Екатерина Мурашова - Детдом

• Название: Детдом
• Автор: Екатерина Мурашова
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

В третьем романе любовно-авантюрной трилогии «Анжелика и Кай» все сюжетные линии стягиваются в тугой узел. Четверо юношей и девушка из интерната для детей с нервно-психическими заболеваниями под руководством Аркадия организуют группу под названием «Детдом». Группа имеет успех. Одновременно в Россию возвращается выросший Кешка-Кай, к которому после сеансов психоанализа в Цюрихе, возможно, вернулась память. Кай знакомится с ребятами из ансамбля и принимает участие в их деятельности. При этом он безуспешно пытается заново выстроить отношения с дочерью Анжелики, которая когда-то, много лет назад, инициировала его возвращение к людям. А поиски креста Ефросинии не заканчиваются ни на минуту…

---

– Тося, а ты? – Настя обернулась к приятельнице. – Ты его тоже боялась?

– Нет! – ответила Антонина и всем своим видом продемонстрировала, что более распространенного ответа от нее можно не ожидать.

– Я поняла, – сказала Настя. – Кешка исчез также, как и Большой Иван. Наверное, он соскучился по родине.

– Как выяснилось впоследствии, нет, – усмехнулась Анджа. – Некоторое время он провел в месте, не менее странном, чем все предыдущие места его пребывания. Это было что-то вроде школы, где готовили героев для боевиков…

-Там, где учат на актеров? – уточнила Настя. Она не воспринимала метафор. – Для телевидения?

– Нет, – вздохнула Анджа. – К сожалению, там учили как бы для жизни. Понимаешь, наш мир, к сожалению, устроен так, что в нем все время где-нибудь идет война…

– Я знаю и это ужасно, – серьезно сказала Настя. – Я не могу этого понять.

– Если бы тебе удалось, то все в мире, конечно, переменилось бы, – съязвила Антонина.

– Да, Тося, наверное, это оттого, что многие такие же необразованные, как и я, – согласилась Настя. Юмор и даже откровенный сарказм она тоже воспринимала далеко не всегда. – Но вы рассказывайте дальше, тетя Анджа.

– Дальше осталось рассказать совсем немного. И в основном – о сокровищах. Во-первых, выяснилось, что они действительно существовали. Мне и еще нескольким людям (к сожалению, среди них оказались и бандиты Алекса) удалось проследить их историю. Когда-то очень давно, много веков назад полоцкая княжна Ефросиния (ее потом канонизировали, то есть причислили к святым) велела изготовить для местной церкви удивительной красоты и святости (так полагали верующие люди) крест. Впоследствии у этого креста была отдельная, сложная и полная приключений история. Накануне войны с фашистской Германией этот крест и множество других сокровищ оказались в специальной комнате в обкоме коммунистической партии в городе Могилеве. В то время как раз обсуждался вопрос о переносе в Могилев столицы Белоруссии. Фашисты захватили Могилев буквально в первые дни войны. Большинство защитников Могилева погибли. Сокровища из «могилевского клада» исчезли. Сначала историки полагали, что их не успели вывезти из осажденного города и они достались немцам. Но и потом, после войны, когда просмотрели все документы специальной фашистской команды, которая занималась украденными у разных народов ценностями, их след не удалось отыскать. Ни одна вещь из «могилевского клада» никогда не всплывала на международных аукционах. Тогда стали искать внутри страны. Постепенно удалось выяснить, что сокровища все-таки вывезли из Могилева на грузовике и отправили в направлении столиц – то ли в Эрмитаж в Ленинграде, то ли в Москву – в Кремль. Ни туда, ни туда ценности как будто бы не прибыли. Если учитывать, что творилось в стране в первые месяцы войны с Германией – ничего в этом удивительного нет. Грузовик могли разбомбить при какой-нибудь переправе, сопровождающие люди могли погибнуть от обстрела, быть убитыми немцами или местным криминальным элементом и так далее и тому подобное. Однако, произошло нечто другое. Человек, сопровождавший ценный груз, привез его в Ленинград. Обнаружив северную столицу накануне блокады и с очень проблематичными перспективами в дальнейшем, он сначала растерялся. Потом решился и спрятал сокровища на Лиговке, в квартире своей бывшей любовницы. Пообещал, что вернется за ними после окончания войны, и уехал. Тогда же он велел ей отдать сокровища любому человеку, который предъявит некие, вполне определенные доказательства своих прав на него. Дальнейшая судьба этого человека неизвестна. По-видимому, он погиб где-то на полях второй мировой войны. Звали его Лев Шеин и он был отцом Большого Ивана и, соответственно, дедушкой Кешки.

– А почему же его любовница не забрала эти сокровища себе? – спросила Настя.

– Ценности такого рода и объема смертельно опасны для того, кто пытается ими воспользоваться в своих интересах. И бывшая подруга Льва Шеина, которая была весьма умна, прекрасно знала об этом. Если бы ты, Настя, читала Киплинга…

– Я помню! – воскликнула Настя. – Я смотрела мультфильм про Маугли. История про кобру и сокровище, которое она сторожила. Там они все убивали друг друга…

– Точно! – удовлетворенно сказала Анджа. – Сокровища такого рода безопасны либо для очень умных, либо для людей, которые просто не понимают их ценности. Именно таким был Маугли. И Кешка… Через много лет после войны на Лиговку явился Большой Иван, предъявил любовнице Льва какие-то неопровержимые доказательства своих прав (кажется, это была татуировка в виде креста Ефросинии Полоцкой) и забрал основную часть сокровищ по праву наследования. Сам он к тому времени был известным вором, а о своем наследстве узнал от дяди, Ильи Шеина, родного брата Льва.

После обретения «могилевского клада» в душе Большого Ивана и произошел уже упоминавшийся переворот. Он как-то пересмотрел свою жизнь и в результате в корне изменил ее. Трудно сказать, почему, крестившись, он не передал сокровища, по крайней мере крест, православной церкви. Может быть, оттого, что ему было хорошо известно о сотрудничестве многих, если не большинства действующих священников с тогдашним КГБ… Не знаю…

– Так и где же эти сокровища теперь?! – даже флегматичная Настя не выдержала промедления.

– Не зна-аю, – протянула Анджа и улыбнулась. – Может быть, Кешка как раз и вспомнил что-нибудь по этому поводу… После того, как мы нашли Кешку, стало понятно, что за ним ведут охоту бандиты, да еще и, кажется, представители церкви, которые тоже о чем-то когда-то пронюхали. От греха подальше отец Антонины, Олег, который тогда как раз приезжал в Россию, увез мальчишку с собой за границу. Здесь его, скорее всего, просто убили бы. Ведь он тогда действительно не помнил или, скорее не знал ничего о местонахождении клада. Большой Иван не собирался умирать в тот день, когда перевернулась лодка. Возможно, он полагал, что у него еще много лет впереди, чтобы передать сыну свою тайну… Настя, покажи-ка мне свой рисунок… Поразительно! Скажи, ты когда-нибудь видела… его?

– Кого – его? Вот это?… Наверное, нет, если только его на открытках не рисовали…

На листке быстрой и точной Настиной рукой был нарисован достаточно аскетический орнамент из сосновых и еловых веток, обрамлявший большой деревянный крест, с множеством вкрапленных в него драгоценных камней, не подвергавшихся огранке.

Антонина, привстав, тоже недоверчиво рассматривала рисунок.

– Откуда Настька могла знать? – требовательно обратилась она к матери.

Анджа лишь молча пожала плечами.

Глава 3

– Скажите честно, Владимир, вы любите русский народ?

– Простите, как? Весь народ сразу?… Я боюсь, что мне будет крайне трудно ответить на ваш вопрос…

Оба собеседника сидели в креслах в просторном холле гостиницы. На вид они были приблизительно одного возраста, может быть, спрашивающий постарше года на два-три. Позы же их различались весьма существенно. Старший свободно развалился в кресле, раскинув руки по подлокотникам и положив одну ногу в тяжелом кожаном ботинке на колено другой. Тот, кого назвали Владимиром, напротив, сидел на самом краешке кресла, выпрямив спину, сдвинув ноги и сложив руки на коленях. Одна кисть при этом прикрывала другую. То есть, если судить по популярным психологическим книжкам, в изобилии раскинутым на прилавке находящегося неподалеку книжного ларька, то старший являл собой максимальную степень открытости и раскрепощенности, а младший, наоборот, находился в состоянии полной закрытости и несвободы.

– Ладно, давай спрошу по-другому: чьи интересы для тебя важнее – русского народа или какого-нибудь другого, ну, например, казахского или еврейского?

Владимир честно задумался, и одновременно медленно и необидно разглядывал своего визави. Так дети смотрят на экспонаты не интересного для них музея. Визави ждал, нетерпеливо постукивая пальцами по подлокотнику кресла. На его открытом горле взад вперед ходил выступающий кадык. Черная рубашка промокла под мышками.

– Наверное, вы имеете в виду Курильские острова? – наконец спросил Владимир. – Надо ли отдавать их японцам? Простите, но я плохо знаком с историей вопроса…

– Да причем тут японцы! – воскликнул старший, не в силах справиться со своим раздражением. Видно было, что ему очень хочется коротко и емко охарактеризовать и ситуацию в целом, и человека, с которым ему приходится беседовать. Но почему-то он не может себе этого позволить. – Я же тебе совершенно о другом толкую. Вот ты знаешь, на кого вы, ну, я имею в виду ваша группа, похожи?

– Да, знаю, – с облегчением кивнул Владимир, радуясь тому, что хотя бы на один вопрос собеседника может ответить положительно. – Те, кто постарше нас, много раз говорили, что ни на одну из теперешних групп мы не похожи, зато очень похожи на ансамбль революционеров из Чили, которые ездили по миру и пели свои песни. Удивительно, что вы, Антон, тоже их помните.