Вирджиния Эндрюс - Долгая ночь

• Название: Долгая ночь
• Автор: Вирджиния Эндрюс
• Издательство: Вече, Персей
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7141-0120-0, 5-88421-052-3

Имя американской писательницы Вирджинии Эндрюс стало широко известно российским читателям после издания семейной саги в пяти томах: «Цветы на чердаке», «Лепестки на ветру», «Сад теней», «Сквозь тернии», «Семена прошлого». Новый роман прославленного автора «Долгая ночь» опять не оставит безучастными любителей любовного жанра.

Лилиан питала самые светлые надежды, живя в процветающем поместье Мидоуз до тех пор, пока не открылась тайна ее рождения. С этого дня начинается черная полоса в ее жизни: смерть любимой сестры и матери, унижения и гонения, надругательство отца, трагический финал первой любви, разорение семьи. Самоуверенный красавчик и повеса Билл Катлер готов вернуть поместье семье, если Лилиан выйдет за него замуж…

---

К тому времени, когда я подошла к зданию школы, все дети уже находились в классе и были рассажены по своим местам. Мисс Уолкер уже поздоровалась с детьми, когда я появилась в дверях. На моем лице были следы от слез, а лента, заботливо вплетенная мамой, вывалилась из моей прически. Все с удивлением уставились на меня, а Эмили была разочарована.

– О, Боже, – воскликнула мисс Уолкер. – Что с тобой случилось, дорогая?

– Я упала в лужу, – захныкала я. Почти все мальчики при этих словах засмеялись, но я заметила, что Нильс Томпсон не смеется, а наоборот, казался расстроенным.

– Бедняжка! Как тебя зовут? – спросила мисс Уолкер. Я ответила. Она быстро повернулась и, взглянув, на Эмили, спросила:

– Разве она не твоя сестра?

– Я говорила ей, чтобы она шла домой, мисс Уолкер, – слащаво проговорила Эмили. – Я ей сказала, что она может пойти в школу с завтрашнего дня.

– А я не хочу ждать до завтра! – закричала я. – Сегодня – мой первый школьный день.

– Ну, дети, – сказала мисс Уолкер, обращаясь к классу, – я надеюсь, что у вас будет такое же отношение к учебе. Эмили, – продолжала она, – побудь в классе за меня, пока я позабочусь о Лилиан.

Мисс Уолкер улыбнулась и взяла меня за руку. Затем она повела меня в глубь школьного здания, где была ванная комната. Она дала мне полотенце, мочалку и сказала, чтобы я по возможности получше почистилась.

– Твое платье все еще влажное, – сказала она, – вытри его насухо как можно лучше.

– Я потеряла свою новую тетрадь, ручки, карандаши, и мои бутерброды промокли, – снова всхлипнула я.

– У меня есть все, что тебе понадобится, и я поделюсь с тобой своими бутербродами, – пообещала мисс Уолкер. – Когда все будет в порядке, возвращайся и присоединяйся к своим одноклассникам.

Я проглотила остатки слез и сделала все, о чем говорила мисс Уолкер. Когда я вернулась, все взгляды снова устремились на меня, но в этот раз никто не смеялся, ну разве только Нильс чуть-чуть улыбнулся. Он действительно был рад, и впоследствии я всегда догадывалась, когда Нильс бывает счастлив, а когда – нет.

Мой первый школьный день закончился нормально. Благодаря мисс Уолкер, я чувствовала себя очень важной персоной, особенно, когда она поделилась со мной бутербродами.

Эмили выглядела угрюмой и несчастной весь остаток дня и старалась избегать общения со мной, пока не настало время отправиться домой. Под присмотром мисс Уолкер Эмили стиснула мою руку и повела меня прочь. Когда мы удалились достаточно далеко от школы, она отпустила мою руку.

Близнецы Томпсоны и их младший брат Нильс прошли вместе с нами три четверти пути. Близнецы и Эмили ушли вперед, а Нильс и я отстали. Нильс был не очень разговорчив. Спустя годы я напомнила ему, что, когда он все-таки впервые заговорил со мной, то рассказал, как забрался на самую верхушку кедра, растущего перед его домом. Естественно, это произвело на меня сильное впечатление, ведь это было очень высокое дерево. Подойдя к дороге, ведущей к дому Томпсонов, мы разделились; Нильс быстро и невнятно попрощался с нами и убежал прочь. Эмили свирепо оглянулась на меня и очень быстро зашагала вперед. Пройдя полпути, она остановилась и, оглянувшись по сторонам, произнесла:

– Почему ты не вернулась домой? Ты, что, решила сделать нас посмешищем всей школы?

– Мы не были посмешищами!

– Нет, были и, благодаря тебе, мои друзья смеялись надо мной тоже. – Она уставилась на меня, и ее глаза стали узкими от злости. – Да ты даже мне не родная сестра, – добавила Эмили.

Вначале эти слова показались мне такими странными, как-будто она сказала, что свиньи умеют летать. Я даже начала смеяться, но то, что она сказала потом, быстро меня остановило. Она сделала шаг ко мне и громким шепотом повторила снова эти слова.

– Неправда, – произнесла я.

– Нет, правда. Твоя настоящая мать была сестрой нашей мамы, и она умерла, рожая тебя. Если бы ты не родилась, она все еще была бы жива, и нашей семье не пришлось бы тебя воспитывать. Ты навлекла на себя проклятье, – усмехнулась она, – как Каин из Библии. Никто не захочет любить тебя, потому что будут бояться. Вот увидишь, – пригрозила Эмили и, развернувшись, зашагала дальше.

Я медленно пошла за ней, стараясь понять смысл ее слов. Мама ждала меня в гостиной, когда я вошла в дом. При моем появлении она вскочила и бросилась мне навстречу. Но вдруг она увидела мое платье и туфли, испачканные грязью и, вскрикнув, всплеснула руками.

– Что случилось? – со слезами в голосе спросила она.

– Я упала в лужу по дороге в школу сегодня утром.

– О, бедняжка!

Она протянула ко мне руки, и я бросилась к ней в объятия, в ее утешительные поцелуи. Она повела меня наверх и сняла с меня платье и туфли.

– Твоя шея и волосы испачканы. Тебе необходимо принять ванну. Эмили нам об этом ничего не сказала. Она, войдя в дом, как обычно прошла в свою комнату. Я пойду и поговорю с ней, прямо сейчас, а ты пока прими ванну, – сказала мама.

– Мама, – позвала я ее, когда она уже направилась к двери.

Она повернулась:

– Что?

– Эмили сказала, что я ей не родная сестра, она сказала, что моей настоящей мамой была твоя сестра, которая умерла, рожая меня.

Я ждала, затаив дыхание в надежде, что мама будет все отрицать и рассмеется над такой небылицей. Но вместо этого она пришла в замешательство и стала очень озабоченной.

– О, Боже, – сказала мама. – Она же обещала.

– Что обещала, мама?

– Обещала не рассказывать тебе ничего, пока ты не станешь взрослой. О, Боже!

На мамином лице появилось такое выражение гнева, какого я никогда не видела.

– Капитан будет в бешенстве, узнав о ее поступке, – добавила она. – У этого ребенка есть одна очень плохая черта характера, и откуда она взялась, я уже никогда не узнаю.

– Но, мама, она сказала, что я ей не родная сестра.

– Я расскажу тебе об этом, дорогая, – пообещала мама. – Не плачь.

– Но, мама, значит Евгения тоже мне не родная сестра?

Нижняя губа у мамы задрожала, и мне показалось, что она сама сейчас расплачется.

– Я скоро вернусь, – сказала она и заторопилась прочь. Я прошлепала к своей кровати и забралась в нее.

Что в конце концов все это значит? Как это может быть, что мои мама и папа вовсе не мои родители, и даже Евгения мне не сестра? День, когда я впервые пошла в школу, должен был стать самым счастливым днем в моей жизни, но оказалось, что более ужасного дня у меня еще никогда не было.

Глава 2 Правды не утаить

Когда мама вернулась, я уже лежала в кровати, свернувшись калачиком и натянув шерстяное одеяло до подбородка. Меня бил жуткий озноб, да такой, что зуб на зуб не попадал. Даже завернувшись в шерстяное одеяло, я не могла согреться. Мне казалось, что я снова упала в ту холодную лужу.

– О, бедняжка, – с болью в голосе проговорила мама, поспешив ко мне. Она провела рукой по моей голове, убирая со лба волосы, поцеловала меня в щеку и вдруг выпрямилась. – Да ты вся горишь! – воскликнула мама.

– Нет, мама, мне хо… хо… холодно, – ответила я, но мама отрицательно покачала головой.

– Ты должно быть простудилась, проходив весь день в мокрой одежде. И теперь у тебя жуткая лихорадка. Учительнице следовало сразу отправить тебя домой.

– Нет, мама, мое платье было высушено, а мисс Уолкер поделилась со мной своими бутербродами, – сказала я. Но мама посмотрела на меня так, будто я несу чепуху, и покачала головой. Затем она положила ладонь на мой лоб и тяжело вздохнула.

– Ты просто пылаешь! Я должна послать за доктором Кори, – решила она и быстро вышла из комнаты, чтобы найти Генри.

С того времени, когда выяснилось, что у Евгении врожденная болезнь легких, любое, даже малейшее недомогание у меня, Эмили или у папы вызывало у мамы паническое беспокойство. В таких случаях она нервно расхаживала взад-вперед, ломая руки. Ее лицо было бледным, в глазах тревога. Старый доктор Кори приезжал к нам очень часто, и папа говорил, что лошадь доктора может найти дорогу к нашему дому с завязанными глазами. Иногда маму охватывало какое-то безумие, и она настаивала, чтобы Генри привозил доктора в нашем экипаже, не дожидаясь, пока доктор запряжет свой.

Доктор Кори жил в небольшом доме к северу от станции Апленд. Он был северянином по рождению, но когда ему было шесть лет, его семья переехала на Юг. Папа называл его «новообращенный янки». Доктор Кори был одним из первых жителей Апленда, который имел телефонную связь, но у нас телефона не было. Папа сказал, что, если он установит этот аппарат сплетен в доме, то мама большую часть дня будет проводить с телефонной трубкой, приклеенной к уху, а ему хватает и того, что она раз в неделю собирает всех этих «кур» в нашем доме «покудахтать».

Доктор Кори был маленького роста. В его огненно-рыжую шевелюру уже вкрались седые пряди, взгляд его миндалевидных глаз был полон дружелюбия и молодости.