Рикардо Фернандес де ла Регера - Ложись

• Название: Ложись
• Автор: Рикардо Фернандес де ла Регера
• Издательство: Прогресс
• Жанр: О войне
• Год: 1965

---

— Да. Я рад. Ты ведь знаешь, я люблю дождь.

Отец снова замолчал. Положил руку на плечо Аугусто. Рука дрожала.

— Это ужасно, сынок, правда?

У Аугусто екнуло сердце.

— Нет, отец, напрасно ты так думаешь.

Рука безжизненно упала. Отец посмотрел на Аугусто с жалостью.

— Это ужасно, я знаю.

Аугусто опустил голову.

— Да, — прошептал он.

— Почему ты не рассказываешь об этом?

— Не знаю, отец. Мне кажется, я не смогу. Не знаю…

— Я так и думал. Я догадался, почему ты молчишь, и гордился тем, что я твой отец.

Вошли женщины. Роса состроила забавную гримасу, и Аугусто рассмеялся, почувствовав облегчение после тягостного разговора, который только что произошел.

На четвертый день Аугусто послал телеграмму капитану Пуэйо. Если бы болезнь затянулась, пришлось бы лечь в госпиталь, но все обошлось.

Он отправился в дорогу, задержавшись на два дня.

Прощание было печальным. Аугусто улыбался, но грудь его сдавила нестерпимая тоска: «Я их больше не увижу». Он едва сдерживал слезы и говорил, не переставая улыбаться:

— Со мной ничего не случится. Не беспокойтесь. Война скоро кончится. Умоляю, берегите себя. Особенно ты, мама. Я прекрасно устроен. Но для меня самая большая радость и лучшее утешение — знать, что вы живы и здоровы.

Он снова обнял их. Хотел сказать что-то и не смог. Грудь разрывали рыдания. Он снова улыбнулся.

И ушел.

Глава двадцать третья

Обратный путь был тяжелым. Аугусто старался думать о своих, думать с радостью, как будто воспоминания о недавнем могли его исцелить, но, не испытывая облегчения, понимал, что кривит душой, и это тревожило его. Правильно ли поступил он, ни о чем не рассказав? Правильно ли поступили родители, тоже молчавшие? «Что мы знаем о себе, добрые, несчастные люди…»

В Миранде де Эбро он сошел с поезда. Было уже темно. Сколько таких ночей, пропитанных копотью, неприютных, провел он на платформах… Надо было ждать до пяти утра, чтобы сделать пересадку на Сарагосу. Денег у Аугусто не было. У них в доме и раньше не знали достатка, а отмена денег, выпущенных республиканским правительством, совсем подорвала бюджет семьи. Аугусто сказал неправду, когда у него спросили, не нужно ли ему что-нибудь. «У меня все есть», — ответил он. А у самого не было даже дуро.

Аугусто устроился на платформе. В зал ожидания он не смог попасть — туда набилось полно солдат. Он завернулся в плащ и лег спать на цементном полу. Холод был нестерпимый. Другие солдаты тоже спали на промерзшем цементе. Прибывали поезда, фыркая и дымя. Суета, крики, пение солдат. Солдат, которые ехали умирать. Желтоватый свет, зеленые и красные светофоры, пронизывающий ветер, непролазная грязь платформы и ночь, стягивающая свой ледяной узел. Горько все и страшно. Но Аугусто не думал об этом. Им овладела апатия. Мороз пробирал до костей, а цемент, казалось, сковывал нутро. Аугусто еще не совсем оправился после болезни, и ему снова стало неважно. Он подремал два часа, чувствуя, как поднимается температура. Потом прошелся по платформе. Зашел в буфет и истратил оставшиеся у него деньги на чашку кофе с молоком и несколько рюмок коньяку.

В Сарагосе он прежде всего узнал, где находится их батальон. Батальон стоял на отдыхе в тыловой деревушке. Затем отправился к домику Берты. Она еще не вернулась. Аугусто медленно побрел, подавленный, сам не зная куда. Поезд уходил на другое утро — в четыре часа. А сейчас было двенадцать. У него еще оставались бутерброды, которые родители дали ему в дорогу. Он съест их на одной из скамеек бульвара Независимости.

И вдруг Аугусто увидел его. Он только что перешел улицу. Не может быть! Он был в штатском. Аугусто пошел быстрее и догнал его. Сомнений не оставалось.

— Хуан! Хуан! — крикнул Аугусто, дрожа от радости.

Хуан обернулся, секунду он колебался, не веря своим глазам, и в изумлении воскликнул:

— Аугусто!

Они бросились друг к другу и крепко обнялись, радостно смеясь. От волнения у обоих выступили слезы.

— Какого черта ты тут сшиваешься?

— А ты что здесь делаешь, солдатская рожа?

— Завтра утром выезжаю в свой батальон. А ты? Как ты сюда попал? Последнее твое письмо я получил из Барселоны и думал… Ты что, переехал? Как я рад, дружище! Вот это встреча!

Хуан слушал восторженные излияния Аугусто, улыбаясь несколько натянуто.

— Я теперь в Бургосе, в министерстве.

— Неужели? Черт побери! Ты даже не представляешь, как я рад за тебя! Кто бы мог подумать, что ты… Это грандиозно! А ну-ка выкладывай все.

— Да перестань… — смущенно пробормотал Хуан.

— Зайдем в кафе. Вот никогда не поверил бы, что встречу тебя в Сарагосе. Я был уверен, что ты с ними.

— С кем? С красными? Да ты что? Знаешь, давай пообедаем в «Салдубе». Надо отпраздновать нашу встречу.

— Нет-нет, что ты! Этот ресторан мне не по карману, я без гроша.

— Зато у меня есть деньги. Я приглашаю.

— Тогда идем.

Они вошли в ресторан и сели.

— Ну, рассказывай.

— Видишь ли, в этом нет ничего сверхъестественного. Когда началась война, я работал в том же учреждении.

— На том месте, которое я тебе уступил, — невольно вырвалось у Аугусто.

— Вот-вот, — сухо сказал Хуан, недовольный тем, что ему об этом напоминают. Но Аугусто не обратил внимания на тон друга.

— Через несколько дней, после того как началась эта заваруха, меня вызвал к себе дон Мануэль, помнишь, Главный управляющий нашего предприятия? Он сказал, что очень скомпрометировал себя и ему грозит опасность. Что он знает о моих связях с левыми и будет очень благодарен, если я сумею для него что-нибудь сделать. Кажется, он уже обращался к кому-то из генералитета, но ты ведь знаешь, как все было! Мне пришлось поговорить с теми двумя из штурмового отряда, которые у меня жили. И сочинить для них целую историю. Как ты понимаешь, я был вне подозрений. У одного из них двоюродный брат оказался капралом карабинеров на границе. Все устроилось как нельзя лучше. Мы поселились в Пуигсерде, а в конце июля уже опять были в этой зоне. Можешь себе представить, как носится со мной дон Мануэль. Его назначили генеральным директором департамента… и вот перед тобой его доверенное лицо, его секретарь.

— Что ты говоришь?

— То, что слышишь. Я стал почти что важной персоной! Живу в Бургосе, вращаюсь в высшем обществе, сопровождаю повсюду дона Мануэля, получаю хорошее жалованье. Ни забот, ни хлопот…

— Это грандиозно! Но только…

— Понимаю, понимаю, ты хочешь знать, что стало с моими убеждениями?

— Разумеется, дружище…

— Видишь ли, малыш, все это басни. Помнишь, как меня возмущали и смешили твои политические взгляды. Ты оказался прав. Политика — мерзкое дело! Я поставил на ней крест и подвел черту. Тебя, наверно, интересует, чем мне помогли республиканские идеи? Да ничем! Меня выбросили, как окурок. Таким образом, пришел конец моим левым увлечениям и ко мне стали относиться так, как я и не мечтал. Тебе я могу сказать откровенно: не хочу больше знать никакой политики. Я теперь штатный служащий министерства, у меня хорошее будущее. Чего еще надо? Мне это по душе. Живу хорошо, развлекаюсь, слегка увиваюсь за юбками. Смейся, смейся… Одним словом, прилично устроился.

— Все это так, но…

— Хватит «но»! Не будь дураком! Я порядочный человек, делаю то, что мне приказывают, чту законы, работаю, уважаю существующее правительство, развлекаюсь как и положено холостяку, никаких компромиссов и… баста! Вот моя политика! Но хватит об этом, расскажи лучше о себе.

— Мне нечего рассказывать. Восемнадцатое июля застало меня в деревне у зятя. Там меня мобилизовали. Взяли в армию в Леоне. И через несколько дней отправили в Африку. Через месяц мы уже были на фронте, и вот по сей день я там. Сейчас я возвращаюсь после отпуска. Провел его неважно. Ты даже не представляешь, что такое война!

— О! Еще как представляю! Как раз здесь, в Сарагосе, мы попали под бомбежку. Это ужасно! Не знаю, побывал ли ты под бомбежкой…

— Еще бы, и не раз. Совсем недавно в этой мясорубке под Ханой… Это был какой-то кошмар! Представляешь, нас бросили в…

— Да, очень хорошо представляю. Но в городе на тебя могут обрушиться развалины дома. На фронте все же не так… Во всяком случае, мне так кажется. Там вы в поле, в окопах, это совсем другое дело.

— Ты так думаешь? — Аугусто снисходительно улыбнулся.

— Мне так кажется, дружище, — Хуан смутился, — но давай не говорить больше о том, что тебе неприятно. Мы должны как следует отпраздновать нашу встречу, хватит о войне.

— Хорошо, — засмеялся Аугусто.

— Ты еще ничего не сказал мне о своих. Как они? После освобождения городка ты их видел в первый раз?

— Да. Они плохо себя чувствуют. Не хватает еды, тревожатся за меня…

— Конечно! Мои родители и братья по-прежнему в деревне. К счастью, перед тем как смотаться, я посоветовал, поскольку им угрожали репрессии, уехать к двоюродному брату моего отца, он живет в Валенсии. Они перебрались туда и очень довольны. Ведь мои родители крестьяне. Так что еда у них всегда есть. Недавно я получил от них письмо и все же не могу быть спокоен.