Жорж Сименон - Игроки из Гран-Кафе

• Название: Игроки из Гран-Кафе
• Автор: Жорж Сименон
• Жанр: Классический детектив

---

– И ты туда же! Опять возвращаешься к тому же? Вас что же, только это интересует? Кровь! Тайна! Он убил!

Убил! Убил!.. Но, черт побери, вы что, не видите – в жизни есть и другие вещи!

Я стараюсь объяснить тебе мучительную драму, а ты меня спрашиваешь, кто убил…

Попробуй представить этот уголок улицы возле моста, «Гран-Кафе» с его летней террасой и лавровыми деревьями в зеленых кадках, а напротив – красные решетки мясной лавки…

С одной стороны, жена мясника, которая торчит весь день в лавке и лишь иногда выходит на порог, чтобы позвать сынишку, играющего на улице…

С другой стороны, еще одна женщина, грустная и нездоровая, и еще один ребенок, и мужчина, поглощенный только одной мыслью: Анжель!

И эта Анжель, маленькая, некрасивая, вероятно, глупая и совершенно лишенная очарования! И тем не менее мясник и его сосед кружат вокруг нее, словно жеребцы вокруг кобылицы, оба терзаясь от ревности, следя друг за другом, угрожая друг другу взглядом и не желающие больше ничего в мире…

Теперь ты понимаешь?

И госпожа Мегрэ ответила:

– Я поняла, что мужчины – животные… Вот и все, что ты хотел мне объяснить… Ну а теперь что он будет делать?.. Его арестуют?

Тогда Мегрэ, рассердившись, поднялся в свою комнату, резко захлопнул дверь и, не без основания, повернул в замке ключ.

Он появился только к ужину и был не в лучшем настроении. Однако спросил подозрительно:

– Никто не приходил?

– Нет!

– А!

– Ты кого-то ждал?

– Я?.. Нет!.. С чего ты взяла!..

За несколько часов он сделал все возможное, чтобы у людей пропало желание обращаться к нему, но оказалось, что это нисколько его не радует.

– Ты уйдешь после ужина?

– Почему это я должен уходить?

– Не знаю… Мне казалось…

Мегрэ не ушел. На следующее утро, захватив с собой перекусить, он большую часть времени провел на рыбалке и вернулся только в четыре часа с довольно большой щукой и окуньками для жарки.

– Похороны завтра утром… – объявила жена. – Ты пойдешь со мной?

– Почему бы нет?

– В газете, похоже, считают это делом рук какого-то бродяги… И ни словечка об этой Анжель…

– И что?

– Ничего… Я подумала…

– Не стоит думать…

Он никуда больше не выходил, так же как и накануне. На следующий день, облачившись в черный костюм, в сопровождении госпожи Мегрэ, участвовал в похоронах мясника и прошел до самого кладбища. Пару раз его коллега Габриэлли пытался завязать с ним разговор, но Мегрэ всегда притворялся сильно озабоченным чем-то.

Пришел Урбен, в сопровождении Ситроена. Анжель присутствовала на службе, укрывшись в темном углу церкви.

– Ты не пойдешь в кафе вместе с ними?

Было солнечно. Люди заходили в «Гран-Кафе» выпить и еще немного пообсуждать случившееся.

Мегрэ предпочел отправиться к себе и в течение следующей недели страстно предавался рыбалке, затем решил подновить свою лодку, вытащил ее на землю, на покрытый травой откос, и работал еще несколько дней, постоянно пачкаясь смолой и зеленой краской.

– Ты знаешь, они, похоже, отказались от расследования.

– Чего ты от меня хочешь?

– Мне казалось…

Как это всегда бывает, в один прекрасный день лодка стала как новенькая, а желание рыбачить пропало, и, так как наступила теплая погода и расцвели первые лилии, и Мегрэ теперь проводил время в саду, читая «Мемуары» Фуше.

– Почему ты больше не играешь по вечерам? Это тебя развлекало…

Он не отвечал. Но эти намеки портили ему настроение.

Однажды его жена объявила:

– Собираются продавать мясную лавку… Вдова мясника получила сто тысяч франков страховки и теперь будет жить со своей сестрой в Орлеане…

Мегрэ не реагировал, погруженный в свои мысли, и прошла не одна неделя, прежде чем он вышел из этого состояния.

Однажды, когда он прогуливался и вернулся только к восьми часам вечера, госпожа Мегрэ заметила:

– Ты вернулся слишком поздно…

– Я играл в жаке…[1] – признался он.

– В «Гран-Кафе»?

– Нет, в «Коммерс»… С новым мясником…

– Почему ты никогда ничего мне не рассказываешь?

– Потому!

– И теперь ничего не скажешь?

– Нет!

Этим летом они решили отправиться в Савойю, в которой особо ничего не увидели, так как госпожа Мегрэ была плохим ходоком.

4

Это было три года спустя, в то же время, когда начали цвести лилии. Мегрэ, в сабо, пересаживал молодой салат-латук, когда его жена открыла почтовый ящик и достала похоронное извещение.

– Смотри-ка! Она все-таки умерла… – сказала она.

– Кто?

– Женщина из «Гран-Кафе»… Госпожа Урбен… Молочница говорила, что в течение трех месяцев она не могла пить ничего, кроме молока… Надо бы, чтобы ты засвидетельствовал свое почтение…

В тот же вечер Мегрэ отправился в похоронную контору и несколько минут постоял в холодном зале, в одном из углов которого шмыгала носом Анжель.

Два дня спустя все пошли на кладбище, и чета Мегрэ вернулась оттуда рука об руку; погода была прекрасная и не оставляла места для черных мыслей.

– Это напоминает мне один из плохих моментов моей жизни… – начал он внезапно, хотя его никто не спрашивал.

Госпожа Мегрэ на этот раз предусмотрительно промолчала, и они продолжили прогулку, сойдя с дороги, чтобы пройтись по берегу Луары.

– Не знаю, вспоминаешь ли ты мясника… Я знал все, с первых мгновений, и даже, наверное, с момента, когда только объявили новость… Конечно, то, что я знал, я не мог никому сказать… Это был вопрос чести, чести перед лицом смерти…

Госпожа Мегрэ машинально обрывала лепестки маргаритки, держа ее в руке, как на картине какого-то художника, имя которого Мегрэ позабыл. Они медленно шли, раздвигая высокие травы. Брюки бывшего комиссара были усыпаны репейниками.

– Что меня поразило, так это болезненная настойчивость, с которой мясник рассказывал нам о том, что у него с собой много денег… Как большая часть торговцев из провинции, он трясся над своим портмоне… Оно было у него просто огромным, набитым в основном мелкими, грязными купюрами и лежало в кармане брюк. Я хорошо помню жест, которым он доставал его, каждый раз приподнимая фартук…

Однако этим вечером он всем постарался показать, что его бумажник набит крупными купюрами… Но удивительная вещь, у меня сложилось впечатление, что, хотя сверху пачки торчал тысячефранковый банкнот, внизу была всего лишь обычная бумага…

И этот визит к нотариусу…

Когда сообщили, что он убит, я сказал себе: «Очень странное совпадение…»

Потому что я никогда не видел людей, которые бы так настойчиво напрашивались, чтобы их ограбили, а возможно, и убили…

Когда я узнал об убийстве, то был уверен: несмотря на то, что деньги пропали, бумажник обнаружат в кармане покойника…

– Так его не убивали? – удивилась госпожа Мегрэ.

– Конечно нет! И бедняга не сумел даже чисто подделать самоубийство. Он сделал это по-любительски.

Если бы для официального расследования прислали кого-то другого, не Габриэлли, его бы быстро раскрыли. Но Габриэлли, без сомнения очаровательный молодой человек, гораздо сильнее в русском бильярде, чем в полицейском деле…

Она улыбнулась, и они прошли еще немного.

– Вот почему я был обязан молчать… Вот почему не хотел выслушивать откровения всех этих людей… Но они все-таки приходили ко мне, хныча или умоляя…

– Я все-таки не понимаю, почему мясник сделал это…

– Потому что этот бедняга был способен как на плохое, так и на хорошее… Без ума от этой девочки, он умолял ее уехать с ним и, если бы она согласилась, безо всяких угрызений совести бросил бы жену и сына… Он даже не вспомнил бы о них… Он ведь уже начал от них отдаляться, сначала не обращая или почти не обращая на них внимания, затем делая Анжель подарки, с которыми она не знала, что делать, так как не могла показаться в них Урбену… Когда она дала ему понять, что не хочет больше его видеть, он решил убить себя… И, почувствовав себя несчастным, понял, сколько боли причинил близким… Я уверен, именно в этот момент он подумал о жене и сыне… не в смысле, что он умрет, а потому что это послужит им… Вот почему он подписал страховое соглашение, вот почему и речи не могло быть о самоубийстве, вот откуда его глупое, как мы считали, поведение: разговоры о нотариусе и неоднократное упоминание, что у него с собой много денег…

– Надо же, а я никогда не думала об этом… – сказала госпожа Мегрэ. – И все время спрашивала себя, почему ты оставил виновного на свободе…

– Этим должны были бы интересоваться другие, тем более что Урбен, по чистой случайности, не имел алиби. Когда он пришел мне признаться в этом, плача от ужаса, я подумал, что придется мне, наверное, открыть правду, чтобы помешать посадить его в тюрьму…

А что делать? Мне было бы, конечно, неприятно, если бы этот бедный малый умер ни за что… Но так как я не служу больше в полиции и не состою на жалованье у какой-нибудь страховой компании…