Фрэнк Перетти - Пророк

• Название: Пророк
• Автор: Фрэнк Перетти
• Жанр: Научная Фантастика

Джон Баррет, ведущий программы «Новости Шестого канала», сталкивается с серьёзной проблемой.

Его уютный, благополучный мир начинает рушиться. Он уличает исполнительного директора программы сначала в намеренном искажении информации в угоду собственным предубеждениям, а потом – во лжи и попытке замести следы; она же, похоже, скрывает нечто гораздо более серьёзное.

«Случайная» смерть его отца внезапно начинает выглядеть не такой уж случайной.

Карл, его сын, выросший вдали от отца, возвращается, чтобы поставить под сомнение честность Джона и попытаться найти человека за имиджем преуспевающего телеведущего.

Считающиеся профессионалами объективные сотрудники раздела новостей разделяются во мнениях и сражаются за своё понимание Истины.

А что за таинственные голоса слышатся Баррету?..

И снова великолепный рассказчик Френк Перетти создал пророческую историю для нашего времени.

Роман «Пророк» отмечен всеми чертами, отличающими художественную прозу писателя, – стремительное, динамичное действие; сюжет, держащий читателя в постоянном напряжении, и потрясающие душу духовные коллизии.

Но кроме всего прочего, роман отражает самую суть широко развернувшейся борьбы за признание нравственного начала в нашем мире.

---

Кроме того, была еще незримая тонкая нить, связывавшая события прошлого с университетским настоящим. Никто не упоминал об этой нити – вернее, этой привязи, – когда Шэннон присудили стипендию, но и она сама никогда не заговаривала о ней. Соглашение, подразумевающее деньги в обмен на ее молчание, было заключено без всяких слов и теперь действовало – подобно петле на шее, которая время от времени затягивалась чуть туже и едва не задушила ее до смерти, когда позвонила та женщина с Шестого канала.

Она была заперта в клетке со своей ужасной тайной – с заткнутым ртом, не в силах закричать.

Телефон зазвонил снова. Было десять сорок пять. Кто может звонить в такой час?

– Алло!

– Алло, Шэннон? Мартин Дэвин беспокоит. Как поживаешь?

Привязь! Петля на шее! Шэннон чувствовала ее всякий раз, когда звонил Мартин Дэвин, чтобы высказать ей добрые пожелания и узнать, как дела, другими словами, разведать ее настроение. Сегодня, особенно после звонка с Шестого канала, Шэннон буквально физически ощутила, как эта петля затягивается на ее шее с небывалой силой – не дает вздохнуть, рывком ставит на место, постоянно напоминает о своем присутствии. Сейчас ей предстоит получить еще один небольшой урок от своего покровителя и воспитателя Мартина Дэвина. Он будет щелкать кнутом и бросать ей угрозы, а она будет бегать перед ним на задних лапках.

Или не будет?

– Шэннон? Алло?

Она замялась, сбитая с толку, смущенная новым и неожиданным для нее чувством протеста. Сегодня, сейчас она не испытывала обычного страха. Вместо этого она разозлилась.

Наконец Шэннон ответила:

– Алло.

– Извини за поздний звонок. Я пытался дозвониться раньше, но у тебя было занято. – Он хотел знать, с кем она разговаривала по телефону, он исподволь требовал у нее ответа.

– Угу, – было единственное, что она ответила.

– Вероятно, ты с кем-то мило болтала, да? – Это был уже не намек, а назойливый вопрос.«Не твое собачье дело, проныра!»

– С подругой.

– Так-так. – Потом резкий переход к непринужденному, дружескому тону. Этот парень с такой легкостью переключался на светскую беседу, что было просто противно. – Ну и как идет твоя учеба?

– Хорошо.

– Что ж, замечательно. Мы все внимательно следим за твоими успехами.

– Мне бы хотелось, чтобы иногда звонил губернатор. – Таким образом она давала понять: мне до смерти надоели твои звонки. Она не общалась с губернатором Слэйтером со времени грандиозного представления с вручением ей стипендии, разыгранного для средств массовой информации, но с Мартином Дэвином общалась по телефону чаще, чем с собственными родителями.

– Знаешь, – сказал Дэвин, – губернатор страшно занят избирательной кампанией. Но я передам, что ты ожидаешь его звонка.

– Спасибо.

– Шэннон, я не стану тебя задерживать, по мне надо обсудить с тобой кое-какие очень важные вопросы.

Она никак не отреагировала на это заявление и продолжала молчать. «Пусть он говорит, – подумала она.

– Он позвонил – пусть и поддерживает разговор».

Он так и сделал.

– Шэннон, тебе звонили с телевидения? Задавали ли какие-нибудь вопросы?

– Да, действительно. – Ей ничуть не было стыдно. «На-ка, скушай, Мартин».

В голосе Дэвина послышалась тревога.

– Ты разговаривала с репортерами?

– Не совсем. Но мне звонили только что, как раз перед вами.

Дэвин впал в замешательство.

– Это была... эээ... та подруга, о которой ты упомянула?

– Да.

– А кто именно это был?

– Кто-то с Шестого канала. – Шэннон не расслышала отчетливо, но поняла, что Дэвин пробормотал ругательство себе под нос. – Они позвонили, поскольку хотят сделать еще один сюжет обо мне как о первой стипендиатке Мемориального фонда Хиллари Слэйтер.

Голос Дэвипа прозвучал напряженно:

– Ты помнишь имя репортера?

– Ммм... Лесли какая-то.

– Лесли Олбрайт?

– Да, точно.

На этот раз Шэннон ясно расслышала, как он выругался.

– А Джон Баррет? Ты с ним разговаривала?

– Нет. Только с Лесли.

– И что ты ей сказала?

– Что не могу с ней разговаривать.

– Правда? В самом деле?

– В самом деле.

– Значит... ты не отвечала ни на какие вопросы?

– Послушайте... – Шэннон слегка фыркнула. – Вы производите впечатление параноика, вы это знаете?

Дэвин не засмеялся. Голос его звучал нервно, возбужденно.

– Шэннон... мне очень жаль, что приходится взваливать на тебя такое бремя, но ты должна понять: это семья губернатора, его личное дело, а сейчас год выборов, и он проводит избирательную кампанию, а на телевидении есть люди, которые с радостью ухватятся за любую возможность уничтожить его, раскопать какую-нибудь дискредитирующую информацию. Ты ведь понимаешь это, правда?

Шэннон понимала это все более и более ясно, пока слушала лихорадочную трескотню Дэвина.

– Пожалуй, понимаю.

– Я очень рад, что ты ничего им не сказала, и знаю, губернатор будет тебе очень благодарен. Но я должен предупредить тебя: они могут позвонить еще раз, и если такое случится, пожалуйста, не разговаривай с ними. Ты действительно должна пообещать мне, что ни с кем не будешь обсуждать смерть Хиллари.

Шэннон физически ощутила петлю на шее; она чувствовала, что этот парень пытается контролировать ее жизнь. Поражаясь собственной смелости, она спросила:

– Мистер Дэвин, а что, если я поговорю с ними? Что тогда будет?

Дэвин ответил не сразу. Очевидно, прямота вопроса привела его в замешательство.

– Шэннон... в самом деле, поверь мне, это было бы неразумно с твоей стороны. Ты повредила бы некоторым людям. Ты обманула бы наше доверие.

Теперь он пытался воздействовать на Шэннон старым добрым методом: пробуждая в ней чувство вины! Губернатор использовал этот метод с самого начала!

– Мистер Дэвин... – О нет, теперь у нее перехватило горло от переполнявших ее эмоций. Только бы не заплакать! – Похоже, на мои чувства вам наплевать. Вряд ли вам вообще приходит в голову задуматься о них.

Дэвин переключился на сострадательный тон:

– О, Шэннон, конечно, мне не наплевать. Ты прошла через ужасное испытание. Мы стараемся защитить и тебя тоже. Мы не хотим, чтобы репортеры совали нос в твою жизнь.

Мистер Дэвин... – Раньше эта мысль не приходила ей в голову, но сейчас, сию минуту показалась просто замечательной. – Мистер Дэвин, я думаю прекратить занятия в университете и возвратиться домой. Я могу вернуть вам деньги. Я немного поработаю, а потом поступлю в колледж прямо там.

Дэвин всполошился:

– Шэннон, подожди. Ты просто расстроена сейчас.

– Можете не сомневаться, расстроена! – Теперь Шэннон действительно плакала, но испытывая восхитительное чувство облегчения. Она так долго собиралась с духом для этого шага! – Вы с губернатором никогда не думали обо мне! Вы просто хотели убрать меня с дороги!

– Шэннон, это неправда, и ты это знаешь!

– Тогда почему мне звоните только вы?

– Шэннон, я же объяснил: губернатор очень занят, поэтому я звоню от его имени.

– Тогда почему вы каждый раз звоните с одними и теми же вопросами: «С тобой все в порядке, Шэннон? Ты уже пришла в себя? Ты ведь никому ничего не сказала, правда, Шэннон?»

Теперь Дэвин по-настоящему разволновался. Даже обуреваемая сильными эмоциями, Шэннон почувствовала, что затронула больное место.

– Шэннон, послушай... ты же знаешь, что это неправда! Мы думаем о тебе и твоем будущем! Именно поэтому и вручили тебе стипендию!

– Вы думаете о себе, о губернаторе и о выборах – и больше ни о чем! Мне кажется, вам и на Хиллари всегда было наплевать! Я знаю, что губернатор никогда о ней не думал!

Ого. Дэвин переключился на тон сурового родителя:

– Придержите язык, юная леди! Это абсолютно безосновательное заявление!

Шэннон больше не боялась этого парня. В конце концов, он ей не мать и не отец – просто далекий голос в телефонной трубке; голос, как она поняла вдруг, ей глубоко ненавистный.

– Ах неужели? Да Хиллари не раз говорила мне об этом, она часто плакала из-за этого – из-за того, что она никогда не видит отца, что ему наплевать на нее, что он никогда не бывает дома, вечно занимается своей политикой. Но теперь, когда она умерла, она стала такой важной для него! Теперь, когда она умерла, он так заботится о ее драгоценной репутации!

– Хиллари... – оговорился Дэвин. – Шэннон... сейчас уже поздно, и ты устала, но завтра утром все представится тебе совершенно в другом свете. Тебе просто нужно выспаться как следует, идет? А завтра мы все обсудим на свежую голову. Позвони мне, хорошо?

– Я не хочу вам звонить. Я не хочу с вами разговаривать...больше никогда в жизни. Меня тошнит от разговоров с вами.

– Послушай, Шэннон, ты позвонишь мне завтра, когда как следует все обдумаешь. Мы вложили в тебя много сил и средств и не хотим, чтобы ты свела наши старания на нет.

Этого оказалось достаточно. Очередной жалкой попытки пробудить в ней чувство вины оказалось достаточно для того, чтобы Шэннон почувствовала небывалый прилив смелости. Она швырнула трубку, не отвечая.