Виктория Холт - Кирклендские услады

• Название: Кирклендские услады
• Автор: Виктория Холт
• Жанр: Исторические любовные романы

После окончания школы девятнадцатилетняя Кэтрин Кордер возвращается домой. Она никак не может привыкнуть к унынию, царящему в доме отца и, спасаясь от одиночества, очень скоро выходит замуж. Брак длится недолго, и молодая вдова, пытаясь выяснить причину смерти супруга, начинает понимать, что ей и будущему наследнику родового поместья угрожает опасность…

---

— Но…

— Я сделала что-то не то? Простите. Разве миссис Смит нельзя навещать?

— Понимаете, она так слаба, — сказала Да-марис. — Отец очень за нее боится.

— Он боится, что посетители могут утомить ее? Или чего-то еще?

— Да-да. Именно в этом все дело. Ей нельзя волноваться. — Дамарис подошла к матери и положила руку ей на лоб.

— Я хорошо себя чувствую, милая, — проговорила миссис Смит.

— Но лоб горячий, — возразила Дамарис.

— Мне лучше уйти? — спросила я.

— Нет-нет, пожалуйста, останьтесь, — быстро отозвалась миссис Смит, однако вид у Дамарис был неуверенный. — Сядь, Дамарис, — продолжала больная и, повернувшись ко мне, извинилась: — Дочка так дрожит надо мной.

— Ну и доктор, надо думать, тоже, — ответила я.

— Да, конечно! Конечно! — воскликнула Дамарис.

— Я в этом и не сомневаюсь. Он так внимателен ко всем своим пациентам. Куда бы я ни пришла, им не нахвалятся.

Миссис Смит лежала, закрыв глаза, а Дамарис подхватила мои слова:

— Да-да! Все так ему доверяют!

— Надеюсь, он уже скоро придет, — заметила я.

— Если бы он знал, что вы его ждете, он, конечно, сразу поспешил бы сюда.

Дамарис села рядом с матерью и начала болтать. Я и не подозревала, что она так разговорчива. Она вспоминала нашу поездку в Нэсборо и рождественские праздники, рассказывала о предстоящей распродаже у миссис Картрайт и о прочих замыслах жены викария. За этими разговорами нас и застал доктор.

Я услышала на лестнице его шаги, и дверь тут же открылась. Он улыбался, но не так добродушно, как обычно. Мне сразу бросилось в глаза, что вид у него озабоченный.

— Миссис Рокуэлл! — вскричал он. — Вот так сюрприз!

— Я решила познакомиться с миссис Смит, пока ждала вас.

Он взял мою руку и долго не выпускал ее. У меня было впечатление, что он старается овладеть собой. Потом доктор подошел к дивану и положил руку на лоб жены.

— Вы слишком возбуждены, дорогая, — проговорил он. — Она чем-то взволнована? — Он повернулся к Дамарис, и я не увидела его лица.

— Нет, отец. — Дамарис говорила слабым, как у маленькой девочки, голосом, словно не была уверена в себе.

Доктор обернулся ко мне:

— Простите, миссис Рокуэлл. Я беспокоюсь и о вас, и о моей жене. Раз вы пришли, видимо, хотите что-то мне сказать?

— Да, — ответила я. — Я хотела поговорить с вами. По-моему, дело важное. Так мне, во всяком случае, кажется.

— Посмотрим, — сказал доктор. — Пройдемте ко мне в кабинет.

— Хорошо, — согласилась я и, поднявшись, подошла к миссис Смит.

Прощаясь с ней, я пожала ее холодную влажную руку и подивилась перемене, произошедшей с больной. С приходом доктора она как бы стала другой. Но в чем было дело, я не могла определить. Ее лицо словно спряталось за закрытыми ставнями. Вероятно, доктор будет бранить ее за то, что она переутомилась, — у нее был вид провинившегося ребенка.

Больше всего на свете его беспокоит ее здоровье, подумала я, и это вполне естественно. Уж если он так внимателен к другим своим пациентам, как же должна тревожить его болезнь жены!

Я попрощалась с Дамарис, и доктор повел меня вниз, в свой кабинет. Когда он, закрыв дверь, указал мне на стул рядом с бюро, а сам сел в кресло напротив, я почувствовала, что тревога моя понемногу утихает. На такого благожелательного человека вполне можно положиться. Он должен помочь мне.

— Ну, — сказал доктор, — рассказывайте, что вас беспокоит.

— Со мной происходят какие-то странные вещи, — выпалила я, — но вы об этом знаете.

— Да, — подтвердил он, — кое-что вы мне сами рассказали, кое-что я услышал от других.

— Тогда вы знаете, что я видела в моей спальне монаха.

— Я знаю, что вам так показалось.

— Значит, вы мне не верите?

Он предостерегающе поднял руку:

— Ну, в настоящий момент будем считать, что вы его видели, если вам так спокойней.

— Меня не нужно успокаивать, доктор Смит. Я хочу, чтобы все поняли: я говорю правду.

— Это не так просто, — возразил он. — Но помните: я всегда готов вам помочь.

— А после монаха, — продолжала я, — были загадочные происшествия с занавесками у моей кровати, с грелкой, с моим плащом — кто-то повесил его на парапет балкона.

— Тот самый плащ, в котором вы сейчас, — сказал доктор.

— Значит, вы и об этом слышали?

— Ну а как же! Мне обязаны сообщать все. Я же слежу за вашим здоровьем.

— И вы полагаете, что мне все лишь мерещилось, что все это — плод моего воображения?

Некоторое время он молчал, и я повторила:

— Вы так и считаете, правда?

Доктор снова поднял руку:

— Давайте рассуждать спокойно. Покой, миссис Рокуэлл, — это то, в чем вы больше всего нуждаетесь.

— Я и так спокойна. А нуждаюсь я в том, чтобы мне верили.

— Миссис Рокуэлл, я врач, и мне приходилось сталкиваться с разными странными заболеваниями. Я знаю, что с вами можно говорить откровенно и вы все поймете.

— Значит, вы не считаете меня сумасшедшей?

— Не употребляйте это слово, не нужно.

— Слова меня не страшат, меня пугает тот, кто наряжается монахом и пытается разыгрывать со мной злые шутки.

Доктор немного помолчал.

— Вы переживаете трудное время, миссис Рокуэлл, — заговорил он наконец. — В вашем организме происходят перемены. Иногда при этом меняются и сами женщины. Наверное, вы слышали — у некоторых появляются разные причуды. Например, они не могут переносить то, к чему раньше были совершенно равнодушны.

— Но у меня не причуды! — воскликнула я. — Наверное, я должна была сразу сказать: я пришла к вам, так как знаю, что вы обсуждали мое поведение с миссис Грэнтли и признали меня психически неуравновешенной.

— Вы слышали наш разговор! — воскликнул он. Было видно, что я застигла его врасплох.

Я не собиралась выдавать тетю Сару и потому сказала:

— Нет, но я точно знаю, что вы и миссис Грэнтли это обсуждали. Не станете же вы отрицать?

— Нет, — произнес он медленно, — это было бы глупо, правда?

— Значит, вы с ней решили, что я — сумасшедшая.

— Ничего подобного, миссис Рокуэлл. Но вы слишком взволнованы. Вот вам пример — до беременности вы не приходили в такое волнение от каждого пустяка, верно? А говорите, что нисколько не переменились.

— И что вы собираетесь сделать? Отправить меня в Уорстуистл?

Доктор сделал удивленное лицо, но не мог скрыть, что такая мысль приходила ему в голову. Мной овладела ярость… и страх. Я встала, но он тут же подскочил ко мне, ласково взял за плечи и принудил снова сесть.

— Вы неправильно меня поняли, — участливо произнес он, опять опускаясь в свое кресло. — Я в крайне затруднительном положении. Все, кто живет в «Усладах», мне очень дороги, и их беды и несчастья глубоко меня огорчают. Прошу вас, поверьте, что сейчас и речи нет о том, чтобы помещать вас в Уорстуистл…

— А когда же? — перебила его я.

— Пожалуйста, дорогая, успокойтесь. Между прочим… в этом заведении прекрасно лечат. Можете мне поверить: я бываю там регулярно. А вы уже несколько недель находитесь в состоянии крайнего перевозбуждения. От меня вы этого скрыть не можете.

— Я перевозбуждена, потому что кто-то пытается представить меня истеричкой. И как вы смеете даже говорить со мной о сумасшедшем доме! Да вы, верно, сами сошли с ума!

— Я только хочу помочь вам.

— Тогда выясните, кто продолжает со мной все эти шутки! Узнайте, у кого остался костюм монаха после тех живых картин. Надо непременно дознаться, у кого такой костюм сохранился.

— Вы никак не можете забыть этот несчастный эпизод.

— Еще бы! Ведь с него все и началось.

— Миссис Рокуэлл… Кэтрин… Я хочу быть вашим другом. Надеюсь, вы в этом не сомневаетесь?

Я вгляделась в темно-карие глаза доктора. Они смотрели на меня участливо и ободряюще.

— Вы вызвали у меня интерес с тех пор, как Габриэль привез вас в «Услады», — продолжал доктор. — А когда ваш отец приехал на похороны и я увидел, как вы относитесь друг к другу, это глубоко меня огорчило. Вы показались мне такой… ранимой. Но я слишком откровенен…

— Нет, я хочу услышать все, что вы думаете, — возразила я. — Говорите без утайки.

— Кэтрин, как бы я хотел, чтобы вы мне доверились! Самое важное для меня — помочь вам пережить это трудное время. Дамарис не намного моложе вас, и, когда я вижу вас вместе, мне всегда жаль, что вы мне не дочь. Я всегда мечтал, чтобы у меня было много детей. Впрочем, не буду испытывать ваше терпение. Скажу кратко: я всегда относился к вам как к родной дочери и надеялся, что вы ничего не будете от меня скрывать, тогда я всегда смогу вам помочь.

— Больше всего вы помогли бы мне, если бы узнали, кто являлся ко мне в спальню, нарядившись монахом. Если бы вы нашли этого человека, я бы больше ни в какой помощи не нуждалась.

Доктор грустно посмотрел на меня и покачал головой.

— Что вы хотите сказать? — вскинулась я.

— Да только одно — я бы хотел, чтобы вы поверяли мне все ваши тревоги, как отцу. — Он поколебался, пожал плечами и добавил: — Как поверяли бы своему отцу, будь вы с ним ближе друг к другу. Я с радостью согласился бы охранять ваш покой.