Юрий Никитин - 2024-й

• Название: 2024-й
• Автор: Юрий Никитин
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-33413-1

Новый шокирующий и скандальный роман о завтрашнем дне, в который войдем уже в этом году и пойдем дальше… благодаря новым технологиям!

* * *

Впереди маячил Таргитай, разорванные на заднице портки болтало по ветру.

— Тарх! — рявкнул Мрак. — Бес бы тебя побрал! Ты еще вчера портки распорол! Почему не залатал? Надоело смотреть на твою голую задницу!

— Мрак, — сказал Таргитай робко, — я вижу эти белокожие березы, что, как девушки, собрались стайкой, смеются и шепчутся, вот-вот пойдут в хороводе… зрю могучие дубы, так похожие на тебя, солнечные лучи проникают сквозь листву, а она светится странно и таинственно… Пушистые облака над деревьями похожи на невинных барашков, их подсвечивает солнце, они осыпаны золотым песком, чистым и невесомым… Мир велик и прекрасен… Но куда смотришь ты?

---

— Бефээфами, — передразнил Гулько. — Ты еще «Золотой Топор» вспомни. Нет, постъядерными, уверен, народ объелся. Что-то эти баймы, как стадо коров, поперли…

— Почему именно коров? — поинтересовался Скопа.

— Коровы тупее, — объяснил Гулько. — Даже ты соображаешь лучше. Нет, я другое заметил… Тенденцию!

— Ну-ну?

— Чем больше у народа компов, инета и мобильники чем навороченнее, — сказал Гулько, — тем сильнее нас тянет в мир меча и магии. Объелись техникой! Жить без нее не можем, видеокарты покупаем самые крутые, а мечтаем о волшебстве, драконах и принцессах… Потому байму надо делать именно на фэнтезийной основе!

Скопа подумал, сказал осторожно:

— Может быть, соединить мир магии и мир технологии?

Гулько отмахнулся:

— Уже делали. Я б не сказал, что успешно. Вроде бы и вашим, и нашим угождали, а что-то не идет. Фальшь какая-то чувствуется. Вроде двухголовых монстров. Рейтинг таких байм невысок.

— Может, плохо сделали? — спросил Скопа с надеждой.

— Да вроде бы, — ответил с сомнением Гулько, — графика на уровне… И мир детально проработан. И система боя… Нет, там именно это вот соединение. Многие, не разобравшись, скорее бегут в такую байму, чтобы хлебнуть того и этого щастя, а потом через месяц уходят обратно… А в Ультиму вон одиннадцатый год играют! Одни и те же.

Они все чаще поглядывали на меня, я молча допивал кофе и все еще не сказал веское слово.

— Шеф, а как это видится с высокой колокольни?

Я сказал с тяжелым вздохом:

— Знаете, ребята, первый признак бездельника? Он берется рассуждать, как преодолеть ипотечный кризис в стране, нехватку нефти по всему миру, глобальные проблемы интеграции, а дома вода хлещет из прорвавшейся трубы, дети кричат голодные…

— Понятно, — сказал Тимур быстро. — Все понятно, шеф! Я вот тут просчитал… Сейчас у всех двуядерники, у многих уже и на четырех, а когда выйдет наша байма, будут восьмиядерные. Так что можем уже сейчас анимировать даже морды! Проги уже есть, но можно устроить аппаратную поддержку, при драке будут кривиться в ярости, при шутках — улыбаться, хохотать…

Я молча отодвинул пустую чашку, все поднялись синхронно, Тимур искательно заглядывал мне в лицо. По дороге к двери я сказал с горьким вздохом:

— Хорошо бы, согласен. Заодно обскачем конкурентов. Но ты, Тимур, как будто ни в одну байму не играл!..

Он спросил обидчиво:

— А что я сказал не так? Что не так?

Я вздохнул еще горше:

— А ты не видишь, сколько нашего труда и так улетает в дупу?.. Вкалываем, как негры на плантации, над графикой, каждый листок вытютюливаем. Стараемся, чтобы при увеличении даже букашки ползающие были крупным планом со всеми их пятнышками, лапками, усиками… и что? Да любой баймер всегда поднимает камеру повыше, чтобы обзор, обзор!.. А то будет любоваться капельками росы, а сзади напрыгнет моб и сожрет искусствоведа на месте!

Хотя яркое солнце ударило в лица так, что все поморщились, Гулько ухитрился потемнеть, словно его одного накрыло грозовой тучей.

— Эх, — сказал он тяжело, — не хочется соглашаться с начальством, в подхалимы запишут, но из-за такого подхода баймеров… в самом деле многие наши находки коту под хвост.

— Ничего, — сказал я, — соглашайся, соглашайся. Люблю, когда мне вот правду-матку прямо в глаза.

Он сказал уныло:

— Как сказал Базаров, природа не храм, а мастерская, и человек в ней — работник.

— Это Некрасов сказал, — уточнил Тимур. — А что за Базаров? Нет такого писателя. Писарев, может быть?

— Вот-вот, — сказал Гулько. — Вся природа в байме — только мастерская. А еще место боя. На арене никто не рассматривает цветочки!

Мы брели к своему офису — до здания всего полквартала — настолько озабоченные, что прохожие начали посматривать с опаской. Одна из девчонок крикнула из их стайки, что покажет сиськи, только чтоб мы заулыбались.

Тимур тоже хмурился, оглядывался на девчонок и двигал кожей на лбу, наконец сказал горячо:

— Да? А попробуй выпустить байму с хреновой графикой! Сколько ни расхваливай геймплей и обширную карту, а без суперской графики не обойтись.

Скопа смотрел на Тимура, тот поглядывал на меня.

— Шеф, будем делать анимацию морд или нет?

— Будем, — сказал я. — Только в самых общих чертах. И только трех-четырех выражений. И так нагрузка на железо обрушится, как слонопотамская лавина!

Тимур удивился:

— Почему? Сразу заложу параметры, что анимация проявляется только тогда, когда ее рассматривают. Ну, скажем, при трехкратном увеличении. А когда смотрят сверху, как дерутся тридцать человек, то какая там анимация? Что есть, что нет — без разницы. Так что ее и не будет.

Скопа сказал заинтересованно:

— То есть делаешь привязку к колесику мышки? Как только начал зумить, тогда только, да?

— Не когда начал, а когда прозумил достаточно, — объяснил Тимур. — Нагрузка, кстати, ничуть не возрастет! Что трое игроков одного моба метелят, что морда одного чара на весь экран играет бровями, морщится, кривится… Это нагрузка не на железо, а на разработчиков! Это я намекаю, что инфляция растет, а наша зарплата все та же…

Я сказал, защищаясь:

— От вас зависит, чтобы байма вышла побыстрее и без особых глюков. Тогда будет не только зарплата. Большой сладкий пирог, понятно? Разделим на аккуратные такие неравные дольки! А пока затяните пояса потуже.

В нашем здании размещается два десятка контор, с обеда возвращаются с разных сторон так дружно, что у дверей уступают друг другу дорогу, как у входа в супермаркет.

Все помалкивали, только уже на нашем этаже Тимур заговорил:

— Если будет добро, я мог бы заложить не меньше сорока выражений лица… Да хоть сотню, если железо потянет! И совсем это не скажется на сроках! Дома поработаю и в выходные. Самому интересно. Пусть хмурятся, морщатся, смеются, стискивают зубы, выдвигают челюсти, надувают щеки… Некоторые привяжу к определенным типам… К примеру, хорошенькие девушки не смогут выпячивать нижнюю челюсть или играть желваками, а суровый варвар будет лишен кокетливого подмигивания…

Они заговорили уже о деталях, я отвлекся, мысль повиляла хвостом между рабочих тем и ушла к воспоминаниям о моей странной юристке. Как смотрела, что говорила, как слушала и что в этот момент могла подумать, когда я на секунду отвлекся от деловой беседы и как-то непроизвольно раздел ее взглядом… Она это ощутила либо что-то заподозрила. Наверное, я сбился с речи или как-то изменился в лице…

Как бы не подумала, что озабоченный. У нас, правда, женщин совсем нет в коллективе, если не считать Алёны, так что не бабники, видно. С другой стороны, это только для старшего поколения видно, а шибко продвинутые сразу решат, что мы просто сборище гомосеков.

Глава 6

В офисе еще почти пусто, только Василий Петрович неспешно, но мощно молотит по клавишам, рядом недопитая бутылка кефира и куча зеленых листьев. Да еще через два стола уже пялится в экран Алёна, пальцы быстро-быстро порхают над клавой, печатает вслепую, на экране быстро крутится пугающая призрачная сеть, похожая на сеть для ловли привидений.

— Привет, Алёна, — сказал я. — Не надумала переходить к нам на полную ставку?

Она оглянулась, засмеялась, показывая ровные и блестящие зубы.

— Пока нет, но за предложение спасибо.

— Хорошо работаешь, — сказал я. — Я вижу, когда кто отлынивает. А ты, если можешь сделать недельную работу за пять дней, — делаешь. Я это ценю.

— Спасибо, — сказала она легко. — Я тоже ценю, что меня замечают. Спасибо, шеф!

Робко вошел и, заискивающе улыбаясь, направился к своему столу Арнольд Изяславович, довольно известный писатель, при взгляде на которого я всегда чувствую неловкость и даже смутную вину. Его привел и рекомендовал Василий Петрович как собрата по творческому цеху и вообще хорошего человека. С тех пор их столы рядом, основная задача Арнольда Изяславовича писать диалоги и реплики энпээсам. Он жутко стесняется своей работы, часто и конфузливо уверяет, что у него семь книг, за одну получил сразу три престижные премии, но литературой не проживешь, вот и того, подрабатывает.

Мне кажется, про эту подработку помалкивает среди своего круга знакомых, но и за нас держится отчаянно: все-таки хоть какие-то деньги, причем — стабильные.

Хороший милый человек, интеллигент до мозга костей, но он так и не чувствует, что нынешняя литература в прежнем виде умирает, это видно всем, у кого на плечах голова, а не приспособление для демонстрации шляпок и бейсболок. Поэзия уже склеила ласты. Последний всплеск у нас был всего полвека назад, когда поэты собирали народ на стадионах, а теперь сборники стихов даже лучшие из лучших выпускают за свой счет, и уже ни один поэт на свете не в состоянии прокормиться стихами, как кормились раньше тысячи.