Сёго Хирасаго - Прощальное письмо Черного Джона

• Название: Прощальное письмо Черного Джона
• Автор: Сёго Хирасаго
• Издательство: Москва
• Жанр: Современная проза
• Год: 1984

---

– Нам назначена встреча с американцем Кирклендом Гарри.

Бой низко опустил голову в преувеличенно вежливом поклоне.

– Подождите, пожалуйста, там, – указал он на кресла у лифта.

В холле, кроме них, никого не было, все здание казалось объятым тишиной. Через некоторое время из лифта вышли двое индийцев – мужчина и женщина средних лет – и сели наискосок от них. Они что-то сказали друг другу тихими невыразительными голосами, затем мужчина поднялся и скрылся в глубине холла. Коно, закурив, рассеянно наблюдал за ними. Женщина в сари, оставшись одна, сидела неподвижно, словно изваяние. Коно залюбовался ее профилем. Блеск глаз, четкие черты лица, высокая грудь женщины неожиданно напомнили ему статую якшини.

– Однако заставляет себя ждать, – хмыкнул Исиока и завел разговор о заявлении Болла: – Наверное, корреспонденты осаждают сейчас в американском посольстве посла Рэйшауэра. На пресс-конференции Ростоу, прибывшего недавно в Японию, тоже спрашивали об этом. Ростоу изложил свою точку зрения, но это так и не попало в сообщение вечерних газет.

– А как с тем «односторонним»? – спросил Коно.

– А, придирки. Какие тут могут быть неприятности? – с уверенностью сказал Исиока.

В этот момент появился бой. Вытянувшись по стойке «смирно», он вновь поклонился, низко опустив голову, и пригласил:

– Пожалуйста.

Следуя за ним, они спустились по лестнице, расположенной рядом с лифтом, и очутились в «клубе».

Стоящий у входа широкоплечий европеец, увидев Коно с Исиокой, радостно воскликнул: «О!» – обнажив при этом белые зубы. Он широко развел в стороны руки, словно приглашая их в свои объятия: и Коно, и Исиоку. Коно узнал его. Это был Кирк.

Коно ничего не оставалось, кроме как улыбнуться в ответ на наигранное приветствие сверкавшего белозубой улыбкой Кирка, однако никакой радости от встречи со старым знакомым он не испытал. Напротив, внутренне насторожился.

Коно и Исиока, подталкиваемые обнимавшим их Кирком, вошли в полутемный зал. В кружках света от изысканных люстр за столиками сидело несколько групп посетителей; среди них были и женщины. Но почему-то и здесь царила странная тишина, нарушаемая лишь едва слышными звуками кокю.[2] Голоса людей были почти неслышимы. Лишь Кирк громко болтал о чем-то, ведя их в глубь зала.

Когда они подошли к столику в углу, Коно попросил Кирка говорить по-японски. Кирк, пожав плечами, развел руками и ухмыльнулся, однако согласно кивнул. Они расселись вокруг овального столика.

– Мы все, все друсья, – немного коверкая японские слова, сказал Кирк, разливая пиво. Стол был сервирован дорогим вином и закусками, видимо заказанными заранее. Кирк предложил чокнуться, и хотя Коно это было неприятно, он решил не показывать свои чувства.

Кирк говорил о том, что уже четыре года работает в Сеуле, и какая хорошая страна Япония, и что два года назад он приезжал сюда, но всего на один день и потому не мог встретиться с ними. Но он мечтал о таком случае, чтобы можно было посидеть с друзьями, никуда не торопясь. На этот раз он собирался пробыть здесь неделю и, если удастся, хотел бы еще раз встретиться с ними в Токио. Продолжая разглагольствовать, он усиленно подливал им пиво. Исиока, которого мало волновали условности и к тому же большой любитель выпить, с удовольствием поднимал бокал, но у Коно совсем не было настроения пить. Он все время думал о том, когда же Кирк заведет разговор о своем телефонном звонке, но Кирк так и не обмолвился ни словом, и по его виду ни о чем нельзя было догадаться. Он держал себя как ни в чем не бывало.

Тогда Коно сам заговорил об этом.

– Работа приучила меня ничему не удивляться, – сказал он, – но сегодня утром я был просто поражен. Вы так хорошо помните меня, – и в упор спросил: – Что случилось?

Кирк, стараясь сохранить непринужденный тон, сказал, что можно, конечно, было бы позвонить и из Токио, просто хотелось удостовериться, что Коно на месте, и неожиданно спросил:

– Вы не получали письма с Окинавы?

– С Окинавы? Нет, не получал, – ответил Коно, недоумевая, отчего человек, живущий в Сеуле, задает ему такой вопрос.

– Вот как? – притворно удивленно бросил Кирк и, словно спохватившись, позвал официанта и заказал ему что-то еще, говоря по-английски.

– Ах, извините! Пожалуйста, угощайтесь, – вновь с наигранной веселостью сказал он. – Дело-то вот в чем, – пояснил он, доставая из внутреннего кармана пиджака белый конверт.

«Что это?» – подумал Коно, принимая его.

– Распечатайте и взгляните, – сказал Кирк. – На днях я побывал на Окинаве, и один солдат из Кодза попросил меня передать это вам. Негр. Не помните его? Когда-то мы вместе ездили в лагерь в Дзама по заданию редакции. Он тогда познакомился с вами, с тех пор и хранил вашу визитную карточку. Поэтому я тоже… – тут он запнулся и как-то непонятно засмеялся.

Коно помнил поездку на американскую военную базу в Дзама, но никак не мог представить, с каким солдатом-негром он там встречался и о чем они говорили. Тем более он не мог припомнить, что давал кому-то свою визитку. Это почему-то успокоило Кирка, и он с ухмылкой сказал:

– Верно, негра трудно запомнить.

Но Коно возразил:

– Дело не в том, что трудно запомнить негра, а в том, что я вообще не помню этого. Но если уж говорить о том, кого труднее запомнить, то я и янки запоминаю так же плохо, как и цветных.

В ответ на это Кирк только рассмеялся, но ничего не сказал.

Его слова не рассеяли возникшие у Коно сомнения: для чего Кирк, который должен быть в Сеуле, поехал на Окинаву в Кодза? Зачем он встречался с этим солдатом-негром? Что ему за дело до этого письма?

К тому же в местечке Кодза находится американский военный лагерь «Хейг». А «Хейг» – это цитадель секретных соединений американской армии, предназначенных для боевых действий против партизан. Именно там обучаются войне против партизан специальные подразделения – те самые «зеленые береты», которых ежедневно отправляют в джунгли Вьетнама. И еще. Согласно полученному на днях сообщению из Нахи, недавно там произошла стычка между белыми и черными солдатами. Кончилась она тем, что белые линчевали троих негров.

Коно не удержался, чтобы не задать вопрос:

– Вы часто бываете на Окинаве?

– Да нет, что вы! Недавно я съездил в отпуск в Гонконг и на обратном пути заглянул на Окинаву. – Он посмотрел на Коно широко раскрытыми глазами, словно недоумевая, чем вызван такой вопрос. До этого Исиока был всецело сосредоточен на пиве, но, услышав слова Кирка, многозначительно рассмеялся:

– Ну и ну! Значит, в качестве туриста?

– Да, по чистой случайности, – нисколько не смутившись, ответил Кирк.

Вскрыв конверт, Коно извлек оттуда фотографию размером с визитную карточку и исписанный карандашом листок, видимо письмо. На обратной стороне фотографии, тоже карандашом, было нацарапано: «Джон Кройслер, 34 года, уроженец штата Оклахома».

– Он сказал, что его отправляют во Вьетнам, – сообщил Кирк с опечаленным видом и, понизив голос, добавил: – Один из солдат, которого отправляют во Вьетнам вместе с Кройслером, тоже писал вам. Когда я при встрече с Кройслером сказал, что скоро буду в Токио, он дал мне это письмо и очень просил передать вам, чтобы его напечатали в японской газете. Я тоже прошу вас об этом. Постарайтесь, пожалуйста, опубликовать, – продолжал он. – Мне бы хотелось показать Кройслеру газету с его письмом до того, как он отправится во Вьетнам. Он тоже хочет этого, поэтому очень прошу вас помочь ему.

– Выходит, для Кройслера это письмо может оказаться прощальным, – сказал немного захмелевший Исиока с видом профессионала. – Котян, не кажется ли тебе эта история интересной?

– Интересной?

– Ну да, интересной. Покажем это редактору?

– Конечно, покажите. Пожалуйста, – поддержал Кирк.

Но Коно не мог поверить, что Исиока говорит всерьез. Ему вдруг стало не по себе, и он умолк.

В это время взгляд остановился на танцующих. Среди них был мужчина в армейской военной форме. Коно обвел взглядом зал. Только теперь он заметил, что среди девушек, обслуживавших клиентов, было несколько светлокожих европеек. Некоторые из них были одеты в короткие китайские халаты с разрезами, обнажающими ноги. Коно слыхал, что за последнее время в Токио появилось много иностранок этой профессии, но собственными глазами видел их впервые и даже не знал, что и сказать.

Он взглянул на часы: было уже начало десятого. Через час ему уже надо быть на работе. У Коно было тягостное ощущение, будто он забыл выяснить у Кирка что-то важное. Но в то же время он понимал, что дальнейшие расспросы все равно ни к чему не приведут. Он спрятал во внутренний карман пиджака письмо Джона Кройслера и поднялся, подавая пример Исиоке.

Видя это, Кирк засуетился, попытался остановить их, но Коно откланялся, сказав, что пора на работу.

– Ах вот как! Очень жаль. Я позвоню вам дня через три. Пожалуйста, не забудьте о моей просьбе. – Тут Кирк извлек из кармана пачку сигарет и протянул их со словами: – Южнокорейские. Попробуйте. – На пачке было написано: «Синтанджин».