Дмитрий Сафонов - Метро

• Название: Метро
• Автор: Дмитрий Сафонов
• Жанр: Триллер
• Год: 2006
• ISBN: 5-8189-0633-7

Москва. Год 200… Метрополитен. Станция Тушинская. Поезд набирает ход. Одна, две, пять минут… Черный тоннель бесконечен. Сотни людей заперты в железных коробках. Стук колес заглушает вкрадчивый шепот. Шепот зловещей стихии… Паника, страх, животное желание выжить…

---

Владимир постарался сгруппироваться, одновременно намечая мягкую «подушку». Рядом стоял седой толстый мужчина, и Константинов прижался к нему.

Он отметил удивление и нескрываемое недовольство в глазах толстяка и закрыл голову руками. Седой даже хотел отпихнуть его от себя, но тут последовал страшный удар.

Константинов почувствовал, как кто-то со всего размаху уткнулся в его спину, но это было не так уж важно. Главное, что голова и ребра были надежно прикрыты.

Инерция многотонного поезда, словно пламя догорающего костра, вспыхнула в последний раз и, встретив на своем пути огромную бетонную глыбу, подпираемую массой влажного песка, погасла.

«Самое время подсчитывать потери», – усмехнулся про себя Константинов.

Ему повезло (хотя это вряд ли можно было назвать простым везением) – он вышел из столкновения почти без потерь, если не принимать во внимание царапину на лбу, оставленную «молнией» на куртке седого толстяка.

Константинов машинально провел по царапине тыльной стороной ладони. Крови не было, только острая саднящая боль.

Он понимал, что тянуть нельзя. Люди придут в себя, и тогда в вагоне будет не развернуться.

«Время – деньги», – еще одно незыблемое правило бизнеса. Это он усвоил хорошо.

Седой мужчина, послуживший для Константинова «подушкой безопасности», держался за рассеченный лоб. Между пальцами бойко капала кровь.

Константинов схватил толстяка и толкнул его на толпу. Еще не оправившийся от удара и потому плохо соображающий толстяк промычал что-то неразборчивое и попытался схватить Владимира свободной рукой, но он уже почувствовал легкость во всем теле. Легкость и быстроту, как обещание чудесного спасения.

Он резко развернулся на пятке и с ловкостью, о существовании которой раньше и не подозревал, выбросил вперед ногу в замшевом ботинке.

Прочная английская подошва ударила в стекло двери. От центра во все стороны поползли трещины. Константинов ухватился за поручень (сознание, словно наблюдавшее за телом со стороны, с удивлением отметило, что это – трюк, достойный Джеки Чана, не меньше) и в прыжке ударил еще раз. Стекло разлетелось вдребезги, но в нижней части проема остались острые осколки, торчащие, как зубы огромного грызуна.

Владимир развернулся (и опять его поразила легкость и отточенность собственных движений) и стал быстро крушить осколки локтем, защищенным мягкой тканью пальто.

Толстяк медленно крутился на месте, отыскивая глазами обидчика. Правую руку он по-прежнему прижимал ко лбу, а левой – смахивал кровь, заливавшую глаза. Наконец он увидел Константинова и заревел так, словно именно тот был причиной их общих бед. Он немного помедлил и бросился вперед.

Но теперь уже ничто не могло остановить удачливого бизнесмена. Он должен был выжить. Он должен был вылезти, хотя бы потому, что где-то, ближе к хвосту, через три вагона от него ехала белокурая девочка в ярко-синем дождевичке.

«Надеюсь, этот олух сможет ее защитить…» Но на олуха надеяться не стоило. Только на себя.

Константинов повел плечами, гладкая подкладка пальто скользнула по материалу костюма. В самый последний момент, когда оно уже было готово упасть на пол, Константинов подхватил его и резко набросил на седого толстяка.

Тот, потеряв ориентацию, снова заревел, но Константинову было не до него. Он скользнул в разбитое окно, чтобы спрыгнуть рядом с поездом, в тоннель, но то, что он увидел, заставило его резко изменить первоначальное решение. Он умел принимать решения на ходу.

Константинов выпрямился, придерживаясь за оконный проем. Острые осколки разрезали ладонь, но он не обратил на это внимания. Владимир нащупал короб воздухозаборника на крыше вагона, ухватился за него и попробовал подтянуться.

Кто-то схватил его за штанину, и Константинов, не раздумывая, пнул свободной ногой. Он услышал сдавленный вскрик, и штанину отпустили.

Тогда он второй рукой схватился за соседний короб, оттолкнулся и забросил ногу на крышу вагона.

Он напрягался, тянул на себя эту проклятую голубую крышу, бил ногами по стене вагона, но сил не хватало.

В отчаянии он снова повернул голову направо. В сорока метрах от него, из гигантской дыры в потолке, бил упругий поток. В полумраке тоннеля он был едва виден; скорее не поток, а какое-то угрожающее движение темной зловещей массы, быстрое и… смертоносное.

Вязкая масса почти полностью облепила головной вагон; Константинов больше не видел отблесков, отбрасываемых вагонными плафонами на стенки тоннеля. Жидкая грязь прибывала с каждой секундой.

«Еще немного, и она доберется сюда…» Это придало ему сил.

Помнится, однажды он уже наблюдал нечто подобное – в армии.

Саня Ушенко, здоровяк хохол из поселка городского типа Соленое (Саня всегда так и говорил, мол, я из п. г. т. Соленое), никак не мог сделать подъем в упор переворотом и нарушал сержанту, командовавшему их отделением, всю отчетность. Тогда сержант, потеряв терпение, снял ремень и хорошенько врезал Сане пониже спины.

Это здорово смахивало на цирковой трюк: вот Саня висел, болтаясь, на перекладине, и вот он уже наверху, таращит глаза, и по толстым дрожащим щекам текут крупные слезы.

То же самое произошло и с Константиновым. Так и не поняв, каким образом, но он оказался на крыше вагона. Упал на спину, отдышался. Затем перекатился на живот, встал на четвереньки и пополз прочь. Назад.

До него доносились крики, стоны и плач. Но Константинов на них не реагировал. Он прислушивался к нарастающему шуму воды у себя за спиной.

Владимир старался двигаться быстрее – так, чтобы опережать шум, чтобы он постепенно слабел, но… Шум только нарастал, и, что самое странное, откуда-то спереди стало раздаваться монотонное журчание.

Константинов с опаской подполз к краю вагона. Свесившись, посмотрел вниз и ужаснулся – так стремительно прибывала вода.

Взгляд остановился на темно-красном деревянном коробе, закрывавшем контактный рельс.

«Интересно, там, наверху, уже знают о том, что здесь произошло? Или нет? Если нет, тогда эта штука все еще находится под напряжением. И когда вода дойдет до нее…»

Внезапно у Константинова засосало в животе так сильно, что он, испугавшись, что упадет, отпрянул от края крыши.

«Еще три вагона, и там… Там – она… Ксюша».

Владимир вспомнил их последний разговор с Ириной. Если все, что она сказала, правда… А он почему-то думал, что это правда. Так вот, если все именно так, как она сказала, то следовало добавить еще пару коротких слов.

Очень коротких, но самых важных.

«Ксюша… Моя дочь».

Константинов оглянулся. На крыше, кроме него, никого не было. То здесь, то там раздавались звон разбивающихся стекол и плеск воды. Люди спрыгивали на пути и спешили прочь.

Они толкали друг друга, падали, вставали и снова бежали вперед. Безусловно, Константинов двигался медленнее. Зато он почти ничем не рисковал.

Почти ничем, кроме одного – не успеть в тот самый вагон, где была Ксюша.

Дежурный диспетчер службы пути Клоков нахмурился.

– Что такое? Почему он остановился?

Перед ним светился огромный пульт, схематически изображавший Таганско-Краснопресненскую линию. В верхней части – электронные часы, показывавшие синхронизированное время. Каждая станция обозначена кружочком, рядом название.

Между «Тушинской» и «Щукинской» еще один кружок, поменьше, и название, взятое в скобки («Волоколамская»). Станция была построена в 1975-м году, а название получила в честь шоссе, проходящего неподалеку.

Если верить индикаторам, состав с кодовым номером двадцать шесть остановился почти посередине между заброшенной «Волоколамской» и «Щукинской». Последняя лампочка, символизировавшая головной вагон, тревожно мигала. А соседняя все никак не хотела загораться.

Клоков подался вперед и осторожно постучал по индикаторной панели. Он понимал, что это по меньшей мере смешно, но почему-то так устроен человек: сначала он пытается найти самые простые и безобидные объяснения происходящему.

«Точнее, не человек, а мужчина, – усмехнулся он. – У женщин все наоборот – они сразу думают о самом плохом».

К счастью, среди дежурных диспетчеров не было ни одной женщины. Метро – мужское дело.

Клоков подвинулся к микрофону и нажал «вызов».

– Двадцать шестой! Двадцать шестой! Ответьте дежурному!

Но единственным ответом, который он услышал, был только громкий треск в динамиках.

«Неужели что-то случилось с машинистом?» – подумал он. От тревожного предчувствия защемило сердце. В конце концов, машинист – обычный человек, и с ним может произойти все, что угодно. Самое безобидное, если он просто уснул.

Диспетчер повторил вызов.

– Двадцать шестой! Двадцать шестой, как слышите меня?

Все напрасно.

Что бы там ни было с машинистом, но он не слышал вызова диспетчера.

Клоков посмотрел на шлейф лампочек, обозначавших состав, движущийся следом. Система АБ (автоблокировки) сработала безукоризненно. Реле замкнуло цепь, включившую запрещающий сигнал светофора, поэтому следующий поезд, с кодовым номер тридцать четыре, сбавил ход и притормозил на подъезде к «Волоколамской».