Жорж Сименон - Мегрэ забавляется

• Название: Мегрэ забавляется
• Автор: Жорж Сименон
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2002

---

Предположим, у него были совсем иные планы в отношении своего брака, тогда как она настаивала на том, чтобы развестись и выйти замуж за него.

Или же….

Мегрэ не стал возвращаться к себе на бульвар Ришар-Ленуар, а предпочел продолжить прогулку по Большим бульварам — такими пустынными он видел их нечасто.

Близ ворот Сен-Дени комиссар вошел в пивную и, устроившись за столиком, заказал пиво и попросил принести ему письменные принадлежности.

Раз уж он теперь относился к представителям широкой общественности, то будет играть эту роль до конца, и с его губ не сходила ироническая улыбка, пока он царапал печатными буквами фразу:

«НО КАКОГО ЧЕРТА ОНА БЫЛА ГОЛЫШОМ?»

На конверте комиссар вывел имя Жанвье и адрес набережной Орфевр. Подписываться он, понятно, не стал.

Люди, дающие советы полиции, делают это редко. Он представил себе, как вытянется лицо Мерса из лаборатории в случае, если к тому обратятся с просьбой идентифицировать отпечатки пальцев, — ведь у него были образцы папиллярных узоров Мегрэ.

Впрочем, слишком уж невинно выглядело его письмо, чтобы Жанвье отдал такое распоряжение. Скорее всего, он просто пожмет плечами.

И тем не менее, возможно, именно в этом была загвоздка. Одно из двух: либо молодая женщина разделась сама, либо это сделал за нее кто-то другой после ее смерти.

Ранений на теле не обнаружили, следовательно, кровавых пятен не должно было появиться на одежде, поэтому Мегрэ не усматривал ни единой стоящей причины для того, чтобы преступнику полностью обнажать жертву.

Но с какой стати ей самой вздумалось оголиться между четырьмя часами пополудни и десятью вечера? Решила сменить белый костюм, в котором прилетела? Но она сделала бы это по ту сторону лестничной площадки, в своей квартире, где находились все ее вещи.

— Захотела искупаться? Тоже нелепо.

В одной из газет приводился подробный план апартаментов Жавов. Правая половина состояла из прихожей, большой гостиной, салона меньших размеров, который называли будуаром, трех комнат, столовой, кухни и ванной. Левая, где практиковал доктор Жав, была спроектирована почти так же, но назначение помещений было иным.

Верно ли, что это было одно из самых шикарных медицинских заведений Парижа? Большая гостиная превратилась в приемную, где стояла мебель, выдержанная, как утверждала газета, в стиле ампир. Будуар, оформленный в том же духе, служил Жаву кабинетом — в нем он расспрашивал своих клиентов об их недугах, прежде чем перейти в соседнюю комнату, где проводил медицинский осмотр.

Далее симметрично одной из комнат правой половины апартаментов располагалось отделение для диагностики и процедурная.

Затем шла лаборатория, уставленная высокими, до самого потолка, шкафами. В не используемой по назначению ванной складывали дорожные чемоданы и хозяйственные сумки, а в кухне хранили инвентарь для уборки помещений, а также все то, что не знали, куда девать.

Оставалась еще одна комната, обставленная как обычная спальня, в которой Жавы привечали какого-нибудь заезжего друга или, бывало, сам доктор, переутомившись, отдыхал после обеда.

Но, как установили, постель в ней не расстилалась.

Если же предположить, что Эвелин была убита в квартире напротив, то зачем, спрашивается, подвергать себя риску, перетаскивая тело через лестничную площадку, когда в жилой части вполне хватало шкафов?

И зачем куда-то прятать одежду?

Может, к примеру, убийца хотел вернуться за трупом, намереваясь освободиться от него, сбросив в Сену или пристроив где-нибудь в лесу в окрестностях Парижа?

Но предположение такого рода сразу же влекло за собой новый вопрос — о средствах транспортировки. Жав, как известно, прибыл из Канн без машины, оставив ее на стоянке в аэропорту Ниццы.

А был ли автомобиль у Негреля?

Об этом пресса умалчивала.

Если убийца действительно рассчитывал скрыть тело, значит, весьма вероятно, машина у него имеется….

Мегрэ снова пустился в путь, машинально останавливаясь перед витринами, знакомыми ему по той простой причине, что они с женой чаще всего ходили в кинотеатр, расположенный как раз напротив.

В зеркале ювелирного магазина он увидел свое отражение — брови насуплены, выражение лица от долгих раздумий чуть ли не свирепое — и рассмеялся.

В сущности все это ничего не значило. Все его рассуждения не опирались на прочный фундамент. И ему вдруг стало понятно состояние умов обычных людей, черпающих сведения о криминальных делах только из газетных россказней.

Был или нет у преступника автомобиль — не важно.

Разве не приходилось ему по меньшей мере трижды за время службы в уголовной полиции сталкиваться с убийцами — в том числе с одной женщиной, — которые отвозили свои жертвы в вокзальную камеру хранения на такси? Достаточно запастись объемистым чемоданом или сплетенной из ивовых прутьев корзиной, повсеместно используемой в торговле.

А не намеревался ли в данном случае преступник обезобразить погибшую до неузнаваемости перед этой последней поездкой, с тем чтобы сделать ее опознание невозможным?

Если это дело рук Негреля, то почему он не вернулся завершить злодеяние в воскресенье, когда ему ничто не мешало, поскольку Жозефа находилась у дочери?

Ответ, однако, напрашивался сам собой: в выходной день у него не было никакого повода для визита в здание на бульваре Османн и консьержка, безусловно, заметила бы, как он проходит под аркой, тем более если затем покидает дом с тяжелым чемоданом в руке.

— Судя по виду, ты в отличном настроении, — бросила комиссару жена, открыв дверь.

Это все потому, что он подтрунивал над самим собой.

Мегрэ играл нынче в сыщика-любителя — он, который всегда насмехался над ними. Там, у себя на набережной Орфевр, они оперировали точными данными и при возникновении гипотезы располагали возможностями проверить, верна ли она.

Мадам Мегрэ была почти готова — оставалось лишь надеть шляпку и натянуть перчатки. Сегодня он решил сводить ее отужинать в итальянский ресторан на бульваре Клиши.

Как ни странно, в этой области Мегрэ не импровизировал. И если впрямь не строил планов насчет того, как проводить свои дни, и давал волю фантазии, из этого вовсе не следовало, что он не придерживался основополагающей идеи.

Как Мегрэ вчера вечером признался Пардону, он сейчас потакал своим маленьким прихотям, чего ежедневная работа не позволяла ему делать.

Он вновь побывал у дядюшки Жюля, насладился пескарями во фритюре и жареной кровяной колбаской. Возможно, все прошло не столь же восхитительно, как двадцать лет тому назад, но он остался доволен.

Его вполне устраивало наблюдать по утрам из окна за суетой на бульваре Ришар-Ленуар или за грузовиками, вползающими в пакгауз Катуара и Потю и выбирающимися оттуда.

Итальянский ресторан на бульваре Клиши, куда он повел супругу, был ему не знаком. Он никогда там не бывал, но, не раз проходя мимо и вглядываясь в утопающий в полумраке интерьер, сделал зарубку у себя в памяти: было бы неплохо как-нибудь отведать здесь спагетти.

Мегрэ придумал и еще кое-что, но не стал говорить об этом жене из боязни, что она поднимет его на смех. Может, он все же решится отыскать малолюдное местечко где-нибудь на площади Вогезов или в парке Монсури?

Комиссар горел желанием усесться там на скамейку и пробыть долго-долго в мире и покое, ни о чем не думая, посасывая трубку и наблюдая за играющими детьми.

— Ты готов? — обратилась к нему мадам Мегрэ, натягивая белые нитяные перчатки.

Она надушилась, как делала это всякий раз в воскресенье или в те вечера, когда они ходили в кино, и была одета в цветастое платье.

— Минуточку.

Ему оставалось всего лишь вырезать заметки из утренних газет и вложить их в желтого цвета папку.

После ужина они никуда не спеша, словно заурядные туристы, пройдутся до базилики Сакре-Кер и одолеют Улицу Лепик, а мадам Мегрэ будет время от времени останавливаться, чтобы отдышаться.

Глава 3 Мнение влюбленных

Они предпочли сине-белый цвет, хотя на площадь Тертр претендовали три кафе, и, поскольку каждое старалось выдвинуть свою террасу как можно дальше, у всех зонты под солнцем выглядели флагами: оранжевыми, темно-голубыми и в сине-белую полоску. Одинаковые железные стулья, столы и, вероятно, одно и то же винцо без претензий, что подавали в кувшинах. И нечто вроде нескончаемого праздника кругом — автобусы, выныривавшие из улочек, которые они, казалось, раздвигают своими боками, туристы, увешанные фотоаппаратами, художники — в основном женщины — перед своими мольбертами. И даже глотатель огня, который сверх программы запихивал в рот и шпаги.

Мегрэ и его жене случалось и здесь обмениваться взглядами. Оставаясь вдвоем, они вообще помногу не разговаривали. К примеру, в сегодняшнем переглядывании угадывалась ностальгия по прошлому и признательность друг другу.