Конни Брокуэй - Неотразимая

• Название: Неотразимая
• Автор: Конни Брокуэй
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-011869-4

Кому подарит свое сердце первая красавица Лондона – Фиа Меррик, славящаяся своей ироничной неприступностью?

Кому суждено догадаться, что под маской блестящей светской львицы, отвергающей одного поклонника за другим, скрывается невинная девушка, мечтающая найти мужчину своей мечты?..

Возможно, только шотландскому лэрду Томасу Макларену, «дикому горцу», который дерзнул увезти Фиа к себе в замок и ни на миг не переставал бороться за ее доверие и любовь.

---

Она сжалась, лицо ее по-прежнему оставалось непроницаемым.

Томасу показалось, что земля разверзлась у него под ногами и он смотрит в черную пропасть, стоя на самом краю.

– Фиа, пожалуйста! Ты не можешь осуждать меня за эту ошибку. Ты не можешь отбросить то, что было у нас с тобой, лишь потому, что я сомневался в твоих побуждениях. – В голосе у него зазвучал гнев. – Ты же сама все время говорила, что тебе нужен этот дом. Ты ни разу даже не намекнула, что хочешь его не для себя, а для Кея. Фиа, не суди меня строго, я не знал, умоляю тебя.

– Я совсем не осуждаю тебя, – сказала она, словно отгородившись невидимой стеной.

– Черт побери! Еще как осуждаешь. Осуждаешь и приговор уже вынесла. И всего лишь за то, что я подумал так, как на моем месте подумал бы любой, да и как я мог думать иначе. Ты же дочь Карра. Ради всего святого!

Фиа вздрогнула, словно услышала смертный приговор. Словно что-то хрупкое разбилось у нее внутри, что она хотела защитить, но слишком поздно поняла, что не сумела.

– Ты прав, – пробормотала она. – Иначе думать ты не мог.

Томас схватил ее за плечи, этот жест был полон отчаяния. Он хотел еще и еще раз сказать, что любит ее, но не стал молить о чувстве, которое она, возможно, не испытывала. Он встряхнул Фиа, но ее словно не было рядом, словно она уже ушла, и виноват в этом только он.

– За что ты наказываешь меня, Фиа? Что я сказал, что сделал такое непростительное?

Печаль Фиа была столь же огромной, как боль Томаса. Она нежно прикоснулась к его щеке.

– Я не наказываю тебя. Я просто хочу избавить нас обоих от еще большего страдания.

– Разве бывает хуже? – прокричал Томас.

– Ты не сделал ничего непростительного. Непростительна я сама, и не из-за того, что сделала, – она грустно улыбнулась, – а просто из-за того, кто я. Ты же сам сказал, я – дочь Карра. Разве ты сможешь когда-нибудь доверять мне?

– Боже правый, Фиа, – Томас в отчаянии подбирал слова, – мне все равно, мне плевать, что ты дочь Карра.

– Нет, это не так, – произнесла она с поразительной твердостью. – Ты всегда будешь помнить об этом. Ты можешь забыть на какое-то время, ты можешь притвориться, что забыл. Но каждый раз, когда у тебя появится хоть тень сомнения, ты будешь вспоминать об этом.

– Нет, – покачал он головой, – клянусь, нет.

– Да, – отозвалась Фиа. – И ты прав, потому что я сама не раз говорила себе то же самое. Я размышляла об этом всегда, ждала с самого детства, проявится ли во мне как-нибудь его кровь, черная кровь убийцы. Я действительно дочь Карра, Томас. Я навсегда останусь ею, и ты никогда не сможешь это забыть. И не должен забывать. И я не смогу, не забуду. Даже здесь, сейчас ты был прав, когда стал подозревать, что я собираюсь делать с этими бумагами. Моим первым желанием было не уничтожить их, как сразу предложил ты, а сохранить и использовать для того, чтобы добиться собственной свободы. Видишь, я не могу... – Наконец она не выдержала, голос ее дрогнул, но самообладание тут же вернулось к ней. – Я не могу приговорить тебя к жизни, в которой ты будешь вынужден все время следить за мной. Томас, заверяю тебя, я не принадлежу к числу хороших женщин, я в этом абсолютно уверена. Видишь, я нашла себе старого вдовца и женила на себе. И все ради дома, земли и денег, а когда узнала, что у него есть наследники, я возненавидела их за то, что они испортили весь мой замысел.

– Фиа, на твоем месте любой бы...

– Нет! – вырвалось у нее. Она заговорила громче и настойчивее, освободившись из его рук. – На моем месте никто бы этого не сделал, так поступила только я, дочь Карра.

Томас снова шагнул к ней, она отпрянула назад. Сейчас она дрожала всем телом, словно олень, попавший в загон. Глаза у нее стали огромными, она ничего не видела.

– Пожалуйста, увези меня назад.

– Назад в усадьбу? Да, конечно, – с облегчением согласился Томас. Если бы он только мог...

– Нет, назад в Лондон.

– Через несколько дней...

– Пожалуйста, сейчас, сегодня, я прошу тебя. Я не вынесу здесь больше ни минуты.

– Дай мне два дня, – умолял Томас.

Она посмотрела на него, словно сердце ее разрывалось, и крепко обняла себя руками.

– Умоляю тебя, Томас. Верни меня в Лондон. Ты же обещал, когда похищал меня из дома, что вернешь меня, не причинив мне вреда.

Ее слова ранили его в самое сердце.

– Фиа... – Он протянул руку, она словно не заметила ее.

– Если ты не вернешь меня сейчас же, ты нарушишь обещание, которое дал мне. – Голос Фиа дрожал. – Томас, мы достаточно знаем друг о друге. Я знаю, что ты джентльмен и данное слово для тебя свято.

Он был готов нарушить свое слово тысячу раз, если бы был уверен, что таким способом сможет оставить ее при себе или вернуть время на полчаса назад. Но он не мог причинить ей боль, держа при себе против воли.

Томас повернулся. Пропасть, которую он чувствовал под ногами, исчезла. Теперь мысленным взором он видел только одну огромную темную пустыню, мрачную и холодную. Он пошел прочь.

– Мы уезжаем сегодня вечером, – сказал он.

Глава 24

Тусклый свет, падающий из открытой парадной двери богатого дома, едва освещал мокрые камни мостовой там, где двое явно кого-то поджидали. Вскоре из дверей дома вышел джентльмен и присоединился к ожидающим.

– В клубе Танбриджа нет, – сообщил Джонстон, останавливаясь рядом с Томасом Донном. – И я сомневаюсь, что он здесь появится. Уже почти три часа утра, Томас.

Томас молча кивнул и пошел прочь. Джонстон и Робби торопливо подстроились под его шаг.

– Это чистое сумасшествие, – произнес Робби. – Тан-бридж где-то залег и затаился, говорю тебе. Его не видели, с тех пор как ты и... С тех пор как ты вернулся две недели назад.

Томас остановился. Его лицо, почерневшее за последние дни, сейчас почти сливалось с чернотой ночи, и только глаза страшно сверкали. Джонстон непроизвольно попятился.

Сейчас Томас походил на зловещего вестника судьбы. Казалось, только одержимость поддерживает жизнь в его теле.

Одержимость эта имела только одну цель: защитить, закрыть собой леди Фиа Макфарлен от общественного порицания. С подачи Танбриджа общество осуждало ее поведение уже давно. И сейчас о ней ходили грязные, отвратительные слухи.

– Я уверен, Танбридж в городе, – сказал Томас. – Не думаю, что он распространяет эти грязные слухи издалека. Кто-то его здесь прикрывает, я обязательно узнаю кто. А потом найду и самого Танбриджа. – Голос Томаса звучал страшно тихо, будто вкрадчиво, но друзья его покрылись мурашками.

– Но, Томас, – начал увещевать его Джонстон, – даже если тебе удастся разыскать Танбриджа и он замолчит навсегда, мы оба с тобой прекрасно понимаем, будет уже поздно.

– Нет, – отрезал Томас, – не поздно. Особенно если удастся убедить Фиа... леди Фиа, чтобы она отказалась от своего необдуманного заявления, будто она бежала со мной по собственной воле.

Джонстон понял тщетность своих попыток.

– Я старался убедить ее, но она и видеть меня не хочет. По правде говоря, она вообще никого сейчас не принимает. Живет отшельницей, что, наоборот, только подогревает слухи. В свете поверили в ее историю. В ее историю, а не в твою, Томас. – Томас длинно выругался, но Джонстон упрямо продолжал: – Видишь ли, при ее репутации ее история выглядит гораздо более правдоподобно, чем твоя. Томас, в свете твердо верят, что она бежала с тобой сама, по своей воле. – Джонстон перевел взгляд на Робби, словно ища у того поддержки.

– Томас, ты должен признать, – подхватил Робби, – что женщина, которую похитили, вряд ли будет защищать своего похитителя.

– Мне плевать на это! Случилось то, что случилось. Я вызову на дуэль любого, кто станет это отрицать.

– Мы знаем, Томас, – вставил Робби. – Скольких ты уже вызывал на дуэль, с тех пор как вернулся? Пятерых? Шестерых? А дуэлей сколько у тебя было?

– Одна.

– Тебе повезло, что противники принесли извинения еще до того, как вы успели друг друга покалечить. Да, кстати, если ты забыл, дуэли запрещены законом. – Видя, что его слова не производят на Томаса абсолютно никакого впечатления, Робби в отчаянии проговорил: – Томас, ты играешь с огнем. Скоро кто-нибудь, более искусный во владении оружием, повторит то, что говорят все, и ты умрешь, умрешь понапрасну, только добавишь еще один слух к тем, что ходят о Фиа. Томас, своим поведением ты не помогаешь ей.

При этих словах Томас резко повернулся, его накидка всколыхнулась. Обменявшись взглядами, Джонстон и Робби поспешили следом и догнали его, когда он переходил улицу.

– Куда мы идем? – спросил Джонстон. Он едва узнавал Томаса, так сильно тот переменился. Лицо его застыло, словно было отлито из бронзы, и напоминало лицо воина-мученика в катакомбах Святого Петра. Голос Томаса стал резким.

– Мы идем в Гайд-парк, – объявил он. – Завтра ближе к утру у меня там встреча с неким капитаном Пьерпонтом. Мне вдруг захотелось увидеть это место на рассвете.