Кирилл Андреев - Три жизни Жюля Верна

• Название: Три жизни Жюля Верна
• Автор: Кирилл Андреев
• Издательство: Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1956

В настоящем издании представлена биография Жюля Верна – французского писателя, одного из основоположников жанра научно-фантастического романа.

Каждая страна по-своему представляла себе знаменитого писателя, отбирая из легенд то, что казалось похожим на правду. Появился французский Жюль Верн – легкомысленный балагур, немецкий – добросовестный, но плоский популяризатор, русский – прекраснодушный мечтатель, итальянский – хитрый и умный мистификатор, и, наконец, энергичный деляга – американский Жюль Верн.

И, однако, помимо их всех, существует подлинный Жюль Верн, тот самый, кого Менделеев назвал «научным гением», а Лев Толстой – «удивительным мастером», тот, кого десятки ученых, изобретателей, путешественников считали своим вдохновителем, определившим их профессию и указавшим им путь жизни.

---

Его соперник, Эмиль Габорио, был моложе его на шесть лет. Уроженец провинции, он мечтал о карьере приказчика или владельца мелкого магазина, а стал «властителем дум» парижан. Вершины славы он достиг своим полицейским романом «Мсье Лекок», вышедшим в свет в 1869 году. Последующие годы Франция была наводнена «Лекоком» во всех видах: новыми изданиями, продолжениями, подражаниями, переделками для сцены и просто подделками. Смерть самого Габорио в 1873 году ничуть не смутила издателей: разве не существовало безыменных и голодных литературных ремесленников, жаждавших за несколько франков продолжить приключения пресловутого сыщика?

И, наконец, существовала и французская приключенческая литература, представительница «классического» крыла этого жанра. Когда-то ее неплохо начал Луи Беллемар, писавший под псевдонимом Габриель Ферри, но вскоре она вошла в единое русло «индустриального направления», превратившись в механизированную скоропись. В годы империи ее представителем был Оливер Глу, еще ребенком попавший в Америку, объехавший Европу и Ближний Восток, писавший под псевдонимом «Густав Эмар» и окончивший свои дни в доме сумасшедших. Позже его место заняли Луи Жаколио, Луи Буссенар и их безыменные продолжатели. Они уже не имели ни биографии, ни литературной репутации. Как стая шакалов, они шли по следам пролагателей путей – Купера, Ферри, Майн Рида, позже Жюля Верна, подбирая крохи и на каждую новую тему или идею отвечая целым фейерверком романов. Мы найдем среди них и кругосветные путешествия, и экспедиции к полюсам, и приключения в Индии, и подвиги пиратов. Они писали и о победах науки и о чудесах техники. Помнит ли читатель хотя бы названия их книг, несомненно читанных им в детстве?…

Таковы были только некоторые струи гигантского водоворота, называемого Парижем. Следует помнить, что он бушевал не только в пространстве, но и во времени: как-то развивался, куда-то двигался. Это движение было незаметно для одних и достаточно явственно для других. Жюль Верн принадлежал к числу тех немногих, кто ощущал его очень отчетливо.

Немногих… Да, Жюль Верн не был человеком толпы, он принадлежал к ничтожнейшему меньшинству, но меньшинству, определяющему эпоху. Он и ему подобные заслоняют от нас и маленького Наполеона, и его империю, и академию «бессмертных», и литературную промышленность. Это о них мы говорим: вот девятнадцатый век, вот Франция!

Что же отличает Жюля Верна от его современников, представителей различных течений многообразного жанра приключенческой литературы? Что делает его в наших глазах не только создателем научно-фантастического романа, но и обновителем таких форм классической приключенческой литературы, как роман путешествий – географический и морской?

Сила Жюля Верна в тех элементах реализма, которыми пронизано его творчество, реализма, бесконечно поднимающего его над современниками, перечисленными выше, и сближающего его с великими реалистами – Стендалем, Бальзаком, Флобером, Золя.

Типические герои в типических обстоятельствах – так привыкли мы определять реализм. Для творчества Жюля Верна эта формула верна лишь наполовину. Несмотря на значительную долю схематичности, его герои наделены чертами, типическими для своей эпохи. Эти необыкновенные герои по сути своей очень обыкновенные люди, – этим они близки читателям: их можно любить, им можно подражать. Но действуют они в обстоятельствах необыкновенных – в ледяных просторах Арктики, на дне океана, в глубинах Земли, в межпланетном пространстве. Типические характеры в необыкновенных обстоятельствах – так можно охарактеризовать реалистическое по своим тенденциям творчество Жюля Верна и созданное им направление реалистической приключенческой литературы.

Но и эта необыкновенная обстановка романов Жюля Верна совсем не свободное творение его фантазии, но особый мир, синтетически созданный, сотканный из реальных подробностей, с огромной художественной, почти гипнотической убедительностью.

В самом деле, «гипнотическая реальность» подводных лесов, гигантских пещер, населенных давно вымершими животными, обитаемого алюминиевого ядра, летящего меж звезд, кажется нам действительно существующей, так как огромный материал, собранный Жюлем Верном и оживший под его пером, был действительно реальным для его времени, да и поныне остается художественно убедительным.

Пусть талант Жюля Верна бесконечно уступает таланту великих реалистов, его современников, но писатель стоит к ним ближе, чем ко всем авторам приключенческих романов XIX столетия. Даже односторонний, весьма условный реализм Жюля Верна возвышает его над приключенческой литературой его времени. Это крылья, поднявшие его к свету и солнцу.

Не нужно, конечно, представлять себе Жюля Верна каким-то сверхчеловеком, а его романы лишенными недостатков. Мы любим и ценим то лучшее в его творчестве, что живо и сейчас, и забываем то, что умерло.

Его сильные стороны и его слабости принадлежали его веку. В какой-то степени и он был человеком толпы, и он был немного заражен литературной скорописью, и не все его книги дожили до наших дней. Но вспомним, что таков был дух эпохи, что даже «сам» Ламартин, которому в то время уже шел седьмой десяток, за годы империи успел написать «Историю революции 1848 года», «Историю реставрации» в восьми томах, «Историю Турции» в шести томах, двухтомную «Историю России», несколько повестей, драму «Туссен Лувертюр», том «Признаний» и дополнительный том «Новых признаний». Вспомним, что даже Жорж Санд, в те годы укрывшаяся в деревенском уединении, считала необходимым в каждой комнате своего огромного дома держать наготове письменный стол со всеми принадлежностями, чтобы не потерять ни мгновения в тот момент, когда захочется писать. Сто девять томов собрания сочинений Жорж Санд достаточно беспристрастно свидетельствуют о продуктивности ее пера.

Литературоведы напрасно не отвели Жюлю Верну места под солнцем. Впрочем, он сам его сумел завоевать и сам нашел пути – через моря, материки, годы и десятилетия – к сердцам читателей, минуя «официальные каналы» критики и истории литературы. Но нужно было обладать огромной внутренней силой, чтобы этого добиться. И недаром в приключенческой литературе Жюль Верн так одинок.

Что это так, свидетельствует литературная судьба Паскаля Груссе. После побега с Новой Каледонии он обосновался в Лондоне и стал писателем-профессионалом. Он писал на разные темы и под многими псевдонимами – Филипп Дариль, Андре Лори, Тибюрс Морай, доктор Блазиус, Леопольд Вирей. Нелегко было бывшему коммунару печататься в республиканской Франции. После амнистии l88o года он вернулся на родину и, окончательно остановившись на псевдониме Андре Лори, избрал себе область приключенческой литературы.

Романы Андре Лори несправедливо забыты; они принадлежат к «классическому» типу, и многие не потеряли интереса до наших дней. Лори был близок к Жюлю Верну, часто шел по его следам, писал даже фантастические романы (например, о путешествии на Луну). Совместно с Жюлем Верном им написан роман «Обломки Цинтии», вошедший в издаваемую Этселем серию «Необыкновенные путешествия». И все же творчество Лори так же далеко от созданного Жюлем Верном направления, как и литературная деятельность Эмара, Жаколио или Буссенара.

Объясняется это не отсутствием у Андре Лори литературного таланта, но его идейной слабостью: за годы каторги и изгнания он порастерял свои идеалы, стал добропорядочным умеренным республиканцем и окончил свои дни членом парламента Третьей республики. Ему не хватало великой любви к человеку и великой веры в его силы, которые подняли Жюля Верна над веком.

Одинокий в литературе, Жюль Верн, однако, в общественном смысле совсем не был одинок. Живая связь его творчества с идеями народа говорит нам, что могло быть много писателей, могущих стать с ним рядом, но слишком трудно было подлинным представителям народа пробиться к солнцу сквозь жестокие путы буржуазного общества, перерастающего в стадию империализма.

Что это так, говорит нам пример Луизы Мишель. Достоверно известно, что она писала научно-фантастические романы, но они не увидели света или их унес леденящий ветер эпохи. «Сколько стихов развеяно по свету, – писала она, – затеряно по большим дорогам на колючих кустарниках, сколько забыто в школе, в учительском столике! А после! Спросите у моря, у бури, поищите за тюремной решеткой. А, пожалуй, всего больше нашли бы вы в мусорной корзине господина Бонапарта!..»

«Сен-Мишель-III»

В глазах всего мира Жюль Верн, добровольно похоронивший себя в амьенской глуши, очень скоро превратился в «путешественника, который никогда не покидает своего кабинета». Сам писатель охотно поддерживал эту легенду. И все же каждую весну в нем просыпалась неукротимая тоска о море, и каждое лето он покидал свое почти отшельническое уединение и отправлялся в Ле Кротуа.