Зоя Гаррисон - Большое кино

• Название: Большое кино
• Автор: Зоя Гаррисон
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-04175-2

Это — Голливуд. Мир ослепительных королев экрана, миллионеров-продюсеров, гениальных режиссеров. Мир губительных тайн и грязных секретов. Мир роскоши и блеска, зависти и ненависти. Здесь влюбляются. Изменяют. Плетут интриги. Гоняются за сенсациями. Здесь все продается а покупается. Молодость и красота, секс и талант. Так делается большая слава. Так делаются большие деньги. Так делается большое кино.

---

— Вот-вот! — сказала Либерти ему в спину. — Сейчас залезу туда и вскрою себе вены, если ты не ответишь, что еще вы успели натворить.

— Дай-ка вспомнить. — Пирс присел на край ванны. — Кого же еще из твоих приятелей мы посетили за вечер? Первым делом, конечно, — психотерапевта с великосветской клиентурой.

— Гэвин? Он наверняка счел вас за психопатов. — Либерти принялась смазывать ноги и руки кремом.

— Только не меня. Правда, моего помощника он выбросил за дверь. Очень накачанный психотерапевт.

— Да уж, он такой, — подтвердила Либерти, насупившись.

— И это в шестьдесят-то лет! Слушай, Либ, ты хоть когда-нибудь спала с кем-нибудь помоложе? Не считая меня, разумеется.

— Лучше не остри, Пирс!

— Потом настала очередь этого… — Он понюхал ее губку. — Знаешь, такой тощий, нервный. Никак не хотел сотрудничать, зато навел нас на старину Боба. «Спросите у Росса», — сказал он. Ты уже одеваешься, Либ? А я только начал привыкать к твоей пленительной наготе… — Он прислонился к косяку и нарочито медленно осмотрел ее с головы до ног.

Либерти запахнулась в пестрый шелковый халат и сдернула с головы полотенце.

— Какие же у тебя роскошные волосы!

Протискиваясь мимо Него, она почувствовала его запах — смесь пива и лайма.

— Есть не хочешь? Я — страшно! Всего и съела за день, что какую-то пакость в самолете плюс к тому две чашки чая и чашку теплого кофе.

— Какой славный чердак! — ворковал он, следуя за ней по пятам.

Либерти достала банку арахисового масла и початую упаковку соленого печенья.

— На особняк не тянет, но меня устраивает. Видишь, как мало мне требуется для счастья.

Пирс дотронулся до ее руки:

— Послушай, Либ. — Он повернул ее голову и чуть приподнял ей подбородок, чтобы заглянуть в глаза. — Может, немного остынешь? Я знаю, тебе это не просто. Хочешь, чтобы я принес извинения? Сколько угодно! Прости, что я вторгся в твою крепость. Просто я знал, что это — единственный способ снова с тобой увидеться. Уж мне-то известно твое упрямство!

— Эбен, я… — начала Либерти, краснея.

— Знаю, Либ, знаю.

— Когда ты здесь, я не могу… Ты только взгляни! — Она вытянула дрожащую руку. — Видишь, я вся трясусь. Обычно такого со мной не бывает.

— Когда ты с Бобом, с Гэвином, с этим писакой, не помню, как его там, можешь не трястись. — Он со смехом привлек ее к себе. — Но со мной…

Они поцеловались. В этот раз она не отстранилась, только бессильно оперлась о кухонный стол.

— Женщины не могут жить одним сексом, — сказал он хрипло и, усадив ее на высокий табурет, опустошил холодильник, шкафы и полки. Вскоре на столе красовались икра, нарезанный лимон, тоненькие вафли, мягкий сыр, два хрустальных бокала, кувшин с персиковым компотом и бутылка «Пол Роже» сорок второго года, обложенная льдом.

Пирс потушил свет, зажег свечу и поставил «Вечер трудного дня»[5]. Либерти сразу набила рот едой, потом стала наслаждаться «Беллини», таявшим у нее на языке, как снег с привкусом персика. После первого же бокала у нее закружилась голова. Ей было невероятно хорошо, хоть и немного клонило ко сну. Время от времени она взглядывала на Пирса и каждый раз встречала дружелюбный взгляд его серых глаз. Ей даже захотелось его расцеловать. Встряхнувшись, она подняла бокал:

— Поздравляю с выходом на широкую дорогу. Хватит тебе прозябать в нищете, пора влиться в августейшую сотню. Я потрясена.

— Меня назначил губернатор, Либ. — Он, покачивая бокалом, прищурившись, смотрел на пузырьки.

— Ну конечно, губернатор! — «Точно так же он назначил тебя мужем своей дочери», — добавила она про себя. — Как тебе сидится в сенате? В палате представителей тоже ведь было как будто неплохо?

— Неплохо, — подтвердил Пирс.

— Другие сенаторы небось презирают новичка? Представляю, как ты переживаешь это совершенно новое для себя ощущение, когда от тебя воротят нос.

— Ничего, я справлюсь.

— Не пудри мне мозги!

— Мне не хватает только тебя.

— А мне — тебя. Не стану врать, лучшего друга, чем ты, у меня никогда не было.

Правильнее сказать, он был единственным ее другом за всю жизнь. Какое-то время они молчали, слушая «Битлз». Либерти уже давно понимала, что ей недостает не только семьи. В приюте монастыря Святой Марии на Реке она ни с кем не заводила длительных отношений — оно и понятно: после большая часть девушек подалась в официантки или в работницы исправительных учреждений. Несколько особо умных, друживших с Либерти из восхищения перед ее высокими оценками на экзаменах, тоже пошли проторенной дорожкой: одна сбежала с гастрольным администратором рок-группы «The Who», выступавшей перед первокурсниками, другие две стали монашками.

Поступив в колледж. Либерти посвятила все время чтению, наверстывая недобранное в старших классах. Потом — работа в «Мадемуазель» и связь с Эбеном, не оставлявшие времени на общение со сверстницами…

— В общем, Эбен, я так и не поняла, зачем ты здесь объявился?

— Я же сказал: мы все должны начать сначала. Я не хотел, чтобы ты отнеслась к нашей встрече в Дубовом зале как к вымогательству, однако случилось, кажется, именно это. Вот почему я здесь.

— Чтобы снова заняться вымогательством? — Она отошла к окну. — Не знаю, в курсе ли ты, но один из твоих телохранителей крепко заскучал.

— Что?! — Пирс подошел и тоже посмотрел в окно. Под мигающей красной вывеской гаража переминался, тасуя колоду карт, низенький брюнет. — Это не мой. Не имею отношения ни к картам, ни к женщинам, ни к выпивке.

— И не мой…

Он повернул ее лицом к себе.

— То есть как не твой? Разве тебе нужен телохранитель?

— Шутка! — Она оттолкнула его и стала прибираться в кухне. — У меня нет телохранителя, хвост, может, и есть, но этот, внизу, — не мой хвост. Хотя… кто знает… Может, мне привесили новый?

Он отнял у нее губку.

— Ты серьезно? Какой еще хвост?

— Мне не нравится выражение твоего лица. Пирс.

— Что именно?

— Словно кто-то умер. Собственническое выражение. Вообще-то я говорю серьезно. С тех пор как я занялась Китсией, за мной повсюду ходит низенький человечек. Куда я, туда и он. Он не причиняет мне ни малейшего беспокойства. Я же сказала, хватит так на меня глазеть — я в состоянии сама о себе позаботиться.

По крайней мере пока мне это вполне удавалось.

— Мне не нравится, что за тобой повсюду таскаются низенькие незнакомцы. Завтра утром приставлю к тебе своего человека.

— Не стыдно транжирить деньги налогоплательщиков в личных целях? Нет уж, обойдусь. Все, что мне нужно, — спокойно доделать материал. Господи! — Она вскинула руки. — Я уже чувствую себя птеродактилем, увязшим в доисторическом болоте. Чем сильнее барахтаюсь, тем глубже погружаюсь.

— По-моему, ты очень кстати вспомнила про погружение. — В глазах Пирса появилось похотливое выражение. Он попытался взять в рот кончики ее пальцев, но она вырвала руку и пошла в ванную чистить зубы.

— Подойди к моему туалетному столику, — услышал он сквозь шум льющейся воды ее голос.

— Что ты сказала?

— Говорю, подойди к туалетному столику и открой ящик.

— Который?

— Правый верхний.

— Минутку, Либ! У тебя тут некое запрещенное вещество.

Это не для меня.

— Провались ты! Для меня.

— Что прикажешь с этим делать?

— Сверни мне косячок, вот что! — гаркнула она на всю квартиру.

— Как?

— Пальчиками, как же еще? Во втором ящике посередине лежит бумага.

— Ладно, попытаюсь.

— Умница! — Ее рот был набит пастой.

Выйдя из ванной. Либерти застала потешную картину: Пирс сидел с обсыпанными марихуаной коленями и глупо улыбался.

Она отняла у него газету и самокрутку смехотворного размера.

— На большее я не способен, Либ.

— Не горюй, сенатор. — Она похлопала его по плечу. — Главное — ты все-таки попытался.

Либерти ссыпала остаток марихуаны в целлофановый пакетик и убрала в ящик. Потом она чиркнула спичкой, зажгла «джойнт» и затянулась так глубоко, что даже закашлялась. Расслабившись и глядя на его мускулистый живот, она недоумевала, чем ее мог привлечь Арчер Рейсом? Сомневаться не приходилось — мужчиной ее излюбленного типа был и остается Эбен. Снова затянувшись, она сказала:

— Пойми, наши отношения были от начала до конца придуманными. Либерти, которую ты себе нафантазировал, совсем не та, какой я была и какая есть.

— Это что еще за речи?

— Вы только его послушайте! «Что за речи»…

— Я тебя не понял.

— Вот упрямец! — Либерти старалась собраться с мыслями, а он лишь улыбался, глядя на ее усилия.

— Это серьезно, — предупредила она.

— Правда? — Пирс потянулся к ней, но она увернулась.

— Не отвлекай меня, сейчас наступит просветление… Если я ошибусь, ты меня поправишь. Я сказала: Либерти, которую ты якобы знаешь, — всего лишь твое воспоминание, она ненастоящая. — Либерти выдохнула дым ему в лицо. — Попросту говоря, я была несусветной обманщицей, лгала тебе и теперь, по истечении срока давности, могу спокойно в этом сознаться.