Жан-Ришар Блок - … и компания

• Название: … и компания
• Автор: Жан-Ришар Блок
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1987

В романе «…и компания» Жан-Ришар Блок прослеживает историю еврейской семьи фабрикантов Зимлеров на протяжении восемнадцати лет. После поражения во франко-прусской войне Зимлеры, уроженцы Эльзаса, не пожелали оставаться под немцами и приобрели новую фабрику в городе Вандевре, одном из центров текстильной промышленности на западе Франции. В основе романа – история семьи Эрзогов, родственников жены Блока Маргерит. Картина получилась правдивая. Роман Блока – одно из первых значительных произведений о буржуазной семье, созданных в XX веке.

---

VIII

КАФЕ «ВОКЗАЛ ВАНДЕВРА»Мартен НуазетКоньяки, водкиЛучшие местные вина собственных виноградниковПиво в бочкахОбеды по картеХранение багажа

Вандевр, 1 мая 1S86 г. ПАРИЖ, ГРАЖДАНИНУ ЖЮЛЮ ГЕДУ[41]

«Гражданин Гед!

В качестве слушателя Вашего прекрасного доклада, который Вы сделали три года тому назад в здании Центрального рынка города Вандевра, а также будучи усердным Вашим читателем и распространителем Ваших идей, беру на себя смелость сообщить Вам в этом письме некоторые сведения о последних проявлениях социальной борьбы и концентрации капитала в нашем промышленном районе.

Прежде всего я хотел бы обратить Ваше внимание на то, с какой быстротой оправдываются в нашем городе принципы научного коммунизма, открытые гениальным Карлом Марксом. Вы сами могли убедиться в этом во время обоих посещений Вандевра. Результаты кризиса, который поразил в 1877 году шерстяную и суконную промышленность, сказываются еще и посейчас.

Вот какую картину имеем мы сегодня: в 1870 году в Вандеврском кантоне насчитывалось двадцать шесть промышленных предприятий, где было занято семь тысяч триста рабочих и работниц, не считая довольно значительной армии работников, занятых на первичной обработке продукции, – сельских прядильщиц и ткачей. Годовой оборот этих двадцати шести предприятий составлял тридцать один миллион франков.

Сейчас в Вандеврском кантоне насчитывается только четырнадцать промышленных предприятий, где занято пять тысяч четыреста тридцать рабочих и работниц (эти Цифры мне сообщил товарищ Вюрсан, служащий Торговой палаты предпринимателей, – он приятель секретаря нашего профсоюза). Работа на сторону, в деревню, не сдается. А вот и годовой оборот – менее девятнадцати миллионов.

Видите, гражданин Гед, в какой упадок пришел Вандевр по сравнению с процветанием семидесятых годов. Но самое примечательное то, что из этих четырнадцати предприятий только восемь производят сукно. Имеется одна бельевая фабрика, два кожевенных завода, один пивоваренный завод, одна механическая мастерская и одна мастерская по очистке пуха и пера. Следовательно, в городе, который некогда являлся, так сказать, королем французской суконной промышленности, действуют сейчас лишь восемь суконных фабрик. Ну так вот, гражданин Гед, к этому-то я и веду: из этих восьми фабрик на одной только, известной под названием «Зимлер и K°», занято тысяча восемьсот рабочих и работниц, и обороты ее приближаются к десяти миллионам!!!

Вы представить себе не можете, какие изменения вызвала столь быстрая концентрация промышленности в нашем Вандевре. Большинство прежних фабрик пришло в упадок и закрылось. Целые кварталы стоят как вымершие, будто здесь прошлась чума, было наводнение или пожар; и поверьте мне, что вид этих бесконечных заборов и молчащих фабрик не особенно украшает наш Вандевр. И наоборот – кварталы, находящиеся в нижней части города (Вы, может быть, помните расположение Вандевра, где, к нашему великому огорчению, Вы пробыли всего несколько часов), – так вот эти кварталы очень шумные и очень оживленные. Как раз здесь помещается фабрика «Зимлер и K°».

Все эти факты почти не известны за пределами нашего края, вот поэтому-то я и думаю, что они могут представить кое-какой интерес для наших товарищей из ФРП,[42] которым вы не откажетесь прочесть мое письмо, а также пригодятся и Вам как материал для пропаганды.

Вы, очевидно, спросите меня о причинах этой концентрации. Особо точными сведениями я не располагаю, но постараюсь вкратце изложить Вам то, что удалось на этот счет услышать. Я сам помню, как сразу же после войны в Вандевр из маленького эльзасского городка приехали эти самые Зимлеры и привезли с собой несколько тамошних машин. Тогда они были еще, как говорится, мелкие людишки. И их тогдашняя фабрика (теперь они отвели ее под прядильную) не представляла, да и сейчас не представляет собой ничего особенного. Но они люди упорные и, кроме того, их (как и всех евреев) поддерживал Главный парижский банк, Ротшильд[43] и другие, – они ведь всегда помогают друг другу. Обращаются Зимлеры с рабочими не хуже и не лучше, чем все прочие фабриканты. Но раз хозяева сами целые дни торчат на фабрике, значит, выжимают из рабочего и из машины последние соки. Приходилось туговато, но зато мастера, надсмотрщики – словом, наши тюремщики – на глазах хозяев не могут слишком уж распоясываться. С помощью капиталов Ротшильдов Зимлеры достигли довольно скоро устойчивого положения – как раз к 1877 году. Во время знаменитого кризиса, разорившего добрую половину местных фабрикантов сукна, Зимлеры не растерялись. Они начали вовремя выпускать цветные сукна и сукна «фантазию», так называемые «новинки», и таким образом удержались и с тех пор пошли в гору, тем более что в Вандевре конкурентов у них не осталось. Вандеврские фабрики не могли выдержать с ними борьбы, а тут еще банкротство Генерального кредитного общества значительно ослабило местных капиталистов. Прямо смешно смотреть, как эти капиталисты грызут и обворовывают друг друга и всячески ловчат во вред соседу. Вот каков их строй, который они называют строем мира и общественного порядка!

Осведомив Вас насчет существующего положения, я хотел бы подчеркнуть, как все это влияет на распространение социалистических идей среди рабочего класса. К великому сожалению, распространяются они медленнее, чем того можно было ожидать при создавшейся обстановке. Причин к этому много, но основная и наиболее значительная – это страшный кризис, после которого мы не вылезаем из кризисов помельче. Вся промышленная жизнь замерла, огромное количество рабочих было выброшено на улицу.

За последние пять лет население нашего города уменьшилось на две тысячи человек. Кое-кто из рабочих открыл торговлишку, они между собой даже конкуренцию затеяли и ставят себя в зависимость от полиции, поэтому трусят, когда мы для своих собраний просим у них помещение. Обилие безработных, конечно, на руку фабрикантам, которые помыкают рабочими и терроризируют их, безжалостно расправляясь с «застрельщиками», то есть с лучшими нашими боевыми товарищами. Но это лишь еще раз подтверждает великие слова Маркса, который говорит, что, чем сильнее класс капиталистов, чем больше он процветает, тем больше возможностей у социализма развиваться.

Кроме того, эти самые Зимлеры привезли в 1871 году значительное количество эльзасцев; все они иудеи или протестанты, преданы, как псы, своим хозяевам и не поддаются нашей пропаганде. Пока этот дурной элемент не рассосется, нельзя ждать реального успеха и роста подлинного духа классовой борьбы в Вандевре.

Наконец Зимлеры широко прибегают к той самой частной благотворительности, которую мы, социалисты, правильно разоблачаем и говорим, что она противоречит социальной справедливости и только тормозит общественное присвоение всех богатств. Хозяевам это, понятно, обходится дешево (я говорю только о старших Зимлерах, потому что молодые корчат из себя важных господ, чему мы можем лишь радоваться). А Вы сами знаете, как действует на рабочих эта унизительная, порабощающая благотворительность. Мы пытаемся – но, увы, подчас безуспешно – открыть глаза этим покорным баранам, растолковываем им, что если, с одной стороны, тебе бросают грошовую подачку – какую-нибудь булку, кусок мяса, которые эти расфуфыренные дамы привозят в роскошных экипажах бедной роженице, то с другой – господа капиталисты ежегодно получают фантастические прибыли, эксплуатируя труд рабочего и заставляя его трудиться за тридцать сантимов в час по одиннадцати, двенадцати и даже по тринадцати часов в сутки.

Однако положение стало в конце концов невыносимым, и, вопреки всем указанным выше неблагоприятным обстоятельствам, среди вандеврских рабочих начались в прошлом году волнения. Вы знаете, господин Гед, что забастовка длилась три недели – с восьмого ноября по второе декабря. О подробностях стачки Вас тогда информировать мне не удалось. Восполню этот пробел сейчас. Прядильщики, работающие на фабрике Зимлеров, требовали почасовой оплаты: для мужчин – сорок сантимов, для женщин – тридцать пять и для подростков – тридцать, штуковальщицам – тридцать сантимов и ткачам, соответственно, – тридцать пять и сорок пять, а также восьмичасового рабочего дня для подростков моложе шестнадцати лет и десятичасового – для всех остальных рабочих. Хозяева согласились только на требование восьмичасового дня для подростков, а также удовлетворили требования штуковальщиц, которые фактически первые подняли шум. Все остальные предложения были отклонены, и началась забастовка. Но что прикажете делать с несознательными, неорганизованными рабочими, из которых от силы двести человек состоят членами профсоюза? Мы старались помочь самым нуждающимся. С грехом пополам удавалось распределять между бастующими обеды солидарности, кое-какую одежонку и давать каждому пособие по пятидесяти сантимов в день. Но уже через четыре дня касса стачечного комитета опустела. Хорошо еще, что наши товарищи из Парижа, Вьенна, Эльбёфа и Труа выполнили свой пролетарский долг, иначе положение было бы отчаянное, так как вдруг ударили морозы. В конце концов нам пришлось уступить и снова надеть на себя ярмо. Наши враги воспользовались этим обстоятельством и нанесли чувствительный удар по нашим рядам. Они отказались принять обратно наших товарищей, в числе двадцати одного, и тем пришлось покинуть город и даже заложить все свое имущество. Это еще ослабило наши боевые ряды.