Салли Боумен - Любовники и лжецы. Книга 2

• Название: Любовники и лжецы. Книга 2
• Автор: Салли Боумен
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-433-7

Имя Салли Боумен уже известно российским читателям – ее роман «Дестини» завоевал самое широкое признание.

Роман С. Боумен «Любовники и лжецы» захватывает с первых же страниц и держит читателя в напряжении до самого конца, в романе личные отношения и судьбы героев тесно переплетаются с политическими интригами сильных мира сего.

---

Их с Джини разделяло слишком большое расстояние, и она не могла быть уверена в своих подозрениях. Жест был вполне невинным. Вполне возможно, мужчина просто посмотрел на часы или подтянул галстук, но с таким же успехом он мог сказать что-то в микрофон на манжете. Джини быстрым шагом пошла прочь. В последний раз она обернулась, когда поравнялась с мечетью. Ни Макмаллена, ни человека в темном плаще видно не было.

– Я хочу, чтобы Джини сняли с этого задания, – сказал Паскаль. Он сидел в святилище Николаса Дженкинса на пятнадцатом этаже, откуда открывался вид на непрерывно растущие районы лондонских доков. Сквозь зеркальное стекло за спиной Дженкинса он видел башенные краны и строительные леса.

Дженкинс кивал и улыбался – сама любезность. На часах было одиннадцать утра. Паскаль приехал сюда прямо из аэропорта. Он ожидал, что ему придется выдержать настоящий бой, но Дженкинс не проявлял никаких признаков недовольства. Он продолжал кивать, улыбаться и поглядывать на Паскаля своими хитрыми глазками.

Паскаль пытался отделаться от воспоминаний о черном «мерседесе», он старался не думать о прекрасном даже после смерти лице Лорны Монро. В течение всей ночи он размышлял, как подойти к этому, что именно наврать Дженкинсу, а теперь у него было ощущение, что Дженкинс уже каким-то образом ухитрился объехать его и прекрасно об этом знает.

– Я достаточно ясно выражаюсь, Николас? Я не хочу больше работать вместе с Джини над этой темой. Я хочу, чтобы ты ее убрал. Ты меня понимаешь?

За стеклами очков, которые скорее могли бы принадлежать физику-ядерщику, промелькнул удивленный огонек. Дженкинс вздохнул.

– Дорогой мой, – невинным приторным голосом произнес он. – Что у вас случилось? Не сварили кашу? Или что-то посерьезнее?

– Оставь это, Николас. Она отличный журналист – упорный, очень дотошный. Но я привык работать один, у меня так лучше получается.

– А ведь я предупреждал тебя, – укоризненно посмотрел на него Дженкинс. – Я говорил тебе, что она хороша, но говорил и о том, что с нею хлопот не оберешься.

– Этого я не заметил, – холодно взглянул на него Паскаль. – Просто она мне больше не нужна, вот и все. Она… Журналист замешкался, подыскивая нужное слово. – Она меня тормозит. Разреши мне довести дело до конца в одиночку, и к концу недели я принесу его тебе на блюдечке.

– Ты имеешь в виду в воскресенье? – пристально посмотрел на Паскаля редактор.

– Если тебя интересует, смогу ли я сделать к воскресенью фотографии, то могу ответить тебе утвердительно. Я один сделаю все гораздо быстрее и эффективнее. Кроме того, негоже женщине заниматься историями вроде этой.

– Я тоже подумал об этом, когда услышал, что Эплйард мертв, – едва заметно усмехнулся Дженкинс.

Паскаль бросил на собеседника острый взгляд. Нет, Дженкинсу не удастся из него ничего вытянуть. Такое решение Паскаль принял этой ночью. Теперь во всем, что было связано с этой историей, Паскаль не верил уже никому, включая и Дженкинса, и пока она не завершится, он будет нем, как рыба.

– Я спешу, Николас. Давай примем решение, прямо здесь и сейчас. Если хочешь получить фотографии, отстрани от этого дела Джини. Все очень просто. Я, – пожал Паскаль плечами, – пытался уговорить ее сам, но у меня ничего не вышло. Возможно, тебя она послушает. Используй свое положение, Николас. Сделай все, что потребуется.

– Я уже это сделал. – На лице Дженкинса играла широкая самодовольная улыбка. – Вчера вечером. Ты просто не умеешь с ней обращаться, а у меня раз-два, и готово. Она у меня по струнке ходит.

В повисшем молчании Паскаль изумленно смотрел на Дженкинса.

– Вчера вечером ты отстранил ее от этого задания?

– Отстранил, не сомневайся. В конце концов она сдалась. Сначала, конечно, спорила, даже нахамила мне, но да Бог с ней. Боюсь, Джини всегда недолюбливала меня. Обвинила меня в том, что я поддаюсь давлению извне, она имела в виду нашего дорогого хозяина Мелроуза и его друга-посла. – Дженкинс помолчал, глядя на Паскаля. – Я сказал ей, что закрываю тему, естественно, она была не в восторге от этого.

– И ты действительно закрываешь эту тему?!

– Нет, Паскаль. На самом деле нет.

Дженкинс встал, подошел к огромному окну и надолго задумался. Затем он повернулся к Паскалю. Стекла его очков блеснули.

– Джини считает, что я – сума переметная. Или какой-то пудель, которого ведут на поводке. Что ж, со временем она убедится, что это не так. Слабые люди не могут забраться туда, куда удалось мне. Но по служебной лестнице не подняться и в том случае, если огрызаться каждый раз, когда старый занудный придурок вроде Мелроуза щелкает тебе пальцами. Нужно быть умнее. Нужно улыбаться и отвечать: «Да, лорд Мелроуз. Конечно, лорд Мелроуз». А потом делать по-своему. Хитрее надо быть и вступать в открытую конфронтацию только в подходящий момент, – улыбнулся Дженкинс. – Например, за пятнадцать секунд до того, как начнут вращаться ротационные машины. Или даже позже, когда газета уже окажется в киосках. Вот тогда, если статья действительно классная, у него просто духу не хватит тебя выгнать. А если даже и хватит, то ты все равно в дамках. Ты герой, бесстрашный редактор! – снова усмехнулся он. – «Жрите свое дерьмо, лорд Мелроуз, потому что у меня на столе уже лежат пять приглашений на работу». Таков мой подход.

Слушая его, Паскаль уже успел выкурить одну сигарету и теперь принялся за другую.

– Я думаю, – медленно сказал он, – тебе стоит ввести меня в курс дела. Судя по всему, за время моего отсутствия тут много чего произошло.

– О, очень много, – понимающе улыбнулся Дженкинс, возвращаясь к столу и садясь на свое место. Взяв трубку одного из телефонов, он приказал: – Шарлотта, в течение пятнадцати минут меня ни с кем не соединять. Ни с кем, поняла? – Он положил трубку и посмотрел на Паскаля долгим изучающим взглядом. – Когда ты спал в последний раз? – спросил он. – Ты выглядишь как покойник, тебе об этом не говорили?

– Вполне возможно, – пожал плечами Паскаль. – Тому есть много причин.

– Да уж, представляю. Ну ладно, слушай, Паскаль, и слушай внимательно. Повторять я не стану. Во-первых, возник вопрос о том, кто еще может знать о том, что вы работаете над этой историей. Джини задавала его неоднократно. Боюсь, в первый раз я не был достаточно искренен с вами. Сейчас – буду. Знал Джеймс Макмаллен. Мы договорились с ним об этом в декабре, когда он передавал мне пленку, за две недели до его исчезновения. Он настоятельно просил меня поручить это дело именно тебе, что, признаюсь, меня удивило. Впрочем, он мог видеть твои военные снимки или какую-нибудь из последних работ. Джини предложил я сам, и он неохотно согласился. Я не знаю, кому еще он мог сообщить об этом. Один вполне очевидный кандидат есть, хотя он сам говорил, что ей лучше ничего не знать.

– Лиз Хоторн?

– Именно. Возможно также… – Дженкинс хмуро помолчал. – Возможно, что наш разговор был подслушан, хотя мы и соблюдали осторожность. Я никогда не появлялся в его квартире, а он не переступал порог этого здания. Мы с ним встречались подальше от всех этих засранцев-журналистов, а в тот раз, когда обсуждали ваши кандидатуры, сидели в армейском клубе. Есть и еще кое-что, о чем тебе следует знать, – добавил Дженкинс. – Это касается Джонни Эплйарда. Я поначалу не придавал этому значения, поэтому и рассказывать не стал. Однако когда я услышал о его смерти, то понял, что ошибался… Теперь мы переходим к действительно интересной части, – продолжал Дженкинс. – Мы переходим к последним выходным и ужину, который мы с Джини посетили вчера вечером. Стечение обстоятельств, Паскаль. Именно тогда я понял, что дело тут пахнет не просто скандалом на сексуальной почве. Я сообразил, что это по-настоящему крутая история.

– Почему?

– Потому что на меня стали давить, Паскаль. Причем давить так, как никогда. Это очень о многом говорит. Что ты знаешь про лорда Мелроуза?

– Знаю, что он владелец «Ньюс», это само собой. Унаследовал эту газету от отца. В Англии ему принадлежат еще три газеты, две в Австралии, одна в Канаде и одна в Штатах. По-моему, они друзья с Хоторном. По крайней мере, так говорила Джини.

– Все верно. Но для нас сейчас самое важное то, что он целиком и полностью принадлежит к самой верхушке истэблишмента. Его друзья повсюду занимают командные посты, в том числе и в спецслужбах, хотя Мелроуз об этом помалкивает. У нас уже было из-за этого несколько серьезных стычек. Это происходит так: время от времени за Мелроузом заезжает симпатичный и неразговорчивый господин в штатском, и они отправляются обедать в какое-нибудь местечко вроде «Атенея» или «Брукс клуб». Подкрепившись, этот господин дожидается, пока им подадут кофе, а затем шепчет Мелроузу на ушко какое-нибудь словечко. Обычно это происходит, когда газета нападает на какой-то след, раскапывает что-то щекотливое. И тогда Мелроузу говорят: ладно, старик, сам понимаешь, национальная безопасность и все такое, отзови своих волкодавов, возьми их на поводок. Иногда Мелроуз прислушивается к таким советам, а иногда вспоминает, что он все-таки либерал, и посылает собеседника подальше. В прошлую пятницу Мэлроуз был как раз на одном из таких обедов.