Салли Боумен - Темный ангел

• Название: Темный ангел
• Автор: Салли Боумен
• Издательство: Эксмо-Пресс, Континент
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-001377-9

Никто из гостей на приеме, устроенном в честь кометы Галлея, не подозревал, что эта волшебная ночь завершится жестоким убийством, отбросившим зловещую тень на целых три поколения династии Кавендишей. Ни один мужчина этого семейства не мог противиться чарам обворожительной и опасной Констанцы. Любовь, надежда, обман – все смешивается в темном водовороте страсти, в который затягивает их блистательная и по-своему несчастная Констанца. Ее мрачная тайна становится проклятьем прежде всего для нее самой.

---

– Все началось, когда мне было десять лет, и закончилось, когда мне почти исполнилось тринадцать. – Голос Констанцы звучал как ни в чем не бывало. – Моя грудь стала слишком большой. Я уже выглядела как женщина, а Мальчику это не нравилось. Он любит маленьких девочек. Бедных малышек. Думаю, фотографировать их – это его самое любимое занятие, когда он попадает в лондонские трущобы. Поэтому мне приходилось изображать из себя маленькую замарашку. Он как бы гримировал меня, размазывал грязь по лицу и все такое. Первый снимок мы сделали перед самой смертью моего отца, когда все были на вечеринке в ночь кометы. В Королевской спальне. А затем, спустя месяц, Мальчик спросил, не соглашусь ли я снова позировать. С этого все и пошло. Забавно, не правда ли? Думаю, из-за этого Мальчик чувствует себя виноватым. Я поклялась ему – никому ни словечка. И все время держала слово – до сегодняшнего дня. Думаю, тебе стоит увидеть это, Фредди. Чтобы ты знал, что он не такой простофиля, твой брат.

– О Боже! – Фредди отвернулся. Он не сомневался, что это была настоящая порнография, но в фотографиях сквозила также странная нежность и отстраненность, которая смущала его. – Но почему, Конни? Почему ты согласилась? Что тебя заставило?

– А почему бы и нет? – Взгляд Констанцы был спокоен. – Я тогда была маленькой и не видела в этом ничего плохого. Поначалу мне нравился Мальчик, и я хотела сделать ему приятное. А когда я подросла и поняла, что это ненормально, неправильно, тогда мы прекратили. Снова же: я стала к тому времени выглядеть почти взрослой… – Она пристально взглянула на Фредди и неожиданно нежно накрыла его ладонь своей. – Все в порядке, Фредди, не переживай за меня. Мальчик меня не обидел, ни разу даже не прикоснулся ко мне… никогда не делал ничего… такого. Я бы и не позволила ему. Я никому не позволяла прикасаться к себе, кроме тебя, конечно.

Фредди колебался. Констанца смотрела ему прямо в глаза, на ее лице была написана совершенная искренность. Фредди был польщен ее словами, они возбуждали его, растрогали его – и все же он не до конца поверил Констанце. Он неоднократно убеждался, что Констанца любит обманывать.

– Фредди, я огорчила тебя, извини. – Констанца поднялась. Она завернула фотографии в ночную сорочку, снова засунула сверток в секретер, взяла Фредди за руку и, выключив свет и закрыв за собой дверь, вытащила его из комнаты на лестничную площадку.

Было темно, и глаза Фредди с трудом привыкали к внезапному отсутствию света. Констанца теперь была только темным силуэтом. Она неожиданно обняла его, но так же резко отстранилась.

– Мне не стоило этого делать. Я просто хотела, чтобы ты узнал обо всем, и только. – В голосе Констанцы слышалось сожаление. – Полагаю, тебе сейчас не хочется никаких подарков. Что ж, давай в другой раз. Завтра. Или послезавтра.

Фредди был обескуражен, сердце выскакивало у него из груди, и, как всегда в минуты близости с Констанцей, у него перехватило дыхание. В голове вспыхнули только что увиденные картины: маленький изгиб детской груди Констанцы, проглядывающий сквозь ночную сорочку, темная впадинка между бедрами, прикосновение руки, запах кожи и волос Констанцы. Он пытался сопротивляться нашествию этих картин, но тщетно.

– Нет-нет, я хочу сейчас свой подарок! – услышал он собственный голос, и где-то в темноте за его спиной Констанца вздохнула.

– Ну что ж, хорошо, Фредди, – сказала она и открыла дверь в комнату Окленда.

* * *

– Смотри, – сказала Констанца, – и жди.

И Фредди подчинился. Только одна свеча была зажжена, та, которую Окленд держал возле кровати. Констанце нравилась двусмысленность света свечи. Комната Окленда была пустой, как монашеская келья. Констанца легла на его скромную кровать; пламя свечи мигало. Фредди стоял у ее ног, облокотившись на спинку кровати. На полу валялась скомканная комбинация, зеленое шелковое платье было сброшено, словно змеиная кожа.

В свете свечи Констанца казалась белой, как молоко, а ее крепкое маленькое тело выглядело необычайно привлекательным. Очень медленно Констанца выпрямилась. В руке она держала свой любимый браслет – живую змею. Появление ужа порядком удивило Фредди. Теперь Констанца держала змею в руке над собой, ее голова раскачивалась, раздвоенный язык сверкал в воздухе. Потом Констанца опустила змею на спину – и та застыла, словно ожерелье на ее бледной коже.

На что же Фредди посмотреть первым делом? На черные волосы, рассыпавшиеся по ее плечам? На полураскрытые красные губы, так что Фредди мог видеть маленькие белые зубы, розовый кончик языка? На ее грудь, которую он еще не видел, хотя раз или два ему разрешалось до нее дотрагиваться? На ее плоский мальчишеский живот, на волшебный, привлекательный, пугающий треугольник волос, который выглядел таким мягким, но оказался, когда он прикоснулся, только один раз, засунув руку под юбку и комбинацию, таким жестким и упругим?

Фредди смотрел на все это, на эти составляющие злых чар Констанцы, но картина расплывалась. Только лицезреть оказывалось недостаточно. Неужели это и весь подарок? Так его агония становилась только сильнее. Фредди протянул руку.

– Жди, – резко сказала Констанца. – Жди. И смотри.

Она раздвинула ноги, и змея тоже начала двигаться. Обычно эта змея была ленивой, но сейчас она извивалась во впадинке между грудью, скользила вокруг шеи, а затем начала спускаться вниз, скользнула между бедрами, к лодыжке и обвила ступню, словно браслет. На лице Констанцы теперь появилось сосредоточенное выражение. Она нахмурилась, провела языком по губам, прикусила кончик языка белыми острыми зубами. Затем, когда змея окончательно остановилась, свернувшись на ее молочно-белом животе, Констанца начала гладить себя: грудь, которую она сжала в руках и потрясла – ее соски напряглись. Фредди, который знал, что так должно быть, но никогда этого не видел, почувствовал, как его тело невольно наклонилось вперед.

После этого движения Констанцы стали более оживленными. Одну ладонь она положила между бедрами, другая осталась на груди, медленно потирая кончик одного соска. Правая рука, которая лежала между бедрами, двигалась без остановки, и то, что она была такая маленькая, унизанная дешевыми кольцами, то, что ногти были обкусаны, от этого все выглядело еще эротичнее.

Фредди не мог толком разглядеть, что делала эта рука, и он перегнулся через спинку кровати, которая даже заскрипела под его весом. Это послужило для него предупреждением – малейшее нарушение правил, как ему уже было известно, – и Констанца может свернуть представление.

Теперь, правда, она была милостива к нему, ее веки приоткрылись, и темные глаза смотрели на Фредди пустым взглядом, словно бы она не видела его вовсе. Или, возможно, Констанце нравилось, что он наблюдает за ней так сосредоточенно, потому что она только улыбнулась.

– Открой дверь, Фредди, – сонным голосом произнесла она.

– Что?

– Открой дверь…

Фредди послушно открыл дверь. Снизу до него по-прежнему долетал гул голосов, теперь более далеких, однако можно было различить некоторые слова. «Война», – услышал Фредди, затем снова неясный гул, затем снова «война» – не слово, а просто какой-то набат. Фредди застыл в нерешительности. А что, если Окленд сейчас поднимется? Или заглянет его слуга Артур? Или даже на сцену выйдет нынешняя гувернантка Констанцы, непреклонная фрейлейн Эрлихман?

Нет, они – едва ли: Артур стал ленивым и появится, если его только позовут, фрейлейн Эрлихман рано ложится спать. Впрочем, страх перед разоблачением имел свои положительные стороны – от этого желание становилось острее. Так что Фредди колебался только какую-то секунду, не более, и сразу же вернулся на свое прежнее место возле кровати.

Глаза Констанцы были все еще открыты, и она, не сводя с него взгляда, лениво раздвинула ноги шире. Фредди ничего не разглядел в подробности, он уже ничего не замечал. То, что он увидел, показалось ему каким-то пятном. Позже, когда он пытался восстановить все в памяти, детали увиденного продолжали ускользать от него. Щедрая мягкость, красно-лиловая плоть, влага. Фредди застонал.

– Дай мне потрогать, Конни, прошу тебя. Дай мне коснуться тебя. Быстрее, быстрее, пока никто не поднялся…

Констанца оттолкнула его руку.

– Смотри и жди, – повторила она свои обычные слова, и Фредди, боясь ослушаться, отдернул руку. Он сжал кулак и, засунув в карман, потрогал сам себя. Под ним, на кровати Окленда, лицо Констанцы стало пустым и сосредоточенным. Фредди, тогда еще не понимавший, что она делает, тер сам себя своей теплой ладонью. И все же что-то происходило с Констанцей, даже ее любимица змея, похоже, почувствовала какую-то опасность. Тело Констанцы выгнулось, змея соскользнула к ее голове и застыла там, свернувшись на подушке возле ее волос. Констанца согнула колени, подняла бедра над кроватью, ее шея запрокинулась, словно в спазме, а глаза закрылись. Она задрожала, затем конвульсивно дернулась и застыла. Фредди на мгновение даже испугался, словно стал свидетелем смертных конвульсий, его рука в штанах остановилась.