Клара Моисеева - Звезды мудрого Бируни

• Название: Звезды мудрого Бируни
• Автор: Клара Моисеева
• Издательство: Дет. лит.
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1985

Живучесть старых познавательных книжек поистине удивительна. Вот и без произведений Клары Моисеевой, иные из которых появились на свет десятки лет назад, невозможно представить ни один современный библиографический список по истории или археологии. Секрет не только в том, что писательница зачастую рассказывала о вещах, которые никто другой так и не удосужился изложить популярно, а тем более, беллетризовать, но и в том, что позднейшие книги и авторы попросту уступают Моисеевой как в занимательности и доступности, так и в знании материала.

Повесть «Звезды мудрого Бируни» относится к наиболее известным произведениям К. М. Моисеевой. Сопровождена цветными иллюстрациями художника И. Архипова.

---

– Ты грамотен и смышлен, Джафар, – говорил Якуб. – Я думаю, из тебя получится хороший помощник моему отцу. Пройдет несколько лет, и ты сам будешь водить караваны.

Это было очень соблазнительное предложение. Но Джафар не давал ответа. Он не мог себе представить жизнь вне дома Ибрагима и Рудобы. К тому же ему казалось неблагородным покинуть дом ткача сейчас, когда он уже стал зарабатывать и нередко приносил с базара несколько дирхемов, полученных им за пестрые расписные блюда, за чаши и миски, которые были всегда нужны людям и охотно раскупались на базаре. Ничего не ответил на слова Якуба и сам Ибрагим. Сейчас, сидя в кругу своей семьи, рядом с благородным гостем, Ибрагим думал о том, что Якуб, столь долгожданный и желанный гость в его доме, не принес ему радости. Ибрагим думал о разлуке с детьми, которые стали ему близкими и дорогими.

Подумав немного, Джафар спросил, можно ли ему еще год побыть здесь вместе с Ибрагимом и Рудобой, а потом, если Мухаммад ал-Хасияд пожелает, он поедет в Бухару и станет его помощником. Джафар прочел в глазах Гюльсоры, как она благодарна за его разумное решение. Душа ее радовалась неожиданному счастью и в то же время горевала. Предстоящая разлука пугала девушку. Еще вчера ей казалось, что она никогда не оставит дом Ибрагима.

– Вот и хорошо, – сказала с облегчением Рудоба. – Джафар побудет с нами, а за этот год, кто знает, может быть, аллах поможет нам переехать в тот город, где будут жить Якуб и Гюльсора. И там живут ткачи. И, хоть разлука с Гюльсорой будет нам печальной, мы с радостью отпустим ее. Только будь счастлива, Гюльсора.

Гостеприимство ткача и его семьи очень тронуло Якуба. Он радовался встрече с Гюльсорой, которая, как ему казалось, была послана ему небом. Как бы ему хотелось воспользоваться предложением Ибрагима и погостить у них подольше! Но слово, данное устоду, было для него священно. Якуб торопился в Самарканд, где должен был встретиться с ал-Бируни и вместе с ним вернуться в Газну. Встреча с устодом сейчас особенно волновала Якуба. Ему предстояло рассказать свою тайну, связанную с Гюльсорой и Джафаром, а также сообщить о своем намерении жениться на Гюльсоре. Это должно было отвлечь его от занятий. Как отнесется к этому учитель? К вечеру этого же дня Якуб покинул гостеприимных хозяев и поспешил в Самарканд. Гюльсора долго стояла на пригорке, провожая глазами всадника, который отныне стал для нее самым дорогим человеком на свете. Мысль о том, что счастье так близко, радовала и волновала девушку. Встреча с Якубом казалась ей каким-то чудесным сном, будто все это произошло не с ней, а со сказочной принцессой, о которой она читала в старинной книге.

* * *

Якуб долго размышлял, прежде чем пошел к устоду, чтобы рассказать ему о случившемся. Он верил в добрые и благородные чувства учителя. Он не раз был свидетелем его щедрости и бескорыстия, помнил о многих добрых поступках ал-Бируни. Но Якубу не приходилось просто и сердечно говорить с учителем о своих делах. Всегда получалось так, что каждый из них был очень занят каким-то важным делом, и, не имея времени отвлечься от своих занятий, они редко говорили о вещах, не имеющих отношения к науке, к опытам. Якуб не часто слышал какую-нибудь шутку, сказанную ал-Бируни. Что и говорить, устод был скуп на слово! Якуб знал, что учитель почти не видит женщин, и это, должно быть, происходило оттого, что он жил отшельником и редко позволял себе бывать в домах друзей. Он не позволял себе потратить вечер на приятные разговоры, хотя бы они и были связаны с поэзией, которую Абу-Райхан очень любил и которой нередко посвящал бессонную ночь.

«И все же моя судьба связана с этим человеком, – думал Якуб. – Как ни трудно, а придется поговорить с устодом о самых простых житейских делах».

Якуб долго извинялся перед устодом за то, что вынужден отвлечь его для дела, не столь важного и не имеющего отношения к науке…

– Право же, не пойму, о каком деле ты говоришь, мой друг, – сказал ал-Бируни. – Скажи прямо, что тебя тревожит?

– Я намерен жениться и хочу рассказать о красавице Гюльсоре, моей невесте, потому что судьба ее необычна…

– Я очень рад, юноша, услышать от тебя эту добрую весть. И как ты мог посчитать это дело незначительным? Ты удивляешь меня, Якуб. Я охотно выслушаю твой рассказ о красавице Гюльсоре. Но прежде позволь приветствовать тебя стихами великого Рудаки:

Будь весел и люби красавицу свою.
Подобен этот мир бегущему ручью.
О прошлом позабудь, грядущим утешайся,
Живи и радуйся живому бытию.
Я с лунноликою в саду благоуханном.
Я с чернокудрою, как с гурией, в раю…
Сияя радостной улыбкой, Якуб ответил учителю другими строками Рудаки:
Я потерял покой и сон – душа разлукою больна,
Так не страдал еще никто во все века и времена.
Но вот свиданья час пришел, и вмиг развеялась печаль, —
Тому, кто встречи долго ждал, стократно сладостна она.[52]

И Якуб поведал учителю свою тайну. Рассказал о случае на невольничьем рынке Багдада, о том, как оказался опекуном несчастных сирот и как, боясь рассердить отца, скрыл от него то, что следовало рассказать. Все эти годы надо было посылать деньги сиротам. Якуб признался, что бывали случаи, когда, не имея денег, он в отчаянии думал о том, что лучше бы взяться за торговлю, стать независимым и щедрой рукой помогать этим обездоленным детям.

Ал-Бируни внимательно слушал Якуба, глядя ему в глаза своими добрыми печальными глазами.

– А я так занят и так рассеян, – сокрушенно разводил руками устод, – что все это прошло мимо меня. Мне печально, друг мой, что я не оказал тебе помощи в таком важном деле. Напрасно ты не сказал мне об этом. Да и отец твой должен был все это знать. Насколько мне известно, Мухаммад ал-Хасияд человек высокого благородства и доброй души. Аллах вознаградил тебя! Ты говоришь, что это единственная и прекраснейшая девушка на свете. Я верю тебе. Она послана тебе в награду за твои труды. Ты поедешь в Бухару и найдешь время для того, чтобы сыграть свадьбу. Я бы не хотел, чтобы ты в этом деле был похож на своего учителя. Я должен признаться тебе, что теперь, на склоне лет, нередко сожалею об ушедшей юности, о том, что в пылу увлечения науками не находил времени для того, чтобы согреть свою душу… Впрочем, ты умен и сам понимаешь, о чем я хочу сказать.

– Мой дорогой устод!.. – Якуб сжал в своих сильных руках тонкие красивые руки учителя. – Прости меня, благородный учитель. Я знаю, ты хочешь сказать о дочери Хасана, о красавице Рейхан. Она была так добра и внимательна к тебе! Она постоянно спрашивала меня, чем занимается великий учитель, который завладел ее сердцем. Но она просила не выдавать этой тайны. Она стыдилась своих чувств, она видела, как ты занят науками, и боялась отвлечь тебя хоть на минуту. Но ты, бывая в доме Хасана, должно быть, видел, с каким необычайным вниманием она прислушивалась к каждому твоему слову. Как-то она сказала мне, что приход Абу-Райхана – самая большая радость в ее жизни…

Якуб почувствовал, как дрожат руки учителя, и не знал, продолжать ли ему. С лицом, еще более печальным, чем всегда, не отнимая своих рук и стоя рядом с Якубом, он тихо промолвил:

– Расскажи все, что знаешь о ней…

И Якуб, озаренный радостью встречи с Гюльсорой и сейчас, как никогда прежде, понявший все, чему он был когда-то свидетелем, старался вспомнить все то самое главное, что составляло тайну, которую он не смел выдать никому, потому что обещал умной и благородной Рейхан сохранить ее.

– Она говорила мне, – вспоминал Якуб, – как много книг пришлось ей прочесть, чтобы понять и вникнуть в свою любимую книгу «Следы, оставшиеся от прошедших поколений». Мне кажется, что она могла на память прочесть многие страницы этой книги. А розы, которые она своими руками срывала в своем саду и посылала тебе… Неужели ты этого не понял, учитель!.. Она была верна тебе все годы, пока мы жили в Гургандже.

– Они были прекрасны, эти розы… Я был слеп, мой друг. Только сейчас, вспоминая те дни и те встречи, я могу по-новому их понять и оценить. Но теперь уже поздно. Как странно, что я ни разу не подумал о том, почему такая образованная, умная и красивая девушка не сыграла свадьбу в течение всех тех лет, пока я был в Гургандже. Ты открыл мне глаза, Якуб. Как я виноват перед ней! Совсем недавно до меня дошло, что она замужем! Муж ее из знатных придворных, живут они в Кяте, у нее растет маленькая дочь. Спасибо тебе, Якуб! Пускай хоть поздно, но я узнал об этом. Как же мне выразить свою признательность ей?

Ал-Бируни в задумчивости шагал по комнате, низко опустив голову и не скрывая своей глубокой растерянности. Вдруг он остановился, и добрая, ясная улыбка, словно солнечным лучом, осветила его тонкое лицо.

– Я придумал, Якуб! Право же, неплохо придумал! Я посвящу ей книгу начал астрономии. Я помню, она не раз задавала мне вопросы, связанные с небесными светилами. Астрономия интересовала ее. Может быть, эта книга, посвященная ей, напомнит ей Гургандж и скажет о том, что я помню ее.