Светлана Шишкова-Шипунова - Дураки и умники. Газетный роман

• Название: Дураки и умники. Газетный роман
• Автор: Светлана Шишкова-Шипунова
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1998

В молодежной газете южного города Благополученска работает компания умных, веселых и беспечных журналистов. Они любят свою газету, друг друга и, кажется, ничто не может нарушить привычного хода вещей, даже такое событие, как смерть Брежнева… В этот день в редакции происходят события, о которых рассказывается в первой части газетного романа. Но уже в следующей части мы встречаемся с теми же героями спустя пятнадцать лет, в напряженной обстановке постперестроечных перемен. К тому же в Благополученске разворачивается кампания по выборам губернатора области. Одним из десяти претендентов на этот пост неожиданно для всех становится бывший сотрудник молодежной газеты. Выясняется, что его кандидатуру поддерживает Москва, но не хотят поддерживать бывшие коллеги, и на это у них есть свои причины…

Роман представляет собой своеобразную пародию на российские выборы и сатиру на современную российскую журналистику.

---

Вдруг она ощутила приятную прохладу под босыми ступнями и поняла, что идет уже по мокрому от ночной росы песку, и ветер надувает колоколом ее длинную, до щиколоток рубашку, но ей почему-то совсем не холодно, а даже хорошо. И плач ребенка остался где-то сзади, едва различимый, сливающийся с шумом ветра и уже не тревожащий так, как там, в доме. В темноте Соня не увидела, а услышала море, вдруг оно оказалось совсем рядом, у ног, шипело и остро пахло йодом. Осторожно тронула его ступней, и море отозвалось неожиданно теплой, не успевшей остыть за ночь водой. Тут она увидела, что стоит возле старого, выщербленного волнореза, далеко уходящего в море. На мгновение выглянула луна и осветила на самом краю бетонной плиты темную, неподвижную фигуру. Кто-то стоял лицом к морю, и ветер раздувал полы его плаща. Бесстрашно ступила она на шершавую поверхность плиты и медленно пошла по ней, не отрывая глаз от темного силуэта. Соня шла и шла, но человек, застывший у края плиты, оставался все так же далеко от нее, будто бы с каждым ее шагом волнорез уходил все дальше и дальше в море.

Неожиданно сильный порыв ветра, налетевший с запада, поднял высокую волну, она с ревом ударила о мол и, разбившись на мириады брызг, отступила, снова ударила — и снова отступила. Мол покачнулся, как утлый плот, и Соня увидела, как между ней и тем человеком появилась и стала на глазах расширяться кривая, извилистая трещина, в которую хлынула холодная вода, мигом остудившая ее разгоряченные ступни. Ухнуло где-то вдалеке, и тут же, как по команде, из вставшей над морем тучи влупили тяжелые, хлесткие струи, волны под ними вмиг закипели, и скоро все видимое пространство моря было сплошным бурлящим котлом. В разбушевавшейся стихии Соня на какое-то время перестала что-либо видеть и различать и ждала, что вот-вот ее снесет в море, как щепку.

Но постепенно гроза иссякла, оставив после себя серое, тревожное небо и такое же серое, взбаламученное море, со дна которого поднялась и теперь плавала на поверхности, источая неприятные запахи, смесь ила и хлама, берег же покрылся целыми холмами мусора. Снова блеснула луна, и Соня увидела совсем близко, всего в нескольких шагах от себя невысокую фигуру человека, стоящего все так же неподвижно, будто вросшего в плиту. Тогда она остановилась на самом краю трещины, но не переступила через нее, а стала ждать, когда человек почует ее присутствие и повернется. Он повернулся, но только вполоборота, и Соня различила знакомый профиль с капризно выпяченной губой. Голый череп человека отблескивал в свете луны и только небольшая часть его, у самого лба, оставалась темной, будто в этом месте зияла неровными краями выбоина от пули. Некоторое время он вглядывался в мигавший на Западном мысу маяк, и вдруг сказал, не поворачивая головы:

— Кто вы?

Она так долго шла сюда, ей так много нужно было сказать этому человеку! Мысленно она столько раз рисовала картину своей встречи с ним и столько раз проговаривала про себя слова, которые скажет ему, но теперь все они казались ненужными и пустыми, и надо было сказать только что-то самое главное.

— Я ненавижу вас! — сказала Соня.

Он по-прежнему стоял вполоборота и только удивленно поднял бровь после этих слов. Ей показалось, что он не понял или не расслышал.

— Кто вы? — повторил он свой вопрос.

— Сама не знаю, кто я теперь! — сказала Соня с вызовом.

— Что вам от меня нужно? — спросил он нетерпеливо.

— Ничего. Хочу, чтобы вы знали, что я вас ненавижу.

— Это странно, — сказал он обиженным голосом. — Разве не я дал вам свободу? Вы все должны быть благодарны мне, особенно вы, журналисты.

«Откуда он знает?» — подумала Соня, но вслух сказала:

— Свобода оказалась обманчивой. Вам хоть известно, скольких людей она погубила? Мальчики кровавые еще не снятся? — Она будто желала одна расквитаться за всех, кто остался на берегу, раз уж именно ей выпало дойти до него и говорить с ним.

— За это вы ненавидите меня? — спросил он удивленно. — Разве это я убил их всех?

— Кто же еще?! — отвечала Соня, желая причинить ему боль. — Не будь вас, все они были бы сейчас живы. Ради своего тщеславия вы разрушили жизнь людей на этом берегу. Взгляните сами, что вы наделали тут.

Начинало светать, и стал хорошо виден берег, он сползал к морю грудами развалин и весь был усеян обломками чего-то, что уже нельзя было узнать; какие-то предметы и остатки чего-то знакомого, но неразличимого прямо на глазах стремительно смывало волной и уносило в море. На берегу видны были темные силуэты женщин, они бродили меж обломков и выкликали имена своих детей, но дети не отзывались, только тихий, жалобный плач доносился откуда-то, и женщины беспомощно оглядывались по сторонам и тревожно смотрели то в сторону гор, то в море. Мужчин же не было видно на этом берегу.

Вдруг новый, еще более сильный порыв ветра, налетевший на этот раз со стороны гор, стал раскачивать каменную плиту мола, словно хотел оторвать ее от берега, волнорез затрещал и окончательно разломился на две части. Ветер подхватил обломок и понес его вдоль берега с легкостью парусника.

Соня в последний раз взглянула на того, кто был на летящем каменном плоту, и крикнула, задохнувшись ветром:

— Смотрите же, смотрите, что сталось с нашим берегом!

— Разве все вы не помогали мне разрушить его? — крикнул он, исчезая из виду.

Соня вздрогнула и опустила глаза, только теперь ощутила она озноб, неприятно липла к телу промокшая до нитки рубашка.

Женщины на берегу махали руками и что-то кричали, но ветер относил голоса в сторону, она не слышала их слов. А когда снова подняла голову и вгляделась, было уже поздно — обломок волнореза несся прямо на выступающую с берега скалу и через секунду врезался в нее и рассыпался на множество осколков, один за другим они стали оседать в море. Соня озиралась по сторонам, ища глазами того человека, но его нигде не было видно, только горка мокрого песка темнела вдалеке. «Вот и все, песок, один песок…» — успокоилась она и медленно пошла по кромке берега назад, к дому.

Навстречу ей бежал, громко шлепая по воде, маленький светлоголовый мальчик.

— Закрыть окно? — спросил сонным голосом Митя. — А то дует сильно, и ты вся холодная, как ледышка. Он ткнулся в Сонину щеку. Щека была мокрая.

— А почему ты плачешь?

— Приснилось, что Димочка маленький, и я его потеряла, но потом нашла.

Соня встала и босая пошла в кабинет, там спал приехавший вчера на каникулы Димочка, одеяло валялось на полу, а сам он, такой большой и взрослый, свернулся калачиком, совсем как ребенок. Она подняла одеяло и укрыла его, подоткнув края под подушку.

«Слава Богу, — подумала Соня, — что у меня есть они — Дмитрий большой и Дмитрий маленький. И больше мне ничего, в сущности, не надо».

Она вытерла слезы и закрыла окно.

ЭПИЛОГ

Новые выборы провели в Благополученской области только зимой, в феврале. Твердохлеб набрал 82 % голосов и стал губернатором. После официального объявления итогов президент прислал ему поздравительную телеграмму, начинавшуюся словами: «Зная Вас как опытнейшего руководителя…».

Павел Борисович Гаврилов умер через три с половиной месяца после выборов, в Москве, от рака легких. На похороны снарядили из Благополученска небольшую делегацию и дали сдержанный некролог в областных газетах. Зудин, выписавшись из клиники, обвенчался с Лялей в Елоховском соборе. Уголовное дело в отношении него было спущено на тормозах, так как удалось доказать, что лично он был не в курсе готовившейся фальсификации с подсчетом голосов. Через полгода он уехал с семьей в Париж представителем нового, только что открывшегося журнала «Россия, XXI век».

Твердохлеб вычистил из администрации всех гавриловских и набрал новый штат — в основном из бывших работников обкома и облсовета. На следующий день после вступления в должность он объявил в области чрезвычайное положение и начал закручивать гайки, однако быстрого результата это не дало — состояние бывшего народного хозяйства области на самом деле оказалось гораздо хуже, чем он мог предположить. Весной в Черноморск приезжал на отдых начинавший выздоравливать президент, Твердохлеб полетел туда, чтобы лично встретить его у трапа. Когда президент спустился, опираясь на руку охранника, Петр Иванович лишь на несколько секунд замешкался, потом, сделав глубокий вдох-выдох, решительно подошел, обнял и поцеловал его, чем немало удивил прибывших с ним и стоявших на почтительном расстоянии соратников.

Борзыкин завел в своей газете рубрику «Вспоминая советское прошлое…». Валера Бугаев, Валя Собашников и Жора Иванов объединились и выпустили пробный номер газеты «Южный комсомолец», правда, мало похожий на прежний, но все-таки. Спонсором газеты стал бывший кандидат в губернаторы Афендульев. Соня села все-таки писать свою книгу, а Митя получил очередное звание.