Юлия Остапенко - Жажда снящих (Сборник)

• Название: Жажда снящих (Сборник)
• Автор: Юлия Остапенко
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-036181-5, 5-9713-2324-5, 5-9578-3910-8

Все люди видят сны, но не все способны управлять своими сновидениями, и уж очень немногие – превращать сны в реальность…

«Собака моего врага». Тонкое, злое повествование о преданности – и предательстве…

Легендарный Баэлор. Мечта каждого истинного мага. Попасть туда очень просто: главное – идти по Линии… Но как же трудно найти дорогу на Баэлор!..

«Ромашка». Рассказ, получивший первое место на конкурсе «Грелка»…

И многое-многое другое – в первом сборнике повестей и рассказов Юлии Остапенко!

В сборник вошли произведения:

Матильда и чужой

• Жажда снящих

• Ромашка

• Мраколюд

• Полтюбика жидкой удачи

• Суицид не средство

• Киберджейн

• День бурундучка

• Белые люди из Кайро

• Матильда и чужой

• Чертополох

• Слишком

Дорога в Баэлор

• Я пришла

• Рыцарь печального нейтралитета

• Те, кто остается

• Дорога в Баэлор

• Боги реки

• Стигматы

• Погибель моя

• Смола

• Пепел

• Цветы в ее волосах

• Люблю тебя мертвой

• Человек, который убил за улыбку

• Собака моего врага

---

И это ничего, пустяки – пока у меня есть лисица. А я есть у неё. Как знать, может, эта лисица тоже Снящая, и ей снюсь я.

– Кто там ещё… – простонала я, нашаривая в сумраке телефонную трубку. Не знаю, долго ли трещал звонок: я просто слышу его здесь, а мгновение назад я была там, был день, а здесь ночь, или нет, уже семь часов почти, скоро мне вставать на работу. Мне пришлось напрячься, чтобы вспомнить, где я работаю и, главное, зачем.

– Я тебя разбудил?

– Нет, – сказал я и села. Так резко, что голова кругом пошла. Сигарету бы мне прямо сейчас… Я так привыкла говорить с сигаретой во рту, что без неё у меня язык заплетается.

– Извини, что рано, – говорит в трубке голос Игната. – Я хотел убедиться, что ты в порядке.

– В порядке, – машинально повторяю я. Это не ответ, это потрясённое эхо его слов. Но Игнат принимает его за ответ и несколько секунд молчит, пока я нашариваю выключатель лампы и пытаюсь вспомнить, куда вчера зашвырнула тапки.

– Ты точно нормально?

– Да точно, точно, – повторила я и, спохватившись, добавила: – А если бы я сказал «нет», ты бы примчался сейчас прямиком в мою тёплую постельку, м-м?

– Сегодня была супервизия, – говорит Игнат, и с меня мгновенно слетает и сонливость, и желание ерничать. – Тебя не было, и Младший ни слова не сказал. Тимур тоже. Как будто они этого и не заметили.

Так, кажется, мне всё-таки срочно надо закурить. Вот просто срочно.

– Сдаётся мне, что это нетелефонный разговор, – говорю я ровно. – Где и когда?

– Нет, – сразу ответил Игнат. Потом пристыженно умолк и после паузы неохотно добавил: – Нам не надо видеться вне супервизий. Тем более теперь.

– Да уж конечно! – разъярилась я, мало заботясь о том, что телефон может прослушиваться. – Это же не под тебя они копают!

– Я не уверен, что дело в этом, Мария. Супервизия прошла… обычно. Просто надо было срочно наснить одну ерунду. Мы втроём легко справились. Может быть, тебя не позвали из-за практиканта. Решили не отвлекать…

– Это уж я сама решила бы. – Чушь. Бред. Наснить ерунду, говоришь? И для этого срываться через неделю после запланированной супервизии? Недоговариваешь ты чего-то, мон шер… И всё-таки позвонил. Впервые за всё время, что мы знакомы. Наше общение всегда ограничивалось супервизиями да прогулками по лестнице вниз. До дверей.

– Может, тебя оставили для чего-то другого, – сказал Игнат. Очень близко к трубке: слова прозвучали шипящим полушепотом.

Прикуриваю сигарету. Пускаю дым. Трубка жарко трётся об ушную раковину. Смотрю в потолок. Пора бы побелку обновить. Если я ещё останусь в этой квартире. Может, и не останусь…

Ходили слухи, что существуют отдельные группы Снящих при различных правительственных организациях по всему миру – от Пентагона до НАТО. Вроде бы шли разговоры о создании такой группы при ФСБ, но нас пока что слишком мало. Чем больше Снящих принимает участие в Сновидении, чем сильнее каждый из них – тем серьёзнее влияние их общего сна на мир. Большинство событий мирового масштаба, от гибели Помпеи до убийства эрцгерцога Фердинанда, было спланировано и реализовано через видения Снящих. Не знаю, верила ли я в это когда-нибудь по-настоящему. Слишком невероятным это казалось на фоне того, чем мы тут занимались изо дня в день – ерундой, как честно сказал Игнат… Впрочем, разве это так уж невероятно? Главной сложностью было научиться выжигать из людей их собственные желания и страхи. А главной загадкой – как им это продолжало удаваться на протяжении тысячелетий. О, разумеется, у них есть отработанные методы. По одной из версий, милтоновский гипноз создавался в первую очередь с этой целью. И у них всегда были препараты, активизирующие мозговую деятельность. И чёрт знает что там ещё. Но так или иначе, даже внушения мало: всё в конечном итоге упирается в могущество отдельно взятого Снящего. Если хоть кто-нибудь из них оказывается на йоту слабее, чем следовало, всё предприятие ждёт крах, или хуже того – вовсе не те последствия, ради которых оно затевалось. А выяснить это можно лишь экспериментальным путём. Как бы то ни было, я никогда не жалела, что не допущена в подобные группы.

– Пока не допущена, – сказал Игнат.

Я моргнула. Потом засмеялась. Так, ну и какую часть этого я успела сказать вслух? А, к чёрту.

– Не дури, Игнат. Ты сам знаешь мои способности. Я не исключаю, конечно, что кому-то там взбредёт в голову меня повысить, но не настолько же. К тому же я об этом ни слухом ни духом. Рановато меня выкидывать из группы, не находишь?

– Всех всегда так переводят. Молча. И ты уже почти подготовила замену.

– Мальчишка не дурак, но ему ещё учиться года полтора как минимум. Нет, Игнат, тут всё проще: Младший под меня роет… – Роет. Роет землю. Мелкая мышиная шерсть на языке. Яростно сминаю сигарету, силой воли глушу гул в голове. – Копает он под меня, как ты и говорил. Про саботажника что-нибудь новое есть?

– Нет. По крайней мере Младший ничего не говорил. – Игнат снова умолк, и я попыталась его себе представить. Где он сейчас: у себя дома, в кафе, на улице возле таксофона? Взлохмаченный или аккуратный, в куртке или плаще, что у него в руках? Я подавила вздох. Мне было бы проще это наснить.

– О’кей, милый, я буду начеку. Расцелую тебя при встрече за заботу. А могу и проставиться кофейком.

– Будь осторожна, Мария, – говорит Игнат и вешает трубку.

Я немного кручу трубку в руках, разглядывая короткие гудки, потом тоже вешаю. Не кидаю, вешаю. Надо избавляться от этой лисиной ловкости. Заодно и эхо, может, станет не таким сильным.

Младший всегда меня ненавидел, я знаю. Понятия не имею за что, и спрашивать совершенно незачем. Потому что от этого полшага до неуставных отношений, а с неуставными отношениями среди Снящих почти так же строго, как с саботажем – ненароком можно начать снить друг про друга, а там, глядишь, начнут срываться супервизии. Впрочем, такие нарушения тоже почти не встречались. Чтобы любить или ненавидеть, надо хотеть. Лисе нечего хотеть от человека, а желания Младшего давным-давно выжжены дотла.

Или всё-таки нет?..

Какое-то время я мерила шагами комнату, потом поймала себя на том, что наворачиваю круги вокруг телефона. Чего-то ты недоговариваешь, Игнат. И, может быть, ещё перезвонишь, чтобы договорить. Это беспокоит тебя… и в тебе нет страха за меня или за кого-то из нас, как нет его и во мне, так что дело тут в чём-то другом.

Я срываю трубку, кажется, ещё до того, как смолкает первый звонок. Лисья реакция, лисий слух. И лисья жажда.

– Всё-таки договоришь?

– Мария, только не бросай трубку, пожалуйста!

А я ведь уже почти это сделала – и как только она догадалась? – лисья реакция, да.

– Мне должны звонить, – сказала я.

– Я только на два слова, – торопливо бормочет Инга и начинает рассказывать мне, какая она бедная и несчастная. Она, и её Ленка, и, конечно, мать. И что в доме бардак, и муж пьёт, и ребёнка оставить не с кем, и работу она потеряла, и мать в больнице умирать не хочет. В конце называет конкретную сумму. Быстро оговаривается, что у неё есть почти половина. Я молча слушаю, слегка отставив локоть, так, что голос Инги превращается в далёкий стрёкот. Мне даже лень её посылать.

– Всё? – спрашиваю, когда она умолкает.

– Мария, пожалуйста, я не просила бы, если бы…

– Я спрашиваю, всё?

Она коротко выдыхает, потом отвечает.

– Да, но…

– Теперь слушай меня, – говорю я. – Если тебе надо денег, выгони мужа взашей и найди себе нормальную работу. Дочь сдай в интернат, мать – в хоспис. Если тебе надо поныть, звони на телефон доверия в женский центр. Прекрати меня доставать. Ты мне никто.

– Она же и твоя мать тоже! – кричит Инга.

– Ты мне никто, – говорю я снова и кладу трубку. Какое-то время держу на ней руку, потом убираю.

Потом сню.

Лисица трусцой бежит вдоль оврага и видит тело. Лисица настороженно тянет носом воздух и уже знает об этом теле всё: что оно человечье, что это был самец, что лежит он тут третий день. Он сильно пахнет и может привести волков или других людей. А у лисицы совсем близко нора. Лисица хочет, чтобы тела здесь не было, и как можно скорее. Лисица зло лает на тело. Человечий самец не видит её и не слышит. Он ей никто.

Утёнок пришёл в обеденный перерыв. Выследил, когда я выбежала в кафешку под офисом пропустить стаканчик чего-нибудь, чем от меня потом не будет пахнуть. Днём я притворяюсь, будто работаю в фотоателье на ксероксе. Шеф у меня нервный.

Кафе было почти пустым, и Утёнок говорил вполголоса, не боясь быть услышанным. Я задумчиво кусала бутерброд и слушала не перебивая. Он действительно был страшно похож на утёнка. Такой маленький, косолапенький, нездорового желтоватого оттенка, с характерным носиком. И если я не ошибаюсь, он был подсадной уткой, которую подослал ко мне Младший. Не утка, а так, уточка. Утёночек. Такой смешной.

Назвался он Лаврентием Анатольевичем. Меня всю жизнь окружают люди с непроизносимыми именами.