Натали Фокс - Ты будешь страдать, дорогая

• Название: Ты будешь страдать, дорогая
• Автор: Натали Фокс
• Жанр: Современные любовные романы

Джемма и Фелипе полюбили друг друга с первого взгляда и понеслись в бурном потоке мощного, сильного чувства навстречу наслаждениям. Однако вскоре их любовь, как это часто бывает в жизни, подвергается жестокому испытанию. К чести влюбленных, они сумели преодолеть все преграды и сохранить свои чувства.

---

У Джеммы кровь так и застыла в жилах. Она открыла было рот, чтобы хоть что-то сказать, но ни единого звука не сорвалось с ее губ. Бьянка коротко всхлипнула, а Агустин чуть не поперхнулся от злобного возгласа.

— Ведь все уже решено, — заверещала Бьянка. — Мы с тобой поженимся, Фелипе!

Джемме показалось, что у нее сейчас остановится сердце. Она попыталась сдвинуться с места, чтобы убежать от этого кошмара, но жизнь, похоже, окончательно покинула ее тело.

Кулак Агустина неожиданно опустился на стол, да так, что язычки свечек заплясали, а вино выплеснулось из бокалов.

— Хватит! — громыхнул он, побагровев от гнева. — Да как ты смеешь так себя вести? Как ты смеешь? — Он стиснул кулаки, глаза его буравили Фелипе. — Ты не женишься на англичанке, Фелипе, ты женишься на своей кузине…

— А ты со своими планами можешь отправляться к дьяволу, там вам обоим самое место! — в бешенстве выпалил Фелипе.

Джемма поднялась на чугунных ногах. Голова ее кружилась, желудок не на шутку взбунтовался. Ей вдруг захотелось на время оглохнуть, чтобы не услышать больше ни слова из этого семейного кошмарного скандала.

— Вы меня, надеюсь, извините, — еле слышно произнесла она. — Я не хочу при этом присутствовать.

— Джемма, — позвал Фелипе, но голос его прозвучал как будто издалека» с огромного расстояния.

Спираль лестницы была длинной, мучительно-бесконечной, и Джемме показалось, что она никогда не доберется до самого верха. Она услышала еще чей-то зов, но не обратила на него внимания. Пошатываясь, девушка распахнула дверь своей комнаты и, едва успев добежать, вцепилась в край ванны. Ее вывернуло наизнанку. Чьи-то руки поддержали ее. Мария. Джемма прильнула к ней, радуясь, что здесь именно она, и никто другой.

— Вы уже хорошо? — взволнованно спросила Мария.

Джемма слабо кивнула. Лицо ее было залито слезами.

— Вы слышали, Мария? Этот ужасный скандал?

— Si, я слышать, я слышать все, Джемма. В семье быть большой скандал, а эта Бьянка, она приносить неприятность. Она делать хуже между отец и сын…

Пламя вспыхнуло перед глазами Джеммы. Она стиснула руки Марии.

— Что… что вы сказали? — О Господи, не допусти, чтобы это было правдой. — Отец и сын? — не веря своим ушам, прохрипела Джемма.

Мария потрепала ее по руке.

— Si, это понятно, что отец и сын ссориться… Языки пламени поглотили Джемму, в одно мгновение оставив от нее лишь кучку пепла. Девушка рухнула на пол в ванной.

Глава 6

Боль, острая физическая боль раздирала желудок Джеммы. В голове все плыло, а тело горело, пылало — от макушки до кончиков пальцев.

Она ощутила холод на лбу и медленно открыла глаза. Над кроватью настойчиво жужжал вентилятор. Как из тумана выплыла Мария, нависла над ней с мокрой салфеткой в руках.

— Вы болеть, Джемма. Я звать Фелипе.

— Нет! — крикнула Джемма и ухватилась за рукав черной блузки Марии. — Нет, я не хочу никого видеть. Не сейчас! Вообще никогда!

У Марии был испуганный вид.

— Я должна сказать сеньор де Навас. Вы падать в обморок, вам тошнить. Вам быть больно?

Джемма кивнула, приложила руку к желудку — и вдруг поняла, что стало причиной ее тошноты.

— Мне не нужно было есть моллюсков. Я их не люблю, да и вообще плохо переношу морскую пищу.

— Dios mio![4] Моя еда делать вам плохо?

— Нет, Мария, я сама виновата. Мне уже лучше.

Она села на краю кровати и стиснула ладонями лоб. Ей вовсе не стало лучше; боль, может, и проходит — в желудке, но не в сердце. Дрожь сотрясала ее тело, но ей необходимо взять себя в руки, просто необходимо!

— Я делать для вас порошки, но сначала я вас уложить в постель.

— Честное слово, Мария, мне уже лучше. Хорошо, что меня вырвало. Я хочу просто посидеть и прийти в норму. О, пожалуйста, уйдите, — взмолилась Джемма. Ей хотелось остаться одной, совершенно одной, навсегда!

— Я все равно приносить порошки, — повторила Мария, направляясь к двери.

— Мария, я не хочу никого видеть, — напомнила ей Джемма. Ей нужно время, чтобы подумать, чтобы найти выход из этой страшной путаницы.

— Уже поздно, — улыбнулась с порога Мария, посчитав, что Фелипе станет приятным исключением. — Джемма быть плохо, — сообщила она ему. — Она тошнить, она падать в обморок. Я идти и приносить порошки.

Побледнев от этого сообщения, Фелипе подошел к ней.

— Беспокоиться не о чем… — прохрипела Джемма. Ее полный муки взгляд предостерегал его, удерживал от прикосновения к ней.

— Нет, есть, ты белая как мел…

— Меня тошнило. Не нужно было есть моллюсков — мой желудок их не принимает, — лихорадочной скороговоркой выпалила она и отвернулась, не в силах взглянуть ему в глаза. Эта встреча произошла слишком быстро. Она не хотела сейчас видеть его, слышать тревогу в его голосе, дышать с ним одним воздухом…

Он наклонился, положил ладонь ей на плечо, и это прикосновение каленым железом обожгло ее. Она резко отпрянула, подскочила и отошла к окну, подальше от него. О Боже, он не должен прикасаться к ней — никогда в жизни…

— Но ты потеряла сознание, — настаивал он. Она рывком обернулась к нему.

— А какая разница? Как ты посмел так со мной обойтись, использовать меня в своей войне с Агустином?.. — Он не должен узнать правду, почему она потеряла сознание. Ее измученный мозг не смог справиться с потрясением. И эта отвратительная тошнота никогда не пройдет: она занималась любовью со своим собственным…

— Прости меня, — мягко произнес Фелипе, как будто только сейчас осознал, что с ней произошло. — Мне так жаль, что ты оказалась замешанной в семейные дрязги.

— Думаешь, извинение поставит все на свои места? Да ты просто больной, Фелипе, и я ненавижу тебя за все, что ты сделал. В какие же злобные, порочные игры ты играешь! Издеваешься надо мной, издеваешься над Бьянкой… да настанет ли этому конец? — Пылая от негодования, она не стала дожидаться ответа. — Все, чего ты желал, исполнилось. Ты наказал меня более чем достаточно, но никак не можешь остановиться. Теперь ты позвал Бьянку, чтобы окончательно добить меня. — Ей просто необходимо сделать это, выложить ему все. Только так она сможет избавиться от кошмарного чувства в душе.

— Бьянку привез Агустин.

— Ты мне сам говорил, что она приезжает на следующей неделе. Она была частью твоей игры в пытки. На этой ли неделе, на следующей ли — какая разница?

— Разница огромная.

— И что это должно означать? — О Боже, да зачем она спрашивает? Она же ничего не хочет знать, ей теперь все безразлично. Все в прошлом, настоящем и будущем.

— Сомневаюсь, что ты что-либо поймешь в таком взвинченном состоянии.

— Я понимаю одно, Фелипе: жестокость твою, Агустина, Бьянки, Все вы одним миром мазаны. А я — заложница в ваших сложных играх, которую можно использовать, а потом вышвырнуть вон. Великолепно, мне это подходит! Я и сама хочу убраться отсюда! — Ей необходимо уехать! Исчезнуть отсюда сию минуту!

Он двинулся к ней, и Джемма покачнулась, как будто кто-то внезапно перевернул комнату. Он остановился так близко, что, его дыхание теплом обдало ее лицо.

— Ты хочешь уехать после прошлой ночи? — холодно протянул он.

Тошнота волной поднялась из глубин ее желудка. Щеки обожгло жарким румянцем. Прошлая ночь! Как ей вынести воспоминание о ней? Она отвернулась, затуманенным взором уставилась в черноту за окном, но Фелипе рывком повернул ее к себе, взял за подбородок.

— Прошлой ночью мы занимались любовью, и месть здесь была ни при чем. То, что я сказал внизу, — сущая правда. Ты — вся моя жизнь… — настойчиво повторил он.

— Но ты — не моя жизнь! — выкрикнула Джемма с такой яростью, что его глаза вспыхнули ответным гневом. Он отпустил ее подбородок. — Ты сказал, что хочешь жениться на мне, — продолжала она, — но думаешь, я не понимаю, чем вызвано твое заявление? Ты ненавидишь отца и использовал меня, чтобы нанести ему удар…

Она замолчала, потому что сердце у нее разрывалось от боли. Если бы она знала правду, что Фелипе — сын Агустина, ничего этого не произошло бы. Их лондонскому роману ничто не могло помешать, это было назначено судьбой, но, если бы Фелипе не устроил ее приезд, она просто никогда бы не узнала этой правды!

— Ну почему, Фелипе, — вырвался у нее мучительный стон, — почему ты не сказал мне, что Агустин — твой отец?

Его глаза мерцали мрачным огнем, и Джемма ждала ответа, понимая, что он ничего не изменит. Да разве можно что-либо изменить? Но ей хотелось переложить ответственность с себя на чьи угодно плечи. Это все его вина, только его!

— Потому что это не имело никакого отношения к нашей жизни, — наконец произнес он.

Она закрыла глаза в мучительной покорности. Не имело никакого отношения к нашей жизни. О Господи, начиная с сегодняшнего вечера жизнь ее вообще закончилась.

— Уходи, Фелипе, — процедила она сквозь зубы. — Уходи из моей комнаты. Я больше не хочу тебя видеть, никогда.

— Но увидишь, querida, потому что мы хотим друг друга и ничто в мире этого не изменит! — Он скрипнул зубами, а потом произошло то, от чего она молила Бога ее защитить. Насильно сжав ее в объятиях, он приблизил губы к ее лицу. Стыд придал ей сил — стыд, гнев и отвращение. Она вырвалась из его объятий, не обращая внимания на жгучую боль в руках.