Салли Боумен - Темный ангел

• Название: Темный ангел
• Автор: Салли Боумен
• Издательство: Эксмо-Пресс, Континент
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-001377-9

Никто из гостей на приеме, устроенном в честь кометы Галлея, не подозревал, что эта волшебная ночь завершится жестоким убийством, отбросившим зловещую тень на целых три поколения династии Кавендишей. Ни один мужчина этого семейства не мог противиться чарам обворожительной и опасной Констанцы. Любовь, надежда, обман – все смешивается в темном водовороте страсти, в который затягивает их блистательная и по-своему несчастная Констанца. Ее мрачная тайна становится проклятьем прежде всего для нее самой.

---

После обеда она повисла на руке мужа. Сначала она расцеловала свою собачку, потом его. Она играла одну из своих любимых ролей, этакой девочки-кокетки. Бросив на него игривый взгляд, она напомнила ему, что сегодня прием, на котором они обещали присутствовать, с подчеркнутой беззаботностью она дала ему понять, что куда интереснее было бы остаться дома.

К десяти, осыпая его поцелуями и что-то нашептывая, она вытащила его на лестницу. В десять пятнадцать, сначала якобы смущаясь, а потом откровенно, она разделась. В десять тридцать она уже затащила Штерна в постель. Она вскарабкалась на него. Она заплела свои ручки вокруг его шеи. Ногами она обхватила его за талию. «Я доведу его до экстаза, – сказала она себе, – а потом все расскажу».

За ее супружеским ложем висело зеркало. Констанца видела в нем себя. Она вздымалась и опадала. Кожа ее была нежно-розового цвета. Длинные смоляные волосы рассыпались по плечам. Губы были красны, как кровь. «Говори со мной, возбуди меня, – шептала она. – Мне это нравится».

Когда все закончилось, она еще какое-то время полежала в руках своего мужа. Она чувствовала блаженное изнеможение. На секунду ей захотелось погрузиться в сон. Закрывая глаза, она прикинула, сколько времени может себе позволить. Сколько ей еще подождать? Пятнадцать минут? Десять? И еще, стоит ли, упомянув об обручении, сразу же сказать, что она предпочла бы перебраться в дом Пиля, или подождать? Нет, она больше не выдержит оттяжки. Она выложит известие о помолвке, а потом, подчеркнув, насколько Окленд теперь увлечен Джейн, поднимет вопрос о доме.

Констанца села. Она очаровательно зевнула и потянулась.

– Монтегю, – начала она, – у меня есть кое-какие новости.

– Минутку, дорогая. – Штерн поднялся с постели. Он подошел к своему письменному столу, открыл его и повернулся. – Подарок для тебя, Констанца, – сказал он.

Констанца сразу же отвлеклась. Она с детским удовольствием получала подарки, а Штерн умел быть великодушным. Хотя этот подарок оказался довольно странным – два конверта. С вежливостью, которая сразу же заставила ее насторожиться, он положил их ей на колени.

Констанца открыла конверты. Какое-то время она рассматривала их содержимое. На спине кожа пошла мурашками. В руках ее были два билета на океанский лайнер.

– Что это? – сдавленным голосом наконец произнесла она.

– Ясно, что это такое, Констанца. Один для тебя, другой для меня. Смотри, тут и наши имена написаны.

– Это я вижу! – Констанца склонила голову, пряча лицо. – Тут есть и дата. Это в следующем месяце.

– В декабре. Да. К Рождеству, моя дорогая, мы будем в Нью-Йорке.

– В Нью-Йорке? Каким образом мы можем там оказаться? Ведь война продолжается.

– Пусть так. Но лайнеры курсируют. Путешествовать вполне возможно. Поездка не может быть отложена.

Констанца и так это поняла по ровному непреклонному тону его голоса. Она рискнула бросить взгляд на мужа. Он сидел рядом с ней, невозмутимо, с легкой улыбкой на губах, наблюдая за ней.

– И как долго мы там останемся, Монтегю? Месяц? Два месяца?

– О, гораздо больше, не исключаю, что навсегда.

Констанце не понравился тон, которым это было сказано. Под покровом внешней вежливости она, похолодев, почувствовала нотку триумфа. Она позволила себе застонать.

– Навсегда? – Она притянула к себе мужа. – Монтегю, дорогой мой, не дразни меня. Как мы сможем жить в Нью-Йорке? Все твои дела здесь. Банк. Заводы вооружения…

– О, я уже от всего избавился, – небрежно ответил Штерн. – Разве я не упоминал? Участие американцев в войне довольно обманчиво, как я чувствую. Долго оно не продлится. И я все продал – за более высокую цену, чем уплатил год назад.

– Но, Монтегю, банк…

– У меня есть партнеры, которые остаются руководить банком. В любом случае им нужно поддерживать связи с Уолл-стритом. Ты, конечно же, помнишь. Я говорил об этом.

– И вовсе я не помню. – Констанца мрачно откинулась на подушки. – Ты никогда не упоминал об Америке.

– Может, ты просто не обратила внимания. Но разве тебе не нравится эта идея? Я-то думал, что ты будешь в восторге. Ты же всегда хотела путешествовать, моя дорогая. Ты любишь перемены. А Нью-Йорк – это город, который постоянно меняется. По сравнению с ним Лондон покажется тебе просто унылым…

– Я не хотела жить в Лондоне! – взорвалась Констанца. – Я говорила тебе. Мы это обсуждали. Я хочу жить в доме Пиля…

– В доме Пиля? – Штерн не мог скрыть удивления. – Но, Констанца, теперь это невозможно. Я продал его.

Констанца застыла. Лицо ее залилось багровым румянцем.

– Продал? – медленно начала она. – Когда ты успел?

Штерн пожал плечами.

– На этой неделе, на прошлой – точную дату я забыл. Констанца, ты так часто меняешь свои намерения. Я было решил, что твое пристрастие к дому Пиля было минутным капризом. Мне никогда не приходило в голову…

Он остановился. Теперь Констанце стало совершенно ясно, что муж лжет. Никогда не приходило в голову! Она не сомневалась, что он отлично знал, как она хочет обосноваться в доме Пиля, и, что еще хуже, отлично понимал почему.

Констанца с силой закусила губу мелкими острыми зубками. На глазах у нее вскипели слезы. Она была так близка к успеху, все ее замыслы были готовы воплотиться в жизнь – и муж обвел ее вокруг пальца. «Черт, черт, черт», – сказала она про себя. Она стиснула пальцы в два маленьких тугих кулачка.

– Милая… – Штерн практически никогда не прибегал к такому обращению. Его голос – как она ненавидела его способность собираться – был полон сокрушения. – Констанца, моя дорогая, похоже, ты расстроилась. Если бы я только знал. Пришло предложение продать и дом Пиля, и поместье Арлингтонов. Цена оказалась более чем подходящей…

– О, в этом-то я не сомневаюсь, – пробормотала Констанца. – Не сомневалась.

К ее возмущению, одна маленькая гневная слезка скользнула по щеке. К ее еще большему возмущению, муж сначала стер ее поцелуем и лишь потом поцеловал ее в губы.

– Констанца, – продолжил он, обнимая ее, – подумай немного. В Шотландии ты высказывалась вполне определенно: ни в Винтеркомбе и ни поблизости от него: так ты сказала. И кроме того, наше маленькое королевство… помнишь, мы говорили о нем? За прошедшие недели это королевство несколько съежилось. Тебе не кажется, что дом Пиля совершенно непривлекателен без земель Винтеркомба или поместья Канингхэмов? А их, боюсь, я не могу себе позволить – во всяком случае, если слухи, которые до меня дошли, соответствуют истине.

– Слухи? Какие слухи?

– Что долги Дентона каким-то чудом могут быть выплачены. Что Окленд и некая наследница влюблены друг в друга. Вот такого рода слухи, моя дорогая.

– Ты имеешь в виду Окленда и Джейн. Влюблены? – Констанца с силой высвободилась из его рук. И замотала головой. – В жизни не слышала ничего более глупого!

– И больше, чем влюблены, насколько я слышал. Просто обожают друг друга. – Штерн поднялся. – Обожают – и они обручились, чтобы пожениться, – не без ударения добавил он.

Констанца ничком бросилась на подушки. Она понимала, что, поскольку ее обуревала ярость, лучше помолчать. Сколько злости, сказала она себе, было в том последнем замечании Штерна, если даже не злости, то безошибочного стремления уязвить. И что хуже всего, поскольку она старалась демонстрировать полное равнодушие к Окленду, она даже не могла понять, как ее это задело. Конечно, она должна была более тонко действовать – теперь она это понимала. Мод предупреждала ее; она сама в первые же дни убедилась, насколько проницателен Штерн как советчик – и как же она так попалась? Она строила планы и, увлеченная ими, забыла, что и ее муж строит планы.

Дурацкая ошибка. Ладно, если он считает, что перехитрил ее, то глубоко ошибается. Она смотрела, как с привычным для него спокойствием он вкладывает билеты обратно в конверты. Не сводя с него глаз, она ощутила, как первый приступ гнева стал стихать, переходя в своеобразное восхищение. «Он меня одолел», – сказала себе Констанца, и – поскольку ей нравилось чувствовать себя в боевой стойке – начала все прикидывать по новой. Штерн выиграл это сражение – да, но выиграть сражение еще не означает одержать победу в войне. В системе обороны ее мужа есть небольшая, но существенная брешь.

– Монтегю… – задумчиво начала она.

– Да, моя дорогая? – с легкой настороженностью отозвался он.

Констанца протянула к нему руки и привлекла его к себе. Она одарила его самой невинной из ее улыбок. Муж, заметила она, напрягся.

– Монтегю, – начала она, – скажи мне наконец правду. Я вывожу тебя из себя?

– Выводишь из себя? – несколько суховато переспросил Штерн. – Конечно, нет. С чего бы? Кроме того, я вообще редко выхожу из себя. И радуюсь и проклинаю я с холодной головой. Гневаться – это попусту терять время.

– Правда? – переспросила Констанца, отводя глаза. – Значит, ты никогда не злишься?