Виктория Холт - Кирклендские услады

• Название: Кирклендские услады
• Автор: Виктория Холт
• Жанр: Исторические любовные романы

После окончания школы девятнадцатилетняя Кэтрин Кордер возвращается домой. Она никак не может привыкнуть к унынию, царящему в доме отца и, спасаясь от одиночества, очень скоро выходит замуж. Брак длится недолго, и молодая вдова, пытаясь выяснить причину смерти супруга, начинает понимать, что ей и будущему наследнику родового поместья угрожает опасность…

---

Хейгар рассмеялась. От воспоминаний у нее заблестели глаза.

— Видите ли, Кэтрин, сэр Джон владел «Усладами» во время Гражданской войны. Марстон-Мур как раз перешел в руки Кромвеля и Ферфакса (Томас Ферфакс — генерал, командовавший парламентскими войсками.), принц Руперт (Принц Руперт — племянник короля Карла I) находился в бегах, а сэр Джон был, разумеется, роялистом и похвалялся, что не пустит Кромвеля в «Услады», скорее погибнет, защищая свой дом. «Услады» никогда не сменят хозяев, ими всегда будут владеть Рокуэллы! Но когда сторонники парламента вошли в Киркленд-Мурсайд, в «Усладах» никого не оказалось. Сэр Джон исчез со всеми домочадцами. А представляете, что сделали бы с ним солдаты Кромвеля, застань они его в «Усладах»? Повесили бы на первом же дубе. Но его и след простыл! Каким образом ему и всем обитателям «Услад» удалось бежать, когда «круглоголовые» уже заняли Киркленд-Мурсайд, непонятно! Это — одна из загадок «Услад». Сэр Джон сумел захватить с собой и все ценности. После реставрации вся семья вернулась. Вот я и заявила Мэтью, что сэр Джон был трус, он не стал сражаться за «Услады», а спокойно бросил их врагам на растерзание. Мэтью начал спорить. В тот день он готов был ссориться из-за каждого пустяка. И сэр Джон стал поводом.

Хейгар задумчиво помешивала в чашке. И куда только делась вся ее надменность? Взгляд был устремлен в прошлое.

— Ну так вот, Мэтью решил меня проучить, — продолжала она. — И сыграл со мной злую шутку. Я проснулась от того, что занавески у моей кровати раздвинулись, и на меня уставилась страшная ухмыляющаяся рожа в шляпе с плюмажем. А хриплый голос просипел: «Это ты посмела назвать меня трусом? Ты пожалеешь о своих словах, Хейгар Рокуэлл! Я — сэр Джон и теперь не дам тебе покоя!» Я еще не успела опомниться от сна и на какую-то секунду поверила, что мои опрометчивые высказывания и впрямь выманили нашего незадачливого предка из могилы. Но тут же я узнала голос Мэтью и разглядела, что это его рука держит свечку. Я соскочила с кровати, схватила шляпу, нахлобучила ее ему на нос, надрала ему уши и вышвырнула вон из моей спальни. — Хейгар вновь рассмеялась, но тут же виновато посмотрела па меня: — Конечно, с вами совсем другое дело, но мне невольно припомнился этот случай.

— Откуда он взял шляпу с плюмажем? — поинтересовалась я.

— В доме полно сундуков, набитых старьем. Не исключено, что шляпа относилась к другому периоду. Помню, нас обоих развели по нашим комнатам и посадили на целый день на хлеб и воду за то, что мы расстроили гувернантку.

— Разница еще и в том, что вы задержали вашего шутника, — напомнил Саймон. — Хотелось бы мне дознаться, кто же этот ряженый монах!

— Ну, по крайней мере, — заметила я, — теперь меня врасплох не застанут.

Саймон заговорил о другом, и мы перешли к обсуждению дел в их поместье, которому в скором времени надлежало стать его собственностью. Саймон рассказывал о прилегающей к «Келли Грейндж» ферме, которой он управлял, и о хозяйствах мелких фермеров, живущих на землях поместья. Было ясно, что и он, и Хейгар очень пекутся о своих владениях. Но совсем не так, как хозяева «Услад» о своих. Тех занимал только сам дом, для них он был святыней. Я никогда не слышала, чтобы Рокуэллов интересовали дела фермеров, чьи хозяйства находились на их земле, и не сомневалась, что сэра Мэтью нисколько не заботит, не пострадал ли кто-нибудь из арендаторов во время пахоты и не ждет ли чья-то жена очередного ребенка.

Если Хейгар и вздыхала по уходящим в далекое прошлое традициям, настоящее иитересовало ее ничуть не меньше. Пусть она тоже вынашивала мечту владеть «Усладами» и видела Саймона их хозяином, но и «Келли Грейндж» ей не был безразличен. По-моему, больше всего ей хотелось объединить эти два поместья. Что же до Саймона — человека трезвого и практичного до мозга костей, то для него дом значил не больше, чем камни, из которых он был построен. И я не сомневалась, что, по его мнению, традиции призваны служить людям, а не люди — традициям.

Меня многое в нем раздражало. Я не могла забыть, как он заподозрил, что я вышла за Габриэля из корыстных побуждений. Но в этот раз меня выручил его холодный, ясный ум, и я была ему благодарна. Они оба внушили мне спокойствие и смелость, в которых я так нуждалась. Я знала, что, оставшись ночью одна в своей спальне, буду вспоминать об их вере в меня и это поможет мне не падать духом.

Саймон отвез меня в «Услады» в пять часов. И когда я услышала, как затихает стук колес отъезжающего экипажа, и повернулась, чтобы войти в дом, начинающий тонуть в опускающихся вечерних сумерках, я почувствовала, что моя отвага тает.

Но я заставила себя думать о Хейгар и Саймоне и, поднимаясь к себе в спальню, ни разу не оглянулась, хотя меня так и подмывало проверить — не крадется ли кто за мной следом.

За ужином мне казалось, что сэр Мэтью, Люк и Руфь исподтишка за мной наблюдают. Сара же, как ни странно, ни словом не обмолвилась о случившемся. Сама я, по-моему, вела себя совершенно непринужденно.

После ужина к нам заглянули на огонек доктор Смит и Дамарис. У меня не было сомнений, что доктора пригласила Руфь, сообщив ему о ночном происшествии. Когда тетушка Сара поднялась наверх, а Дамарис и Люк начали шептаться о чем-то своем, Руфь увлекла сэра Мэтью в сторону, и доктор подошел ко мне:

— Я слышал, ночью здесь был небольшой переполох?

— Да нет, пустяки! — поспешила я успокоить его.

— Ну, значит, вы уже оправились, — заметил он. — Миссис Грэнтли сочла нужным известить меня, я ведь просил ее присматривать за вами.

— Не было никакой нужды посвящать вас в эту ерунду.

— Вам, кажется, привиделся кошмар? Миссис Грэнтли выразилась именно так.

— Если бы мне что-то просто привиделось, я бы не бросилась прочь из комнаты и не стала будить весь дом. Я уверена, что это не был сон. Я не спала, а бодрствовала.

Доктор взглянул на остальных и понизил голос:

— Вы бы не могли рассказать обо всем по порядку?

И мне пришлось снова рассказывать все с самого начала. Он внимательно слушал, но своего мнения не высказал.

— Может случиться, что вы и сегодня будете неважно спать.

— Не думаю.

— Приятно видеть такую здравомыслящую юную леди.

— Я решила запирать на ночь двери и окна. Так что шутнику не удастся ко мне проникнуть. Следовательно, я буду в полной безопасности.

— А не хотите ли вечером принять снотворное?

— В этом нет необходимости.

— Но запаситесь им на всякий случай. Не стоит вам в вашем положении плохо спать две ночи подряд. Я захватил с собой лекарство.

— Мне оно не нужно.

— Иметь при себе снотворное нелишне. Поставьте пузырек рядом с кроватью и, если не сможете заснуть, выпейте содержимое. Сами не заметите, как заснете глубоким, крепким сном.

Я взяла крохотную бутылочку и опустила ее в карман.

— Спасибо, — сказала я.

— Не бойтесь, — продолжал доктор с улыбкой, — приняв снотворное один раз, вы, поверьте мне, не пристраститесь к нему. А для вас очень важно хорошо спать, побольше отдыхать и правильно питаться. Так что не воображайте, будто проявляете героизм, отказываясь от снотворного. Помните, что вы нуждаетесь в отдыхе и покое ради будущего ребенка.

— Вы очень внимательны, доктор Смит.

— Я очень хочу, чтобы у вас все было благополучно. Буду за вами приглядывать.

Вернувшись в свою комнату, я, как и обещала доктору, поставила пузырек у постели. Затем обыскала все углы и заперла двери. Улегшись в постель, я, вопреки ожиданиям, никак не могла заснуть. Начинала дремать и, вздрагивая, просыпалась, а мои глаза тут же обращались туда, где предыдущей ночью стоял монах.

Меня нельзя назвать слабонервной истеричкой. Просто со мной случилось странное происшествие, а после таких потрясений даже самые хладнокровные люди не сразу приходят в себя. Где-то в глубине дома часы пробили полночь, и я все же решила выпить лекарство доктора Смита. И вскоре уже спала глубоким, крепким сном.

Через несколько дней я совершенно оправилась, но продолжала быть начеку. Ничего похожего на случившееся в ту ночь больше не повторялось. Я запирала все двери и спокойно спала, уже не просыпаясь каждую секунду, чтобы оглядеть комнату — не прячется ли где призрак.

В доме больше не упоминали о происшедшем, а слуги, наверное, посудачили, посудачили — и успокоились на том, что с беременными женщинами чего только не бывает.

Тем не менее, я была полна решимости выяснить, кто же изображал того монаха, и, размышляя об этом как-то утром, вспомнила, что Хейгар говорила о сундуках, набитых старой одеждой. Вдруг в одном из них спрятана монашеская ряса? Если я ее найду, я окажусь на полпути к разгадке. А помочь мне в этом могла тетушка Сара. Так что я решила ее навестить. И вот после ленча, — а к столовую Сара не вышла, — я направилась к ней в восточное крыло.

Я постучалась в дверь комнаты, где она обычно вышивала, и с удовольствием услышала, что она у себя. Тетушка Сара очень обрадовалась моему приходу. Она не ждала, что я явлюсь сама, без приглашения.