Сергей Родин - Отрекаясь от русского имени

• Название: Отрекаясь от русского имени
• Автор: Сергей Родин
• Жанр: Публицистика
• ISBN: 5-89747-063-4

"Украинцы": их происхождение, подлинная история и реальное настоящее

Оригинальную концепцию происхождения "украинцев" автор создает на основе исторического расследования, при этом он опирается на последние достижения современной науки о закономерностях рождения и формирования этнических общностей (народов).

Данная концепция отличает его труд от всего, что ранее публиковалось по украинской теме, позволяет понять происходящие на Украине процессы и выработать к ним правильное отношение.

---

Труднее всего пытаться оспорить бред, особенно в том случае, когда он уже стал достоянием миллионов. Ну, в самом деле, можно ли вообразить себе дискуссию с «оппонентами» такого рода, как выше поименованные «историки»? с детальным разбором их «доводов», «точек зрения», допущенных ошибок или передергивания ими фактов? Да через пять минут вы сами начнете ощущать себя круглым идиотом и будете клянуть судьбу, что позволили втянуть себя в это бессмысленное препирательство. Спорить-то не о чем! Невозможно рациональным способом опровергнуть бред. Ввязываться в дискуссию с его посетителем противно и мерзко, даже унизительно для культурного образованного человека. Чувство собственного достоинства чаще всего подталкивает к простому игнорированию такого рода субъектов и плодов их «мыслительной» деятельности. И – удивительно! В силу этой вполне понятной брезгливости они сразу получают огромное преимущество, ведь с ними никто не хочет связываться! Не эта ли ложно понятая «чистоплотность» совершенно парализовала Русскую историческую науку в XIX в., когда украинская идеология делала первые робкие шаги и в этот начальный момент развития ее еще можно было уничтожить совершенно безболезненно. Но нет: никто не захотел связываться. Солидные академические мужи решили не опускаться до уровня опровержения бредовых «концепций» Грушевского и компании, дав им возможность совершенно беспрепятственно и массово тиражировать свои фантастические «истории Украины». (Результат известен: в 1917 году мы получили первое издание «самостийной и нэзалэжной» Украины, а пять лет спустя в довесок к ней и «украинскую нацию» в составе «братских народов СССР» со всеми формальными атрибутами государственности. Десятки миллионов Русских людей одним росчерком пера были превращены в нерусских, инородцев со всеми вытекающими отсюда трагическими последствиями не только для них, но и всего Русского Народа). Трудно поверить, что тогда, в XIX в., Русская власть, Русская наука, мыслящие люди России оказались столь близоруки, чтобы не предвидеть заранее тех гибельных, воистину фатальных для существования Русского государства и Русской Нации следствий, которые со всей неизбежностью вытекали из украинской доктрины. Ведь уже и в тот начальный момент было совершенно очевидно, что «перед всеми заговорщиками украинской интриги стояла изуверская задача – сделать русских нерусскими, а «украинцами»… В этом были заинтересованы все враги русского народа и России в Вене, в Риме и в Берлине, и даже некоторые международные политические партии и организации, каждый из них по-своему, но все одинаково злостно. Украинский сепаратизм казался верным оружием, более сильным, чем военные механизмы и армии, и, чтобы придать его действию наибольшую разрушительную силу, не стеснялись никакими средствами» [138]. И все это при полном попустительстве Русской исторической науки, веское слово которой сразу бы могло положить конец любым спекуляциям вокруг фантома «самостийной Украины». А вооруженный соответствующими научными выводами карательный аппарат Российского государства повел бы беспощадную борьбу с деятелями так называемого украинского движения… Но не было ни слов, ни дел. Иллюзорная надежда, что народ сам как-нибудь разберется, породила преступное безучастие к судьбе миллионов своих единоплеменников, огульно зачисленных подрывной пропагандой самостийничества в «украинцы». (Прозрели только за границей, уже будучи в эмиграции. Стали, наконец, издавать работы, разоблачающие подлую роль самостийников в уничтожении исторической России. Да только поздно хватились. Отечественный читатель был лишен возможности ознакомиться с ними, а Запад их откровенно игнорировал.

Впрочем, и прозрение это было половинчатым. Прекрасной иллюстрацией его непоследовательности может служить двухтомник Андрея Дикого «Неизвращенная история Украины-Руси», изд-во «Правда о России», Нью-Йорк, 1961 г. [139].

Эта «неизвращенная» извращенная история Малороссии во многих отношениях поучительна и характерна, демонстрируя просто-таки хрестоматийный набор передергивания исторических фактов и терминологических ошибок, а кроме того вопиющего несоответствия благих намерений автора с их конкретным воплощением. И в силу этой своей типичности заслуживает особого внимания.

Свою задачу А.Дикий формулирует предельно ясно: «Цель «Неизвращенной истории Украины-Руси» … дать правдивую историю Руси-Украины и тем опровергнуть все извращения этой истории, которыми изобилует украинская сепаратистическая историография». Обосновывается и актуальность данной задачи, ведь «вся пропаганда расчленения России имеет своим фундаментом извращенную историю Руси-Украины» [140]. Что безусловно верно. Как верно и то, что «общероссийская эмиграция, несмотря на наличие в ее рядах крупных культурных сил и ряда квалификационных историков, за 40 лет, кроме нескольких тощих брошюр и статей в периодической печати, не сделала ничего для опровержения этой сепаратистической агитки, облеченной в псевдонаучную форму. В результате многочисленная общероссийская эмиграция в подавляющем большинстве пребывает в блаженном неведении о содержании, силе и значении украинской сепаратистической пропаганды, считая ее «вздором»». А она, конечно, хоть и вздор, но распространяемая в огромном количестве книг, брошюр и периодических изданий оказывает свое деморализующее действие на Русскую эмиграцию, а кроме того дает Западу оправдание и повод для вмешательства во внутренние дела России и открытого провозглашения планов ее последующего расчленения [141].

Все это опять же очень верно и правильно, но когда А.Дикий берется за конкретное воплощение поставленной перед собой задачи, сразу становится очевидным полное несоответствие авторского замысла с его практическим исполнением.

Чтобы легче и вернее разоблачить «сепаратистические извращения» А.Дикий в качестве визави выбирает М.Грушевского, как наиболее непререкаемого авторитета самостийников в области истории. Но дискуссию со своим скандально известным оппонентом ведет столь своеобразную, что очень скоро обнаруживается: концептуальных различий между «извращенной» и «неизвращенной историей Украины-Руси» практически нет. В своем изложении малороссийской истории А.Дикий берет на вооружение все «достижения» как раз той самой украинской историографии, которая ее умышленно извратила и которую он как-будто берется развенчать. Уже сама подмена исторически обоснованного названия «Малороссия», «Малая Россия» искусственным словосочетанием «Украина-Русь», внедренным в историческую науку именно М.Грушевским, о многом говорит. Как и обозначение украинских самостийников неудобоваримым термином «шовинисты-сепаратисты», где в одно целое слиты два совершенно разных понятия, («шовинизм» как течение национализма, проповедующее расовое (национальное) превосходство над другими народами, мы традиционно связываем с нацией, а сепаратизм» – с территорией, желающей обособиться от единокровного национального ядра). В полном же соответствии с самостийнической традицией название «Россия» А.Дикий подменяет «Москвой» (такой, например, перл: «Украина-Русь добровольно воссоединилась с Москвой» – к городу что ли присоединилась?!).

Но наиболее очевидно эта идеологическая зависимость от украинского сепаратизма, разоблачением которого автор как-будто занят, проявляется в его манипулировании терминами «украинцы», «украинский народ». В Киевской Руси у него все – Русские, в Руси Литовской – все еще Русские, но уже с добавлением в скобках «украинцы» («русские (украинцы)», «русский (украинский)» и т.д.), а начиная с Люблинской унии (1569) только «украинцы» и «украинский народ». А куда же так загадочно исчезли Русские? Данными об их массовом выселении из Речи Посполитой история не располагает. Куда же они тогда пропали? А.Дикий хранит молчание по этому поводу, наверное, все-таки понимая интуитивно, что объяснить данное «исчезновение» более-менее правдоподобно невозможно, и тем самым признает всю искусственность собственной «концепции».

И в самом деле: вступив на скользкую дорогу переименований, требуется объяснить на основании каких исторических данных совершается подобная подмена одного народа другим (или смена имени одного и того же народа). Такое объяснение тем более необходимо, что А.Дикий не может отрицать того общеизвестного исторического факта, что малорусское население «само себя называло русскими». И он данный факт не отрицает. Например, ведя речь о церковной унии, силой навязываемой православному населению Малороссии, он пишет: «Католичество … своими мероприятиями привело к полному отчуждению и враждебности между поляками-католиками и православным населением Украины-Руси, которое само себя называло тогда «русскими»» [142]!

И снова возникает простой вопрос: если Русские XVI – XVII вв. сами себя называли «русскими» (а как они еще должны были себя именовать?!), то зачем вслед за украинскими «шовинистами-сепаратистами» обзывать их «украинцами»?.. И край свой эти Русские называли «Малой Россией», «Малороссией», а отнюдь не «укра́иной», термином обозначавшим самые различные территории, расположенные как у польских, так и у Русских рубежей. (Странно все-таки: неужели А.Дикий не знал о существовании работ кн. Волконского и А.В.Стороженко, изданных за сорок лет до выхода из печати его двухтомника. А ведь именно в них детально, с опорой на исторические факты, разъясняется смысл и время возникновения терминов «Украина», «украинцы», а также искусственность их приложения к территории, населенной Русским Народом. И если уж прибегать к использованию сепаратистской терминологии, то надо же это как-то – не говорю обосновать, но хотя бы объяснить!..). Дойдя в своем изложении до 1654 года (Переяславской Рады), А.Дикий, словно спохватившись, решается, наконец, ликвидировать возникший пробел, для начала раскритиковав Русских историков XIX века, «видящих в воссоединенном населении части одного и того же народа и не углубляющихся в языковые, бытовые и культурные особенности воссоединенного населения Украины-Руси». А между тем они, по мнению А.Дикого, настолько значительны, что «с полным основанием можно утверждать о создании к этому времени из населения Руси-Украины своей народности. «Украинской» ли, как говорят сепаратисты, или «малороссийской», как говорилось в Императорской России – это значения не имеет. Существенно то, что это была отличная от великороссов культурно-бытовая группа, хотя и тесно связанная с великороссами «единокровностью» и единством православной веры» [143].