Джо Гудмэн - Все в его поцелуе

• Название: Все в его поцелуе
• Автор: Джо Гудмэн
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Транзиткнига
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-033937-2, 5-9713-0926-9, 5-9578-3060-7

Самый забавный, самый невероятный, самый закрытый клуб лондонского света – Компас-клуб.

Четверо отпетых холостяков, поклявшихся никогда и ни при каких обстоятельствах не поддаваться женским чарам. Однако… мужчины предполагают, а женщины располагают!

Перед вами – история авантюриста и соблазнителя Эвана Марчмена, герцога Уэстфала, к которому обратилась за помощью молоденькая учительница Рия Эшби, взамен предложив… себя!

Эван не в силах отказаться от такого предложения, но он даже не предполагает, что опасная игра с Рией станет для него первым шагом в мир подлинной страсти и настоящей, всепобеждающей любви!..

---

Ему удалось освободиться лишь тогда, когда Норт с женой подошли, чтобы выразить свои соболезнования и сообщить, что уезжают. Уэст переводил взгляд с одного на другую и видел, что между супругами пробежала кошка. Вчера Норта поддразнивали за то, что он весь в себе и не желает общаться. Со вчерашнего вечера он мало изменился, несмотря на то, что вел себя так же спокойно, как вчера. Уэст не мог удержаться, чтобы не спросить себя, что же произошло между Элизабет и ее мужем. Графиня выглядела бледной, и веки ее слегка припухли. В глазах ее стояла печаль. Уэст знал, что причина ее грусти не сегодняшнее скорбное событие. Что касается Норта, то те, кто хорошо знал его, тоже могли кое-что заметить. Уэст считал себя одним из них. Глядя на Норта с женой, Уэст испытывал странное ощущение, будто он подглядывает в собственном доме.

Он сделал все, чтобы избавить супругов, переживавших семейный кризис, от необходимости натужно улыбаться и вести беседы с другими гостями, проводив их до дверей. Вернувшись в зал, Уэст тут же заметил, что Саут исчез, и сразу догадался куда. Уэст заметил, что дверь его кабинета заперта, и понял, что Саут беседует с полковником. Нортхем и его жена имели разговор с полковником ранее, и когда Уэст взглянул на Истлина, ему показалось, что тот тоже ждет своей очереди.

Все в порядке. Друзья пообщаются с полковником первыми. Может, так даже лучше. Полковник вряд ли пожелает задерживаться в гостях после беседы с хозяином. Уэст не намерен щадить старика.

Джон Блэквуд, советник в министерстве иностранных дел, руководящий деятельностью Компас-клуба, подоткнул плед, укрыв им свои больные ноги, и подкатил кресло-коляску ближе к камину. Он позволил уговорить себя не ездить в Вестминстер на службу, но не приехать к Уэсту домой он не мог.

Теперь он уже задавался вопросом, правильно ли поступил, отправившись сюда, поскольку вечер вне дома утомил его сверх всякой меры. Привезла его из гостиной сюда, в кабинет Уэста, его любимица Элизабет. Он не хотел устраивать сцен и потому не сопротивлялся. Впрочем, сопротивляться ему не очень-то и хотелось.

Элизабет упрашивала его, даже требовала, освободить ее мужа от поручения отыскать Джентльмена-вора. И он, Блэквуд, рад бы, но не мог выполнить его просьбу. Не мог он также и сказать ей ничего, что бы успокоило ее. Вора необходимо поймать, и Норт – как раз тот человек, которому такая трудная задача по плечу. Если бы Блэквуд передал ее решение другому, дело затянулось бы на месяцы, а времени у них не оставалось.

Полковник не без оснований опасался, что Элизабет перестанет с ним разговаривать.

Не успел закончиться первый поединок, как Саутертон захотел воспользоваться его вниманием. Полковник угрюмо ухмыльнулся, вороша уголья. Саут не только потребовал от Блэквуда уделить ему время, но и обозвал его проклятым ублюдком – теми словами, которыми обычно называли покойного герцога. Виконт видел, что отношения Норта и Элизабет на грани срыва, и хотел, чтобы полковник отпустил ему грехи. Вернее, один грех – грех сводничества. Ведь Саут способствовал браку Норта и Элизабет. Полковник несколько более оптимистично, чем Саутертон, смотрел на развитие супружеских отношений его друга. Словно имея на то право, полковник отпустил Саутертону грехи, сняв с Саута всю ответственность за семейные неурядицы Норта, и перешел к главному заданию Саутертона. Сауту удалось заставить весь Лондон говорить об исчезновении мисс Индии Парр. Прима «Друри-Лейн» пропустила два представления, и ее поклонники, в основном лица мужского пола, едва не спалили театр. Стало известно, что в исчезновении мисс Парр виноват Саутертон, за что его следовало линчевать и четвертовать. Во время разговора с Саутертоном полковнику пришла в голову мысль, не возглавить ли ему акцию с поисками знаменитой актрисы.

Не успел он отпустить Саутертона, как явился Истлин.

Маркиз оказался в чертовской заварушке из-за брошенной им любовницы. Слухи о его помолвке с леди Софией Колли служили еще одним препятствием к выполнению порученного ему задания.

Полковник ткнул бревно в камине кочергой, и костяшки пальцев его побелели от усилия. С Истлином ему тоже пришлось нелегко. Он буквально заставил молодого человека проанализировать собственные поступки и решить для себя, как он будет жить дальше. Задача, связанная с обеспечением военной поддержки Ост-Индской компании, не могла осуществиться, пока Ист не наведет порядок в собственном доме. В самом деле, для успеха предприятия требовалось, чтобы он пренебрег вторым ради первого, и полковник, хотя и сочувствовал Исту, стоял на своем.

Блэквуд только успел положить кочергу, как дверь приоткрылась, и вошел Уэст.

– Я ждал тебя, – не поднимая головы, бросил Блэквуд.

– Я так и думал. Остальные уже получили аудиенцию. Справедливость требует, чтобы вы и меня приняли.

Полковник не тешил себя иллюзией того, что ледяные нотки в тоне Уэста ему почудились. Темные глаза человека в кресле сузились и потемнели еще сильнее. Уэст даже не пытался притворяться приятно расслабленным. Он находился в трудном положении. Натянутый как струна, весь в напряжении, с упрямо поджатыми губами, с развернутыми плечами. Он выглядел чрезвычайно худым. Глядя на него, можно было подумать, что он одержим болезнью или безумием.

Полковник повернул кресло в сторону буфета.

– Виски будешь?

– Нет. – Уэст видел пустые бокалы, оставленные друзьями. Полковнику удалось и их напоить, и самому изрядно приложиться. Человека можно понять. У себя дома он не мог позволить себе такую вольность – врач категорически запретил ему употреблять алкоголь, и домашние тщательно следили, чтобы указания врача выполнялись неукоснительно. – Но вы можете налить себе, – добавил Уэст.

Блэквуд покачал головой:

– Я уже выпил, спасибо. Я еще вполне способен отдавать себе отчет в том, до какой степени могу позволить себе расслабиться.

Уэст сел. Блэквуд все еще оставался красивым мужчиной.

Болезнь, что терзала его ноги, не коснулась ни его внешности, ни ясного ума. С годами реакция его замедлилась, и иногда дрожь в руках выдавала его состояние, но он все еще был очень силен духом и все еще мог силой одного взгляда заставить противника раскрыться. По-прежнему виртуозно он владел методом кнута и пряника, умело сочетая похвалу и вызов честолюбию. Полковник оставался элегантным, как бы сильно ни мешала ему в этом болезнь, и элегантность тоже составляла неотъемлемую часть его образа. Уэст знал, что болезнь полковника прогрессирует. Еще прошлым летом он мог приехать в поместье Баттенберн, чтобы присутствовать на свадьбе Нортхема и Элизабет, мог самостоятельно, лишь опираясь на две палки, пройти к алтарю по проходу. Прошло всего лишь пять месяцев, а полковник уже не мог подняться самостоятельно. Что же до остального – чуть прибавилось морщинок в уголках глаз, лоб пересекла скорбная складка, да чуть больше стало седины в густой черной шевелюре.

Блэквуд опустил на нос очки в золотой оправе и одарил Уэста неожиданно мягкой улыбкой.

– Все ушли? – спросил полковник.

Уэст кивнул:

– Я только что попрощался с родителями Саутертона и матерью Нортхема. Леди Уинслоу и сэр Джеймс ушли всего несколько минут назад.

Полковник не удивился тому, что семья Иста тоже задержалась у Уэста. Так происходило всегда, с тех пор как у Уэста умерла мать. Он тогда учился в Кембридже. Но задолго до того Уэст уже стал своим в семьях его друзей, Уэста воспринимали как сироту. Сама графиня Нортхем называла герцога грязным ублюдком и защищала Уэста, несмотря на то, что именно Уэст сломал Норту нос, когда они еще учились в школе.

Блэквуд усмехнулся. Незаметно для себя Уэст принял ту агрессивную позу, которая характеризовала его еще в школьные годы, когда он успел подраться с каждым из однокашников. Блэквуд спросил себя, какое бы он составил мнение о юном Эване Марчмене, если бы познакомился с ним в школьные годы. Относился бы он к нему так же бескомпромиссно и жестко, как преподаватели и администрация Хэмбрик-Холла, или все же сумел бы разглядеть в драчливом и злом мальчишке человека страдающего и запутавшегося? Смог бы он тогда понять, что только боль Уэста делает агрессивным?

Уэст сидел на стуле прямо, положив руки на колени. Он не был расположен к вежливым любезностям, а предпочел перейти к делу немедленно.

– Почему вы никогда мне не говорили, что посещали его?

Полковник понял, о чем его спросили, но, тем не менее, вопрос его удивил.

– Я никогда не считал, что должен сообщать тебе о тех, кого я посещаю. Отчего ты решил, что для тебя я должен сделать исключение?

– Не задавайте мне вопрос, на который вы можете ответить сами.

Блэквуд бросил на Уэста острый взгляд из-под очков.

– В действительности я не уверен, что могу на него ответить. Положение сына Уэстфала не дает тебе права знать о каждом случае моего посещения твоего отца. Напротив, принимая во внимание отчуждение между вами, я мог бы решить, что тебе совершенно неинтересны наши с ним отношения.