Арсен Мартиросян - СТАЛИН и репрессии 1920-х – 1930-х гг.

• Название: СТАЛИН и репрессии 1920-х – 1930-х гг.
• Автор: Арсен Мартиросян
• Жанр: Публицистика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9533-2232-4

Накануне советско-финляндской войны И.В. Сталин в беседе с послом СССР в Швеции A. M. Коллонтай отметил: «Многие дела нашей партии и народа будут извращены и оплеваны, прежде всего, за рубежом, да и в нашей стране тоже… И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут множество злодеяний». Сталина постоянно пытаются убить вновь и вновь, выдумывая всевозможные порочащие его имя и дела мифы, а то и просто грязные фальсификации. Но сколько бы противники Сталина не стремились превратить количество своей лжи и клеветы в качество, у них ничего не получится. Этот поистине выдающийся деятель никогда не будет вычеркнут из истории. Автор уникального пятитомного проекта военный историк А.Б. Мартиросян взял на себя труд развеять 200 наиболее ходовых мифов антисталинианы, разоблачить ряд «документальных» фальшивок. Вторая книга проекта- «Сталин и репрессии 1920-х-1930-х годов».

---

«ГПУ достаточно быстро раскрыло информатора. Это был заведующий геологоразведочной частью треста «Уралплатина» профессор Модест Клер. Швейцарский подданный Клер предложил французской компании свои услуги. Французы их с благодарностью приняли. Связь поддерживалась через полковника Жильбера Сютель-Делонга, бывшего зав. коммерческой частью приисков, в то время работавшего директором французской миссии Красного Креста по оказанию помощи голодающим. [Для сведения. Все миссии указанного типа запинались в Советской России шпионской деятельностью. Причем значительная часть их шпионажа составлял именно экономический шпионаж. Наибольшую активность проявляли, конечно же, американцы. В их пресловутой АРА шпион сидел на шпионе и шпионом погонял. - A.M.] Доказательства были бесспорны: ГПУ удалось получить переписку Сютель-Дюлонга с хозяевами, где прямым текстом говорилось о роли Клера. За свои услуги профессор получил от компании 200 франков. Естественно, в концессии французам отказали, а Модест Клер был арестован и осужден на 10 лет лишения свободы.

… В 1919 году правление Южно-Русского металлургического общества эвакуировалось в Польшу. Своим уполномоченным бывшие владельцы оставили инженера Жарновского, который должен был сохранить завод до возвращения хозяев. Жарновский собрал особо доверенных служащих, довел до их сведения свое назначение и предложил выполнять указания не новой власти, а бывших хозяев. Естественно, не «за так», а за жалованье. С 1920 года правление наладило связь с Жарновским и его помощниками. Они стали получать обещанное жалованье, которое в 1921 году было увеличено (так, Жарновский имел 1000 франков, а его помощники — от 500 до 800 франков в месяц). Перед ними была поставлена задача — «содействовать правлению по получению завода в концессию», то есть работать не по государственной программе, а по указаниям бывших хозяев. Так, на заводе производились крупные ремонтные работы, деньги на которые брались из фонда заработной платы; ремонт не соответствовал производственной программе завода; скрывались от учета имевшиеся в наличии материалы. Кстати, что интересно, назначенное жалованье не выплачивалось полностью. Хозяева обещали произвести со своими помощниками полный расчет в течение года с момента передачи завода в концессию.

3 июня 1925 года в Екатеринославле выездная сессия Верховного суда УССР начала рассмотрение дела металлургического завода «Югосталь». Перед судом предстало 19 человек — инженеров, техников и бухгалтеров завода (Жарновский к тому времени эмигрировал в Польшу). Руководитель группы, заведующий прокатным отделением А.В. Шихов, главный бухгалтер завода Н. Простаков и заведующий технической бухгалтерией Д.Ф. Храповицкий были приговорены к расстрелу, однако приговор им заменили 5–6 годами лишения свободы. Пятеро подсудимых получили меньшие сроки лишения свободы, восемь были оправданы.

… Но самым громким делом о «вредительстве» было так называемое «Шахтинское дело», которое сегодня объявлено, естественно, насквозь сфальсифицированным, причем совершенно голословно. Ни в одной из многочисленных публикаций на эту тему не приводится практически никаких фактов — что это было за дело, каковы обстоятельства, в чем обвиняли арестованных. Одни эмоции, и неудивительно, что это так. Потому что как только узнаешь, что там на самом деле происходило, то с самых первых страниц попадаешь на до боли знакомые сюжеты…

… Весной 1928 года в советской печати появились сообщения о разоблачении «крупной вредительской организации» в Шахтинском районе Донбасса. Как говорилось в официальном сообщении прокурора Верховного суда СССР, «раскрыта контрреволюционная организация, поставившая себе целью дезорганизацию и разрушение каменноугольной промышленности района». На скамье подсудимых оказались 53 человека, в основном из числа местных специалистов. Государственное обвинение поддерживал прокурор Н.В. Крыленко. Обвинение состоит как бы из двух блоков: производственного и политического. Крыленко выделяет три формы собственно вредительства — неправильную постановку эксплуатации шахт, порчу машин и оборудования, неправильный выбор места для новых разработок. Кроме того, «шахтинцам» вменялось в вину создание подпольной организации, поддерживавшей связь с «московскими вредителями» и с зарубежными антисоветскими центрами. На первый взгляд обвинения кажутся полной чушью по причинам отсутствия мотивации. Зачем им все это было надо — неправильно эксплуатировать, портить машины? Все несколько проясняется, когда узнаешь, что началась эта история не в 1928 году, а значительно раньше».

Небольшое дополнение. В те времена уголь для экономики значил если не абсолютно все, то по меньшей мере практически все. Потому что без угля не могла развиваться основа основ экономики и особенно промышленности — металлургическая промышленность, не могли функционировать ни железнодорожный, основополагающий вто время вид транспорта в стране — паровозы-то «бегали» на угле, ни речной флот — пароходы-то тоже работали на угле, не могла функционировать химическая, фармацевтическая и другие отрасли промышленности и экономики. Короче говоря, уголь в то время был «всему голова». Не зря его называли «хлебом промышленности». А Донбасс в те годы по-прежнему являлся главным центром добычи угля в стране.

«…Все началось в незабвенном 1919-м, когда члены правления Днепровского южно-русского металлургического общества бежали в Польшу. Перед отъездом они поручили доверенным служащим сохранить предприятия и постоянно информировать их о положении дел. Из-за границы прежние хозяева связались со своими агентами. Связь велась через бывшего совладельца рудников Ружицкого, назначенного экономическим советником польского консульства в Харькове[8] (он же, кстати, осуществлял связь и с группой на Днепровском металлургическом заводе). В течение 1921–1923 годов главный инженер Кадиевского рудоуправления в Донбассе Гуляков передавал через Ружицкого сведения о состоянии шахт и получал указаниях бывших хозяев. Указания были следующими: создавать видимость работы шахт, но при этом всячески препятствовать разработкам, не вывозить угольные запасы, сохранять ценные участки, имея в виду скорое возвращение хозяев. Их выдала жена Гулякова, которая 15 декабря 1923 года сообщила в ГПУ о том, что ее муж занимается экономическим шпионажем. Дело расследовал экономический отдел ГПУ УССР. Верховный суд УССР приговорил шестерых изобличенных «вредителей» к различным срокам лишения свободы — от двух до десяти лет.

Тогда- то органы ГПУ и взяли под пристальное наблюдение все шахты. Выяснилось, что подобные отношения с прежними хозяевами широко распространены среди старых специалистов. И только проведя колоссальную подготовительную работу, ГПУ арестовало группу специалистов угольной промышленности, открыв дело, которое потом и было названо «шахтинским». И снова все нити ведут в 1919 год. Как показал на следствии инженер Н.Н. Березовский, «в случае занятия рудников красными войсками мы должны работать в пользу старых хозяев по сохранению рудников и оборудования в целости, чтобы их не обесценивать, чтобы при переходе рудников обратно к белым они не были взорваны или повреждены красными войсками».

В 1923 году в Париже образовалось «Объединение бывших горнопромышленников Юга России», в Польше — «Польское объединение бывших директоров и владельцев горнопромышленных предприятий в Донбассе». Их задача была добиться возвращения принадлежавших им предприятий — в концессию ли или иным путем. Многие из них имели связь со старыми служащими в России. Теперь уже интересы бывших владельцев и интересы державы не совпадали. Согласно материалам процесса, в 1923 году образовался «Харьковский центр», состоявший в основном из инженеров объединения «Донуголь». Один из руководителей «центра», Ю.Н. Матов, так формулирует его основные задачи: «Информация бывших владельцев о происходившем в Донбассе, добыче, состоянии работ и перспективах планов развития рудников и шахт. Проведение вредительской работы при производстве добычи, замедление темпов нового строительства. Вредительство при импортной механизации и рационализации. Общая установка в задачах и деталях организации сводилась к общей дезорганизации каменноугольной промышленности».

Работник «Донугля» С Б. Братановский конкретизировал эти задачи, на первый взгляд кажущиеся бессмысленным саботажем:

«1) сохранение в неприкосновенном виде наиболее ценных недр и машин для эксплуатации в дальнейшем прежними владельцами или концессиями; 2) доведение рудничного хозяйства до такого состояния, при котором Советское правительство было бы вынуждено сдать рудники в концессию иностранцам или вообще капитулировать перед иностранным капиталом; 3) в случае войны помогать врагам СССР расстройством тыла, прекращая добычу или разрушая или затопляя рудники Донбасса; 4) пропаганда против Советской власти». Еще более конкретен инженер А.И. Казаринов: «В задачи организации входило, как основная цель ее, — возвращение каменноугольных рудников и горных предприятий прежним их владельцам на тех или иных основаниях, будь то концессия или другое… В осуществление этой задачи прилагались усилия к тому, чтобы на рудниках накапливалось большое количество механического оборудования, но так, чтобы оно до определенного момента не могло использоваться; в первую очередь восстанавливались и переоборудовались такие шахты, восстановление которых стоило дорого, вместо того, чтобы на новом месте проходить более дешевые шахты; в то же время разработка новых выгодных участков тормозилась искусственно путем задержки разведок и закладки новых шахт на малоценных участках. В результате всех этих мероприятий должны были выявиться невыгодность и нерентабельность эксплуатации для «Донугля» и, как естественный выход отсюда, денационализация и сдача шахт в аренду, в концессию».