Джессика Марч - Наваждение

• Название: Наваждение
• Автор: Джессика Марч
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87322-154-5

В мире, изображенном Джессикой Марч, правит губительная страсть к обладанию — женщиной, властью, деньгами. Кровавой драмой завершается кровосмесительное безумие, поселившееся в семье миллионеров Хайлендов. Только перед истинной, большой любовью отступает болезненное наваждение.

---

Приложив все силы, чтобы сохранить достоинство, Ники сказала:

— Вы знаете так же хорошо, как и я, Дьюк, что у вас и у меня один и тот же отец — Хенри Дэвид Хайленд.

Тут уж дыхание перехватило у всего зала, он загудел. Никогда раньше скучные, рутинные собрания акционеров «Хайленд» не походили на ночные «мыльные оперы».

Дьюк захихикал:

— Что ж, это очень удобное заявление, мисс Сандеман, поскольку отец скончался много лет назад и не может защитить себя. Но я не припоминаю, чтобы о вас когда-нибудь говорили как о члене семьи. Я не припоминаю, чтобы вы когда-либо получали какое-либо наследство. Я также не припоминаю, чтобы вы когда-нибудь входили в дверь нашего дома.

Дьюк явно упивался этим моментом, уязвляя ее той грубой и ранящей истиной, заключающейся в том, что если они и унаследовали гены и хромосомы X. Д. Хайленда, то на этом все и кончается. Напоминая ему что она имеет не больше прав называть Х.Д. отцом сейчас, чем тогда, когда он был жив.

— Быть может, вы сумеете представить хоть какое-то доказательство вашего заявления? — спросил Дьюк, подчеркнув свое терпение тоном, каким говорят с придурковатыми или больными.

Ники мучительно сознавала, что она могла лишь предъявить свидетельство о рождении, где было четко проставлено:

«Отец неизвестен».

— Говорите же, мисс Сандеман, — подстрекал ее Дьюк. — Законный претендент на членство в моей семье не должен испытывать такие трудности, которые, похоже, испытываете вы.

Ники долго молчала. Будет ли этому конец? Уверенная победа обернулась публичным унижением, о котором завтра широко протрубят газеты? Она проклинала себя за самонадеянность, за то, что не провела всю необходимую подготовительную работу.

— Я думаю, что если мисс Сандеман больше нечего сказать, то нам лучше перейти к неотложным делам.

— Нет, мистер Хайленд! выкрикнула она, хватаясь за последнюю соломинку. — Я полагаю, что если вы не признали мои полномочия, то деловые вопросы сегодня решаться не будут. По моим подсчетам, у вас нет необходимых для кворума пятидесяти одного процента. Прочитайте ваши правила, мистер Хайленд. Вы увидите, что я права.

По рядам акционеров пронесся гул разочарования. Глаза Дьюка сверкали. Казалось, он готов был убить Ники прямо на том месте, где она стояла.

— И это еще не все, — сказала она, пока вы не объявите мои претензии справедливыми, вы можете, черт побери, считать «Хайленд Тобакко» в состоянии паралича.

Ники подхватила свой портфель и направилась к выходу из зала. В следующий момент рядом с нею очутился Уилл, прокладывая ей дорогу сквозь толпу поджидающих репортеров и фотографов. «Никаких комментариев», — отвечала она на все вопросы, уже зная, что каждая пикантная деталь этого собрания скоро станет известна публике. «Только бы без фотографий», — молилась она про себя, закрывая лицо, пока Уилл за руку вытаскивал ее из помещения.

— Выше голову, дорогая, — шепнул он, — не позволяй этим мерзавцам заставлять тебя прятаться.

— Это все твоя вина, — сказала Пеппер, когда они с Дьюком остались наедине в апартаментах «Брекерс-отель» после собрания. — Бейб никогда бы не передал ей своих полномочий, если бы ты не обращался с ним так плохо. Ты натолкнул его на это, Дьюк, и он отплатил тебе за все.

— Заткнись! — взорвался Дьюк. — Он был слабым и глупым, Пеппер! И то, что его больше нет, ничего не меняет, черт возьми!

Лицо Пеппер, омоложенное с помощью хирурга, приняло жесткое выражение.

— Полегче! — предупредила она. — Ты нуждаешься во мне, Дьюк… Ты нуждаешься в моей поддержке больше, чем когда-либо. И я предупреждаю тебя: если ты когда-нибудь еще скажешь хоть одно скверное слово о Бейбе…

Дьюк пошел на попятную.

— Ладно, ладно, я сожалею о Бейбе. Знаю, как вы двое были близки. Но сейчас не время для угроз, Пеппер. Сейчас нужно держаться вместе, чтобы избавиться от этой суки.

— Она выглядит чрезвычайно уверенной, — сказала Пеппер.

— Ну, это просто видимость. Думаю, что после сегодняшних событий мы сумеем ее полностью дискредитировать. Сегодня же направлю письмо акционерам, в котором охарактеризую ее как рвущуюся к власти авантюристку, которая им дорого обойдется в случае ее успеха.

— Ты уверен, что все так просто уладишь?

— Уверен, — сказал Дьюк; его челюсти сжались, создавая ложное впечатление уверенности. Пеппер такой не выглядела.

— Не знаю, Дьюк. Мне кажется, что она пытается пробиться, получив, по крайней мере, место в правлении.

— Только через мой труп.

— Дьюк, будь реалистом!

Дьюк попытался улыбнуться.

— Не беспокойся, дорогая сестрица. Я собираюсь сделать то, что должен был сделать давным-давно. Я предупреждал ее, что это война, а теперь она поймет, что я имел в виду.

Глава 36

Команда юристов «Хайленд» работала с молниеносной быстротой и активностью прошедшей хорошую выучку армии. В течение двух дней после прерванного собрания акционеров федеральному судье в Рэйли была направлена петиция с просьбой аннулировать полномочия, подписанные покойным Уильямом Хайлендом на имя Николетты Сандеман. В ней требовалось сделать это немедленно, чтобы воспрепятствовать тяжкому ущербу для деятельности «Хайленд Тобакко».

Как и опасалась Ники, средства массовой информации обрели свой «звездный час» после этой новости и ошеломляющего развития ее «крестового похода» против «Хайленд Тобакко». Неожиданно оказалось, что ее личная история для многих значительно интереснее ее филантропических устремлений.

Репортеры осаждали ее в поисках пикантных подробностей, чтобы облечь в плоть и кровь историю незаконнорожденного ребенка, ищущего признания одной из самых богатых и известных семей Америки. Копаясь в прошлом Ники, они неожиданно натолкнулись на такую «золотую жилу», как до сих пор не раскрытое убийство Гейбриэл Сандеман. Оказавшись лицом к лицу с репортерами, которые всячески обсуждали эту мрачную тайну, Ники с трудом удерживалась от побуждения высказать, что за это преступление несет ответственность X. Д. Хайленд. В конце концов доказательств нет, и такое обвинение побудило бы всех считать, что она совсем растерялась. Но покоя своим молчанием она не купила. Когда она отказалась как-либо прокомментировать убийство, репортеры запрудили улицы Виллоу Кросс, интервьюировали старожилов, а некоторые из них припомнили — или сделали вид, что припомнили — покойную Гейбриэл Сандеман, как нездешнего происхождения «штучку», о которой ходили слухи, что она вела беспутную жизнь, занималась скверными делами, прежде чем «плохо кончила».

Одна предприимчивая телевизионная ищейка копала даже глубже других. Открыв, что Элл Сандеман и сама была незаконнорожденной дочерью французской олимпийской медалистки Моники Веро, раздула этот факт в статью о незаконнорожденных детях «богатых и знаменитых». И в этой связи рассуждали о том, сумеет ли Ники избежать такой же судьбы: иметь собственного незаконнорожденного ребенка.

Чувствуя, что падает духом от разрастающегося скандала, Ники забаррикадировалась в своем коттедже. Уилл, уехавший в Калифорнию для участия в специальной телевизионной дискуссии, позвонил, предложив немедленно вернуться, чтобы: обеспечить ей поддержку. Но она была настроена держать его подальше от себя. Она чувствовала, что его карьера может пострадать, если его свяжут с ней «любовным интересом».

Однако без предупреждения явился Алексей. Не обращая внимания на фотографов и операторов телевидения, разбивших лагерь у подъездной дороги к ее дому, он прошел мимо них, выйдя из своей машины, позволив сфотографировать его на пороге дома с чемоданом, вынутым из багажника.

— Выходи за меня замуж прямо сейчас, — заявил он Ники, сразу после того как она поздоровалась с ним. — Нет никакой необходимости подвергать себя всей этой нервотрепке. Тебе ничего не нужно от Хайлендов, Ники. Если ты хочешь получить новое имя, возьми мое! Брось Виллоу Кросс и возвращайся со мной в Балтимор.

— Я не могу оставить Виллоу Кросс. Во всяком случае, не теперь. Не из-за того, что некоторые люди говорят обо мне. И не из-за того, что они пытаются заставить меня чувствовать себя тварью. Я должна была бы уже привыкнуть к этому, — добавила она грустно, — но не могу. Мне так же плохо сейчас, как в детстве.

— Но почему тогда ты не откажешься от этого сражения? До сих пор ты остаешься единственной пострадавшей, и я не хочу видеть тебя…

— У меня нет выбора! — горячо возразила она. — Неужели ты этого не понимаешь, Алексей! И я не обрету себя, пока все не завершится! Мне нужны не деньги Хайлендов, Алексей! И не их имя! Я сражаюсь за себя, можешь ты это понять?

Он надолго замолчал, словно услышал нечто большее, чем слова Ники, словно наконец услышал то, что всегда отказывался слышать..

— Если все эти истории беспокоят тебя, — мягко сказала Ники, — если ты чувствуешь, что они могут каким-то образом повредить твоей карьере, может быть, для тебя будет лучше вернуться в Балтимор. Я пойму тебя, Алексей, в самом деле пойму.