Виктория Холт - Фаворитки

• Название: Фаворитки
• Автор: Виктория Холт
• Жанр: Исторические любовные романы

Умер великий диктатор Кромвель. Трон казненного Карла I возвращен наследнику. В Англии воцарился новый король. Карл II. Это — история. И это — лишь фон, на котором разворачиваются события романа, главное содержание которого — любовь, любовь, любовь… Так что название дилогии «Любовь у подножия трона» (в которую входит предлагаемое читателю произведение) не случайно.

Признанный мастер как исторических романов, так и очень популярного сейчас жанра «лав стори», Виктория Холт и на этот раз предлагает читателю увлекательнейшее повествование — о личной жизни двух королей: английского Карла II и французского Людовика XIV.

---

Карл Харт любил лесть. Он знал, что он, если не считать Майкла Моухана — его единственного соперника, — был лучшим актером среди королевских подданных. Тем не менее он был готов принять похвалу от кого угодно, даже от маленький продавщицы апельсинов, но еще раньше он заметил, что эта продавщица апельсинов была необыкновенно хорошенькой.

Взяв ее личико обеими руками, он слегка коснулся его губами.

— Ну, — сказал он, — ты сама достаточно хороша собой, чтобы украсить сцену.

— Однажды я это сделаю, — ответила Нелл; в тот момент она уже знала, что так и будет. Почему она не может добиться такого же успеха, как любая из этих визгливых шлюх в артистической уборной?

— Ого, — сказал он, — эта девушка честолюбива!

— Я хочу играть на сцене, — ответила она.

Он снова взглянул на нее. Ее глаза сияли от возбуждения. В них была видна энергия, которую не часто встретишь.

« Боже правый! — подумал он. — Этот ребенок — редкость!»

И сказал:

— Пойдем со мной, девочка.

Нелл колебалась. Она и до этого получала подобные приглашения. Карл Харт заметил ее сомнение и рассмеялся.

— Нет, — сказал он, — не бойся. Я не насилую маленьких девочек.

Он выпрямился в свой полный рост и произнес, как бы обращаясь к публике:

— Мне никогда не надо было никого насиловать. Они сами приходят… они приходят с величайшей готовностью.

Плавность его речи завораживала ее. Он говорил с ней, с маленькой Нелл, как будто она была одним из тех роскошных созданий на сцене. Он заставил ее поверить в себя, почувствовать себя эффектной актрисой, играющей с ним свою роль. Она сказала:

— Сэр, я охотно выслушаю все, что вы мне скажете.

— Тогда иди за мной.

Он повернулся и пошел впереди по узкому проходу к маленькому закутку, где висели костюмы, в которых он выходил на сцену. Он тяжело повернулся к ней.

— Как тебя зовут, девчонка? — спросил он.

— Нелл… Нелл Гвин.

— Я наблюдал за тобой, — сказал он. — У тебя острый язычок и очень живой ум. Думается, твои способности пропадают зря у апельсинной Мэри.

— Могла бы я сыграть какую-нибудь роль на сцене?

— А как ты будешь учить роль?

— Я буду учить. Я буду учить. Мне довольно лишь раз услышать ее — и я запомню. — Она опустила корзинку с апельсинами и начала повторять одну из ролей, исполнение которой она видела в тот день. Она вложила в эту роль столько комичного, что красиво очерченный рот мистера Карла Харта начал подрагивать от сдерживаемого смеха, когда он наблюдал за ней.

Он поднял руку, чтобы остановить ее избыточную жизнерадостность.

— Как же все-таки ты будешь учить свои роли? — спросил он. Нелл была озадачена. — Ты умеешь читать?

Она отрицательно покачала головой.

— Тогда как же ты будешь учить их?

— Я хочу! — воскликнула она. — Я хочу.

— Одного желания мало, дитя мое. Ты должна будешь научиться читать.

— Тогда я буду учиться читать.

Он подошел к ней и положил руки ей на плечи.

— А что ты скажешь, если бы я тебе сообщил, что у нас в труппе я, возможно, найду место для исполнительницы маленьких ролей?

Нелл упала на колени, взяла его руку и поцеловала ее.

Он с удовольствием посмотрел на ее кудрявую головку.

— Черт побери! — сказал он, ругаясь как король, потому что время от времени он играл королей и начал думать, что в мире театра он и был королем, — ты прехорошенькое дитя, мисс Нелли.

А когда она встала с колен, он взял ее на руки и держал так, что ее оживленное лицо оказалось вровень с его лицом.

— А легонькая, как перышко, — сказал он. — И так же непостоянна?

Потом он поцеловал ее в губы, и Нелл поняла, какую плату он потребует от нее за все, что собирается для нее сделать.

Нелл сознавала, что сделает все, чего бы он ни потребовал. Она уже привыкла обожать его из партера, она была готова делать то же самое в более близком положении. Она засмеялась, показывая, что ей это приятно, и он был доволен этим.

— Идем, — сказал он, — я пойду вместе с тобой к Мэри Меггс, потому что она уже, возможно, готова разбранить тебя, а мне не хочется, чтобы тебя бранили.

Как только Мэри Меггс увидела Нелл, она завопила на нее:

— Вот ты где, негодница! Чем ты там занималась? Я жду тебя здесь уже пятнадцать минут. Дозволь мне сказать тебе, что, если ты будешь вести себя подобным образом, ты недолго пробудешь в молодицах апельсинной Мэри.

Карл выпрямился во весь свой рост. Нелл неожиданно рассмеялась, как еще не раз ей придется смеяться в будущем над величественностью этого актера. Что бы он ни делал, он вел себя так, будто играл роль.

— Экономь дыхание, женщина, — заговорил он тем громовым голосом, которым так часто заставлял замолчать неподатливую публику. — Экономь дыхание. Мисс Нелли, конечно, больше не будет одной из твоих апельсинных девушек. Она уже перестала быть ею некоторое время тому назад. Апельсинная девушка Нелли стала теперь служанкой короля Нелли.

Затем он зашагал прочь, оставив их одних. Нелл опустила свою корзину и пустилась плясать джигу на глазах изумленной женщины. Апельсинная Мэри, у которой была не очень приятная перспектива потерять одну из лучших своих продавщиц, качала головой и грозила пальцем в сторону танцующей фигурки.

— Танцуй, Нелли, танцуй! — говорила она. — Мистер Карл Харт не очень-то лепит актерок из своих женщин, да и не задерживает их у себя надолго. Может так случиться, что ты еще заскучаешь по своей корзине — это когда знаменитому Карлу Харту надоест Нелли.

Но Нелли продолжала самозабвенно плясать.

И вот Нелли стала настоящей актрисой. Она легко рассталась с материнским домом в переулке Коул-ярд и с воодушевлением обосновалась в собственном жилище, она сняла небольшой домик рядом с таверной» Петух и пирог» на Друри-лейн напротив Уич-стрит. Отсюда ей было рукой подать до театра, что ее вполне устраивало, так как жизнь актрисы требовала гораздо больше усилий, чем жизнь продавщицы апельсинов. Карл Харт учил ее читать, Уильям Лейси учил ее танцевать, и оба они, вместе с Майклом Моуханом, учили ее актерскому мастерству. Все утро было занято репетициями, а после полудня давались представления, начинавшиеся в три часа и длившиеся до пяти часов и позже. Почти все вечера Нелл проводила с великим Карлом Хартом, который, будучи в восторге от своей протеже, когда не учил ее читать, приобщал ее к искусству любви.

Роза от всего сердца радовалась успехам своей сестры и стала часто бывать у нее дома на Друри-лейн. Нелл хотелось бы пригласить ее жить вместе с собой; но небольшого заработка Нелл едва хватало на собственные нужды, и, будучи актрисой, она была вынуждена значительную часть своего дохода тратить на наряды. Кроме того, у Розы была своя жизнь, и часто какой-нибудь очередной нежный любовник уводил ее на время из материнского дома.

Генри Киллигрю был одним из этих любовников, и мистер Браун тоже; а в компании этих джентльменов Роза встречала и других, принадлежащих к тому же общественному слою. Она по-прежнему стремилась избегать общества мясников с Ист-Чипского рынка и сохраняла чувство благодарности к Нелл, которая, по ее словам, избавила ее от позорной смерти.

Нелл играла свои роли в театре — это были пока небольшие роли, так как срок ее ученичества еще не закончился. Карл Харт оказался преданным любовником, потому что Нелл была нетребовательна, никогда не жаловалась и постоянно сохраняла хорошее настроение; она научилась у Карла Харта бесконечно любить сцену.

Бывали моменты, когда он забывался, сбрасывал перед ней свою маску и становился обычным человеком: говорил о своих чаяниях и ревнивых чувствах, умолял откровенно сказать, не думает ли она, что Майкл Моухан и Эдвард Кайнастон более великие актеры, чем он. Часто заводил разговоры о Томасе Беттертоне, актере из соперничавшей с ними труппы, называвшей себя «Слугами герцога»и игравшей спектакли в Герцогском театре. Говорили, что Беттертон лучше кого-либо из современников владеет вниманием публики.

— Лучше, чем Харт? — допытывался Карл. — Я хочу услышать от тебя правду, Нелл.

Нелл начинала его успокаивать, говорила, что Беттертон обычный бродячий актер в сравнении с великим Карлом Хартом; а Карл говорил, что именно ему, Карлу, и подобает быть величайшим актером, которого когда-либо знал Лондон, потому что его бабка была сестрой драматурга Уилла Шекспира, человека, который любил театр и пьесы которого часто исполнялись разными труппами; некоторые утверждают, что его пьесы остаются непревзойденными до сих пор — даже Бену Джонсону с Бомонтом и Флетчером далеко до Шекспира…

Иногда он, бывало, рассказывал ей, как он мальчиком учился мастерству в театре «Блэкфрайерс», где он вместе с Кланом, одним из членов этой труппы, исполняв роли женщин. Карл начинал неестественной походкой расхаживать вокруг нее, изображая герцогиню из трагедии Шерли «Кардинал», а Нелл хлопала в ладоши и уверяла его, что более подлинной герцогини, чем эта, она в жизни своей не видела.