Джон Барт - Плавучая опера

• Название: Плавучая опера
• Автор: Джон Барт
• Жанр: Юмористическая проза

---

Покончив с мелодией Джорджа Коэна, оркестр взялся за попурри из Стивена Фостера. Когда мы взобрались на борт, я обернулся и увидел в самом хвосте очереди Гаррисона с Джейн и Джинни. Они откупоривали пакетик с кукурузными хлопьями для Джинни и не обратили на меня внимания.

Зал был уже наполовину заполнен кембриджскими обитателями. Мы с капитаном расположились у штирборта, далеко от суеты, рядов семь еще за нами оставалось, - он все сокрушался, что поздно пришли, хорошие места уже заняты. Освещение было электрическое, но в одном рожке с лампочкой был и газовый фонарь, предназначенный для стоянок в городках поскромнее. Оглядывая публику, я видел почти сплошь знакомые лица. Полковник Мортон с супругой сидели в первом ряду у прохода. Несколькими рядами дальше устроился большой любитель таких представлений Марвин Роуз. Через весь зал приветливо махал мне Билл Батлер. Мой партнер мистер Бишоп тоже здесь вместе с женой, которую редко выводит на люди. Вошли Гаррисон и Джейн с девочкой, - может, теперь они меня и заметили, но не подали виду, хотя я им помахал, двинулись в противоположный угол. Джимми Эндрюса, как я и предполагал, не было: ясно, плавает на яхте с невестой, ведь к вечеру поднялся бриз, хоть и слабенький.

Над головами у нас Лучший морской оркестр (страховка 7500 долларов) завершил бесплатный концерт "Звездно-полосатым флагом". В зале заколебались: может, надо бы встать, но играют-то не прямо здесь. Кое-кто из мужчин уже начали подниматься, однако, поколебавшись, в смущении опять сели и принялись со смехом объяснять что-то женам, все время тыча пальцами наверх. Наконец, решительно встал полковник Мортон, ни на кого не оборачиваясь, и все мы последовали его примеру, рады были, что так или иначе дело устроилось. Когда гимн кончился, толпа слушателей, скопившаяся у входа, разразилась аплодисментами, а в зале заспорили, в самом ли деле нужно было вставать. Но вскоре внимание сосредоточилось на дверце под сценой - оттуда выходили оркестранты, сверкающие золотыми галунами на красных фраках, и занимали места в яме. Когда все они расселись и кончилась какофония, которую они подняли, пробуя инструменты, за пультом под овации балкона и похлопыванье по пюпитрам появился сам профессор Эйзен - тощий, с провалившимися щеками, этакий мрачный вандейковский тип - и поднял палочку, сразу завладев залом. Тихо померкли огни, палочка пришла в движение, и оркестр грохнул "Звездно-полосатый флаг". Мгновенье растерянности, и тут же мы опять вскочили на ноги, причем полковник раньше всех, несколько смутив Эвелин.

Едва замолк последний звук тарелок, лампы в зале погасли, и высветился малиновый бархат занавеса, подсвеченного огнями рампы. Вновь взмыла вверх дирижерская палочка профессора Эйэена, грянула лихая увертюра: попурри из военных маршей, рэгтайма, там и сям перебиваемого сентиментальными песенками про любовь, томительные рулады и финал - снова бравурный. Мы от души похлопали.

Тут из-за занавеса выступил сам капитан Адам, раскланялся, улыбаясь, и жестами попросил внимания.

- Добрый вечер, друзья, добрый вечер! - заголосил он. - Счастлив вас всех приветствовать в нашем театре. Не скрою, сердце мое начинает учащенно биться, когда "Плавучая опера" проходит маяк у Хзмбрукса, и я говорю тогда Джону Страдису, это который к сирене у нас приставлен. "Джон, - говорю, - а ну-ка выдай „Сандалики златые" да постарайся, чтобы получше вышло, ведь к Кембриджу подходим, понимаешь, к Кембриджу! Долго, - говорю, - плавать придется, пока найдешь другую такую публику замечательную, как в Кембридже, народ тут чудесный, вот увидишь, - говорю. - Ну, давай!"

Зал отозвался с энтузиазмом.

- Приветствую вас, господа, приветствую, друзья мои, как хорошо, что вы здесь, у нас этот год представление изумительное, такое изумительное - всем хочется у вас в Кембридже показать, даже пусть враги посмотрят, а о друзьях и говорить нечего, вот! - Он окинул взглядом первые ряды. - Друзья-то небось попозже подойдут, - как бы в сторону сказал он громким голосом и поспешно засмеялся, чтобы не сомневались: шутка, - а мы и не думали сомневаться, от смеха так все и затряслось.

- Да, господа, совершенно новое представление вам в этот год показываем, с первого номера, невероятного кстати, и до самого последнего - вы о нем потом всю жизнь вспоминать будете! А сейчас поднимаем занавес - начинается, господа, начинается, только вот придется вас немножечко разочаровать. Сокрушенные вздохи: пытаемся себя утешить.

- Я понимаю, вам не терпится увидеть мисс Клару Маллой, нашу Мери Пикфорд с Чесапика, в номере, называющемся "Парашютистка". И мне тоже не терпится, вы не думайте, я хоть и много раз видел, и все одно, смотрел бы да смотрел, как мисс Клара с парашютом прыгает, - парашют-то ладно, а вот ноги у нее, скажу вам, до того красивые, не наглядишься, хоть с утра до ночи глаза пяль!

Бурный хохот в зале; капитан Осборн тычет меня пальцем в бок да от смеха мокротой захлебывается.

- Но должен вам сообщить вот что: мисс Клара Маллой где-то простуду подхватила, - в Крисфилде, видать, в Кембридже не могло ведь такого случиться, правда? - и провалиться мне, если вру, только ларингит у нее, видать, - в общем, совсем говорить не может, ни словечка!

Вздохи разочарования, кое-где протестующие голоса.

- Понимаю, понимаю вас, - успокаивает капитан Адам. - Сам бы не остался смотреть, только я тут на работе. Эй, мисс Клара, вы где? - спрашивает, повернувшись к кулисе. - Да вы давайте на сцену, на сцену, надо же людям показать, что за ларингит такой к вам прицепился! - Капитан, обернувшись к залу, подмигнул, мы взревели от восторга, а мисс Клара Маллой - кареглазая, темноволосая, утянутая в корсет - выскочила на сцену, раскланиваясь и позвякивая цехинами, нашитыми на ее черную тунику, над которой вокруг белой шейки был замысловато накручен огненного цвета фланелевый шарф. Под наши овации она сделала несколько реверансов, пальчиком показала на горло, пошевелила губами, словно пытаясь что-то беззвучно объяснить, а капитан Адам все смотрел на нее да смотрел с обожанием.

- Ну как? - обратился он к нам. - Отменяем представление? Я не против!

- Нет! - взревели мы все до одного, за вычетом двух-трех смутьянов, пропищавших "да", только голоса их тут же потонули в общем вопле.

- Значит, отменяем, правильно я понял? - осведомился капитан.

- Нет! - опять заорали мы, стараясь в зародыше подавить противодействие каких-то подонков, пробующих лишить нас, честных людей, удовольствия. - Нет! - уламывали мы, надеясь, что о гражданах Кембриджа капитан Адам не станет судить по самым скверным их представителям.

Один из самых неисправимых все-таки пробился:

- Да!

- Выставить этого олуха надо! - послышался яростный выкрик полковника.

- Давайте все по-хорошему решим, по-справедливому! - обратился к залу капитан Адам. - Кто смотреть не хочет, взрослый или там ребенок, пусть сейчас покинет театр, а Джон Страдис вам плату за вход вернет целиком, прямо к кассе идите, хоть вы уже увертюру послушали, ну ладно, пускай бесплатно будет!

Последнее замечание мы встретили смехом и поаплодировали такой щедрости. На минуту вспыхнули фонари, однако никто не вышел.

- Ну, тогда - занавес!

Фонари погасли, мисс Клара Маллой отблагодарила за овации воздушным поцелуем - глаза ее при этом увлажнились, - профессор Эйзен запустил веселенький мотивчик, и всем снова стало хорошо.

- А сейчас,- возвестил капитан,- вместо "Парашютистки" я счастлив представить публике Т. Уоллеса Уитейкера, одного из самых выдающихся актеров и певцов, выступавших на нашей сцене, сколько уж лет мы плаваем. Все мы знаем про Уоллеса Уитейкера, великого тенора, гордость Юга, - вот услышите, как он поет, мед, чистый мед, какой из ульев достают, разрази меня на месте! А еще - вот этого вам, может, и не говорили, - Т. Уоллес Уитейкер один из лучших исполнителей Шекспира у нас в Штатах! Леди и джентльмены, я безмерно, бесконечно счастлив представить вам Т. Уоллеса Уитейкера, знаменитого трагика, который сыграет сцены из Барда!

Жидковатые хлопки. Из оркестровой ямы донеслись тяжелые аккорды - что-то минорное, - поднялся занавес, и перед нами была обставленная в викторианском стиле гостиная (декорация первого действия "Парашютистки"): Т.Уоллес Уитейкер стоял посередине и раскланивался. Широкоплечий такой парень, каких часто видишь в воскресной школе, - на нем черный костюм Гамлета, явно для него тесноватый. "Я начну с прославленного монолога Жака из второго акта „Как вам это понравится", - торжественно возвестил он, сразу теряя расположение нас, мужчин, - не любим мы такой помпезности, - хотя кое-кто из женщин понимающе закивал.

Т. Уоллес подошел к рампе, встал в позу, обычную для собирающихся декламировать, и на миг прикрыл веки. Прокашливаться он не стал, зато кашлять начали в публике.

"Весь мир - театр, - сообщил он, - в нем женщины, мужчины - все актеры, у них свои есть выходы, уходы, и каждый не одну играет роль. Семь действий в пьесе той…"[20]