Виктория Холт - Римский карнавал

• Название: Римский карнавал
• Автор: Виктория Холт
• Жанр: Исторические любовные романы

Эта книга посвящена полной страстей жизни золотоволосой красавицы, которую мир помнит под именем Лукреции Борджиа. Но это не исторический роман — при всей достоверности исторических событий, личностей и деталей быта. В романах Виктории Холт История утрачивает свое величие, становясь простой и домашней. Она лишь фон для построения любовной интриги. Выразителен язык романа: несколько фраз и перед нами яркий образ; увлекателен сюжет, весь пронизанный любовью.

---

Пантисилея задумчиво кивнула. Лукреции еще надо получить развод, и развести с мужем ее должны по той причине, что она оставалась девственницей из-за неспособности мужа выполнять супружеские обязанности. Пантисилея была уверена, что Лукреции придется предстать перед кардиналами, может, даже подвергнуться осмотру. Пресвятая Богородица, — мысленно молилась девушка, — помоги.

Но она любила Лукрецию — как она любила ее! Никто прежде не относился к ней с такой добротой. Она согласна солгать для Лукреции, ради нее она готова на все, лишь бы госпожа была счастлива. Быть рядом с Лукрецией — означало разделять ее взгляды на жизнь, верить, что все обойдется и что незачем ни о чем волноваться. Это восхитительная философия. Пантисилея собиралась прожить с такими взглядами на жизнь все отпущенное ей судьбой время.

— Пантисилея, может, мне пойти к отцу и рассказать ему, что у меня от Педро будет ребенок? Сказать, что я жена Педро и что он должен разрешить нам пожениться?

Когда Лукреция задавала девушке подобные вопросы, та чувствовала, что приходится возвращаться к суровой реальности.

— Ваш отец, госпожа, перенес тяжелый удар. Ваш брат умер всего три месяца назад. Пусть он немного придет в себя после первого удара, прежде чем вы нанесете ему следующий.

— Но новость эта должна обрадовать его.

Он любит детей и хочет, чтобы у него рождались внуки.

— Но не от камердинеров. Прошу вас, послушайтесь моего совета. Подождите немного. Выберите подходящий момент, чтобы рассказать отцу. Еще есть время.

— Да, но люди заметят. — Сестры? Они не слишком-то наблюдательны. Я сошью платье с пышными складками. В таком платье никто ничего не заметит едва ли не до самого рождения ребенка.

— Странно, Пантисилея, но я так счастлива.

— Дорогая мадонна, это потому, что скоро у вис будет ребенок.

— Я тоже так думаю. Когда я представляю, как возьму на руки этого ребенка, как покажу его Педро, я чувствую себя такой счастливой, что забываю о всех своих тревогах. Я забываю Джованни. Забываю о горе своего отца, о Чезаре и… Неважно. Но я не имею права чувствовать себя такой счастливой.

— Нет, каждый всегда имеет на это право. Быть счастливым — это и есть смысл жизни.

— Но моего брата совсем недавно убили, отец сломлен горем, а сама я замужем за другим.

— Пройдет время, а с ним и горе вашего отца. А Джованни Сфорца никакой вам не муж и никогда им не был… таким, как Педро. Педро и займет его место.

Пантисилея не стала задерживаться на этом предмете. Она знала, что Лукреции придется предстать перед кардиналами и объявить себя девственницей. Складки должны быть очень широкими.

Папа и его старший сын теперь много времени проводили вместе. В Ватикане говорили: «Его святейшество забыл о своей клятве покончить с протекционизмом, он забыл своего сына Джованни и всю свою любовь к нему отдал Чезаре».

Между Александром и Чезаре установились совершенно новые отношения; смерть Джованни потрясла папу; Чезаре торжествовал, потому что не терял надежды, что отец уже не будет таким, как прежде, что его собственное положение изменится, в чем был в некоторой степени прав; он не сомневался, что однажды настанет день, когда он завоюет сердце отца полностью, став для него всем.

Александр немного утратил свой былой авторитет, Чезаре, напротив, приобрел его. Во время своего горя Александр выглядел, как старик; с той поры он оправился, но уже не казался столь могущественным и сильным, как прежде.

Чезаре понял нечто очень важное для себя: он может делать все, что хочет. Нет ничего, чего бы я не мог совершить, а отец поможет мне осуществить честолюбивые планы.

Сейчас отец говорил Чезаре:

— Сын мой, развод твоей сестры слишком долго откладывается. Мне кажется, пора добиться, чтобы ее пригласили предстать перед комиссией.

— Да, отец. Не так-то просто освободить ее от этого человека.

— Ты не зря провел время в Неаполе? Ты задал королю вопрос о возможном муже для Лукреции?

— Да, отец. Было названо имя герцога Альфонсо.

— Незаконнорожденный, — тихо проговорил Александр. — Он брат Санчии. Чезаре пожал плечами.

— Внешне он напоминает сестру, — заметил он.

Папа кивнул. Он смог простить Чезаре гибель Джованни, потому что Чезаре был Борджиа, был его сыном; но ему оказалось гораздо труднее простить Санчию, бывшую причиной ревности между братьями.

Он обдумывал возможное замужество Лукреции — союз с Неаполем укрепится благодаря такому шагу, а если брак покажется вдруг в тягость, всегда можно найти способ положить ему конец.

— Принц Солернский интересовался в отношении своего сына Сансеверино.

— Не сомневаюсь, что король неаполитанский узнал про это, потому-то он так старался предложить Альфонсо. Он не имеет ни малейшего желания видеть, как окрепнет благодаря этому браку наш союз с Францией.

— Франческо Орсини — еще один претендент; потом правитель Пьомбино и Оттавиано Риарио.

— Милая Лукреция, она еще не успела избавиться от своего мужа, а уже столько претендентов на ее руку. Счастливая!

— Ты думаешь о том, что ты лишен возможности жениться, сын мой.

— О отец, — страстно сказал Чезаре, глаза его вспыхнули, — Шарлотта Арагонская, законная дочь короля, получившая образование при французском дворе, находится в брачном возрасте. Мне намекнули, что если я свободен, она могла бы стать моей женой.

Ненадолго воцарилось молчание. Эти минуты показались Чезаре самыми решающими в его жизни — он уловил, что папа попытается вернуть былую власть над сыном.

Наконец после долгого, как показалось Чезаре, молчания Александр заговорил:

— Такой брак будет очень выгодным, сын мой, — медленно сказал он.

В порыве благодарности Чезаре опустился перед отцом на колени. Он взял руки отца и принялся их страстно целовать.

С этим сыном я забуду все свои горести, думал Александр. Он достигнет такого величия, что в свое время я перестану сожалеть о потери его брата.

Жизнь в монастыре стала для Лукреции чередованием радости и страха. Они с Педро получали какое-то лихорадочное наслаждение, становившееся тем сильнее, чем чаще они вспоминали о том, что их отношения не могут длиться вечно. Они должны были ловить каждое мгновение счастья, беречь его, потому что любая их встреча могла оказаться последней.

Пантисилея наблюдала за их взаимоотношениями; она вместе с ними переживала их радости и печали; ее подушка часто делалась мокрой от слез, когда ночами она лежала без сна, пытаясь заглянуть в будущее.

А потом настал день, когда пришло неизбежное письмо от папы. Лукреции следует подготовиться к тому, чтобы вскоре предстать перед собранием посланников и кардиналов в Ватикане. Там ее должны объявить девственницей. Лукреция пришла в ужас.

— Что же мне делать? — спросила она Пантисилею.

Маленькая служанка постаралась успокоить свою госпожу. Она должна надеть платье, которое сшила для нее Пантисилея. Настала зима, никто не удивится, если она будет тепло одета — ведь в монастыре холодно, многие носят несколько нижних юбок. Она должно высоко держать голову и произвести на них впечатление своим невинным видом. Должна!

— Как я смогу сделать это, Пантисилея? — плакала Лукреция. — Как же я посмею солгать этим святым людям?

— Вы должны так сделать, дорогая мадонна. За это дело взялся ваш отец, и необходимо, чтобы вы избавились от Джованни Сфорца. На каком еще основании вы можете получить развод?

Лукреция начала истерически смеяться.

— Пантисилея, почему ты смотришь так серьезно? Разве ты не понимаешь, как это смешно? Я на седьмом месяце беременности, а мне нужно пойти в Ватикан, предстать перед комиссией и заявить, что я девственница. Просто как в историях Джованни Бокаччо. Ну и шутка!.. Если не кончится трагедией.

— Дорогая мадонна, мы не допустим, чтобы это закончилось трагедией. Вы сделаете все, чего хочет ваш отец, а когда вы получите свободу, то уедете в какое-нибудь тихое местечко, где обретете мир и счастье, выйдя замуж за Педро.

— Если бы только так могло быть!

— Помните об этом, когда будете стоять перед комиссией, мысли о будущем помогут обрести вам мужество. Если вы солжете убедительно, то обретете свободу; и в конце концов, вы носите под сердцем ребенка не Джованни Сфорца. Ваше счастье — и счастье Педро — зависит от того, как вы будете держать себя перед комиссией. Помните об этом, госпожа.

— Я буду помнить об этом, — твердо ответила Лукреция.

Пантисилея тщательно одела Лукрецию. Она хитро расправила складки бархатного платья. Закончив, она осталась довольна своей работой.

— Никто не догадается, клянусь. Но, мадонна, как вы бледны!

— Я чувствую, как во мне шевелится ребенок, словно упрекая меня в том, что я хочу отказаться от него.

— Разве вы собираетесь отказаться от него? Вы хотите, чтобы он жил счастливо. Не думайте о прошлом. Смотрите в будущее. Мечтайте о счастье с Педро, обо всем, что зависит от сегодняшнего решения.