Елизавета Михайличенко - Большие безобразия маленького папы

• Название: Большие безобразия маленького папы
• Автор: Елизавета Михайличенко
• Жанр: Научная Фантастика

---

За дверью послышался заразительный Лидочкин смех и беззаботный перестук каблучков. Злоумышленники юркнули в директорский кабинет. Увидев знаменитого петринского попугая. Сын пришел в восторг:

— Пещера людоеда! Настоящая. Да, Папа?

Папа затравленно озирался, ища куда спрятаться. «Опять переиграл!» пронеслось в мозгу. Пушок, в котором было его рыльце, могли вот-вот подпалить. В приемной послышался голос Петрина:

— Лидок, ну сколько можно повторять! Опять телетайп не заперт.

— Ой! А я запирала! Может, кто-то открыл?

— Это кто же? Ты думаешь, это просто для инструкции? Знаешь, какие бывают случаи?

— Ты что, мне не веришь? Да хоть Слинько. У него тоже ключ.

Только за третьей дверцей шкафа оказалось достаточно свободного пространства. Два первых отделения были плотно набиты документацией.

— Лезь! — приказал Папа.

Сын сострил попугаю рожу, гаркнул: «Занзибар!» и юркнул в шкаф.

— Как мягко! — сказал он оцепеневшему от страха Папе. — Садись на подушечку. Вот где есть простынь. И совсем даже не бумажная. Давно бы сбежали.

Петрин вбежал в кабинет:

— Ну какая сволочь подучила попугая! Да запирай же ты двери, когда уходишь!

— Я запирала…

— Насочиняли дурацких легенд! Теперь его хоть выкидывай. Повтори, что ты сказал, Гамаюн!

— Петя, Петя хор-р-роший, — подхалимски заворковал попугай и постучал по пустой кормушке.

— Умный, собака, — растаял Петрин. — Еще раз услышу это слово — отдам кошке.

Папе очень захотелось выкрикнуть: «Занзибар!» Справившись с собой, он на всякий случай поднес кулак к носу Сына. Тот вздохнул.

— Лидок! — крикнул Петрин. — Свяжи меня с Криволаповым по телетайпу.

Минуту спустя бледная Лидочка ворвалась в кабинет, сжимая в дрожащих руках криво оборванную Папину месть.

— Слинько! Предатель! Дерьмо! А сам-то!

— Успокойся, — сказал Петрин. — Опять телетайпограмма криво оторвана.

Лидочка швырнула в Петрина бумагу и зло заплакала.

— Криво?.. Зато тебе теперь голову ровно оторвут!

Петрин уткнулся в телетайпограмму. Сдавило сердце, он откинулся назад. Спинка кресла уперлась под левую лопатку. Петрин отчетливо ощутил торчащую из спины рукоятку кинжала. Слинько был проверенным товарищем по команде. Петрин чувствовал себя играющим тренером, с паса которого лучший игрок умышленно забил мяч в свои ворота. Что-то происходило с окружающими его людьми. Жена отказалась ехать в Занзибаровку, сын, Слинько… Послать бы все к черту. Да только что потом?..

— Сначала я ему голову оторву! — мужественно сказал Петрин, глядя на до смерти надоевшие, прыгающие Лидочкины губы. — Сколько еще до ученого совета? Пора идти? — Петрин нервно закурил. — Но зачем ему это? Он же еще даже в должности не утвержден… Кому же верить? — голос Петрина дрогнул. — Ладно… Пока меня прижмут, я его с таким «волчьим билетом» отсюда вышвырну, этого волчару… Но зачем ему это надо?.. Слушай, а может, это не он? И как он мог такую улику забыть…

— Как не он? — возмутилась Лидочка. — У кого еще ключ от телетайпа? Если не он, значит, я? Это ты хотел сказать?

Петрин сокрушенно махнул рукой, сунул под язык таблетку валидола и пошел на ученый совет. Через минуту Лидочка последовала за ним. На этот раз открытыми остались все три двери.

Пока Сын снова прыгал перед попугаем и орал: «Занзибар!», Папа испытывал уколы совести. Кто бы ни был Слинько, но его с ним связывали многолетние приятельско-деловые отношения. Папа не смог бы объяснить, за что он так взъелся на Слинько. Ну, запер в кабинете. Запер двух наглых пацанов. Подумаешь. Любой нормальный человек поступил бы так же. Но вспоминая захлопнувшуюся перед носом дверь, Папа впадал — нет, даже не в ярость, а в чисто детский азарт отмщения. Тем более, что он оборачивался изысканным развлечением. Петрина было по-человечески жалко, и Папа успокоил себя мыслью, что если Петрин клюнул на такую грубую фальсификацию, то это характеризует и его жизненные устои.

…Когда Папа просунулся в приоткрытую дверь актового зала, директор уже читал доклад. Поэтому собрание вел Слинько. Сидевший у входа Женя Скобельцев, зав. лабораторией охраны материнства и детства, с небрежностью профессионала взял Папу за ухо и выкинул за дверь. «Всегда был хам». Со слезами на глазах Папа бросился к двери, ведущей на сцену. Появившись из-за спины Слинько, «близнецы» непринужденно уселись рядом. Слинько дернулся.

— Мы по тебе так соскучились! Папочка! — страстно прошептал Папа.

— Что за дети?! — страшным шепотом спросила ученый секретарь.

Взгляд Слинько заметался по залу.

— Э… э… — сказал он. — Так ведь первое июня. День защиты детей! — Слинько упивался своей находчивостью.

— А-а, — сказала ученый секретарь. — Я и забыла.

Петрин дочитал доклад и под жидкие аплодисменты сидевших в первых рядах вернулся на место. Встретившись с Папой взглядом, директор изумился:

— Что это такое?

— День защиты детей! — поспешно ответила ученый секретарь.

— Чьи это дети? — не понял Петрин.

— День защиты детей, Петр Альбрехтович, — повторил Слинько.

— Товарищи! — громко сказал Петрин в зал. — Чуть не забыл! Сегодня у нас первый день лета. День защиты детей…

Слинько судорожно захлопал. Зал охотно поддержал. Папа взял довольного Сына за руку, они вышли на авансцену, раскланялись и, к удивлению присутствующих, вернулись на свои места в президиуме.

Вопросов по докладу не было. Ученый секретарь торжественно зачитала проект характеристики со всеми «грамотный специалист», «пользуется уважением коллектива», «дисциплинирован», «политически грамотен», «морально устойчив»… Слинько скромно потупил глаза и погладил Папу по головке.

Они ласково улыбнулись друг другу… Слово взял Петрин.

— Налей-ка себе нарзану, — сочувственно посоветовал Папа.

Петрин начал издалека. Он рассказал коллективу, каким прекрасным и дружным коллективом является возглавляемый им коллектив. Как быстро растут на благодатной занзибаровской почве в творческой атмосфере филиала научные кадры. Как прекрасен дух царящих в филиале неформальных отношений.

— Однако, — продолжил Петрин, — как нет худа без добра, так нет и добра без худа. Нам пора в чем-то пересмотреть наши отношения. Быть принципиальнее в оценке друг друга. Начну с самого себя…

Папа набрал в легкие воздуха.

— …Чего греха таить, со Слинько мы старые приятели. Вероятно, это как-то сказалось на моем решении выдвинуть его кандидатуру на должность заместителя директора по науке. Вот уже месяц исполняет Слинько обязанности зама. И, к сожалению, вы все могли убедиться, что я поспешил, назначая Слинько на такой ответственный пост…

— Дядя Петя, — звонко выкрикнул Папа. — А кто это — старик Криволапов?

Затаивший дыхание зал оживился. Судьбы филиала в министерстве вершил именно Криволапов.

— Ты что, мальчик? — опешил Петрин.

— Ничего. Я просто умею читать мысли. И мама моя умела. Вот вы сейчас подумали: «Будешь, жучара, знать, как вести двойную игру. Сам подгонял результаты, а теперь стучишь старику Криволапову и валишь все на меня». Старик Криволапов — это что, медведь?

Петрину казалось, что он оглох — весь зал трясся от смеха, но не издавал ни звука. Научные сотрудники прятались за спины друг друга. На директора было жалко смотреть.

— Я такого не думал, — растерялся он. — Что за ерунда!.. И что это за дети? Кто твои родители?

— Мать мою погубил, теперь и за отца взялся?! — гордо и грозно ответил Папа.

Слинько, не в силах отвести глаз от Петрина, шарил рукой по столу в поисках стакана. Папа заботливо налил ему нарзан:

— Выпей, папочка, и не волнуйся.

— Почему он называет тебя «папочка»? Это же не твой сын! — закричал Петрин. — А… а… Кто же мать?

— Нет… — тихо сказал Слинько.

— Вы правильно только что подумали! — Папа взял Сына за руку, они снова чинно раскланялись. — Мы два потомственных разнояйцевых близнеца-телепата. Наша мама — Инна Ветрова! — Папа резко обернулся к Слинько. — Не смей думать о маме так плохо в моем присутствии! — И обратился к залу: — Правда же непедагогично, когда один из родителей плохо думает о другом в присутствии детей?..

Вопрос оказался риторическим. Все лица были обращены к полу. Перед Папой сидел спешившийся эскадрон всадников без головы. Плечи и спины тряслись. Сдавливаемые похрюкивания, повизгивания и блеяния прокатывались по полу и захлестывали сцену.

Петрин зло уставился на Слинько:

— Докатился! Детей подучил подавать нужные реплики!

— Да я их впервые сегодня увидел! Черт их знает, может, действительно в мать пошли…

— Товарищ Слинько! — возмутился Петрин. — Вы же говорите с учеными. В мать пошли… Да вы же лично доказали, что Ветрова шарлатанка!