Эрнест Хорнунг - Ответный матч

• Название: Ответный матч
• Автор: Эрнест Хорнунг
• Издательство: А/О Издательство «Радуга»
• Жанр: Детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-05-004172-4

---

Я затаил дыхание. В чем смысл подобного безумного обещания? Это было своего рода ничем не вызванное, самоубийственное своеволие. Маккензи со словами благодарности уже вернулся к своему подоконнику. Почувствовав отвращение и ужас одновременно, я схватил Раффлса за рукав, мы неторопливо прошли через двойную дверь в соседнюю комнату. Здесь окно выходило во внутренний двор. Оно было открыто, и когда мы выглянули в него от нечего делать, Раффлс успокоил меня:

— Кролик, все в порядке, делай то, что я говорю тебе, а все остальное оставь мне. Ситуация трудная, но я не отчаиваюсь. Все, что от тебя требуется, так это прилипнуть к этим ребятам. Особенно если они будут обыскивать мою квартиру. Им нечего там рассматривать больше положенного, и при тебе они не будут слишком любопытны.

— А где будешь ты? Уж не собираешься ли ты бросить меня, чтобы я сел в одиночку?

— Ну, конечно, козырные карты надо бросать тогда, когда приходит самое время. Кроме того, на свете существуют окна, а Кроусхей из тех людей, которые привыкли рисковать. Кролик, ты должен мне доверять: ты достаточно долго уже знаком со мной.

— Ты уходишь прямо сейчас?

— Нельзя терять время. Прилепись к ним, старина, делай все, чтобы они тебя только не заподозрили. — На мгновение его рука легла мне на плечо, но затем он оставил меня. — Мне пора идти, — услышал я его голос из другой комнаты, — но мой друг будет здесь с вами все время. Я же зажгу свет у себя во всех комнатах и оставлю свой ключ у констебля внизу. Желаю удачи, Маккензи. Мне бы очень хотелось остаться.

— До свиданья, сэр, — ответил сыщик, поглощенный своими мыслями, — премного вам благодарен.

Маккензи все еще был занят обследованием соседней комнаты, а я так и остался стоять у окна, раздираемый противоречивыми чувствами страха и гнева, которые я не мог не испытывать, несмотря на то что хорошо знал Раффлса и имел некоторое представление о его неистощимой изобретательности. К этому времени я уже более или менее представлял себе, что станет делать Раффлс в той или иной ситуации. По крайней мере я мог наверняка предположить, что он будет действовать с привычной для себя хитростью и дерзостью. Он, видимо, должен вернуться к себе домой, предупредить Кроусхея и… увести его с собой. Нет, ведется слежка, и незаметно уйти не удастся. Как поступит Раффлс? Я перебрал в голове множество вариантов и в конце концов остановился на кебе. Окна его спальни выходили в узкий переулок. Расположены они не очень высоко, человек может спрыгнуть оттуда на крышу проезжающего мимо кеба и таким образом уехать прямо из-под носа полиции! Я вообразил себе Раффлса, сидящего на козлах кеба, и картина эта особенно убедительно предстала моему мысленному взору, когда он прошел внизу под окном, направляясь к себе домой и кутаясь от промозглого тумана в полы широкого плаща. Эта картина по-прежнему рисовалась моему воображению, когда он прошел назад и остановился перед констеблем, чтобы отдать ему ключ.

— Мы напали на след беглеца, — сказал голос у меня за спиной. — Почти наверняка он поднялся на крышу, но как он ухитрился это сделать — просто загадка. Мы собираемся запереть квартиру и подняться на чердак, чтобы там осмотреться.

Верхний этаж дома в Олбани, как и повсюду, был отведен под жилье для прислуги и поэтому представлял собой множество маленьких кухонь и спален, которые многими постояльцами, и Раффлсом в том числе, использовались как чуланы. Флигель в настоящее время, как и квартира внизу, к счастью, был пуст. Зато нас набилось тут битком — к управляющему, который присоединился к нам, теперь прибавилась еще свита любопытных жильцов. Это вызвало нескрываемое раздражение у Маккензи.

— Лучше уж запустить сюда всю Пиккадилли по кроне с человека за вход, — сказал он. — Ну а ты, мой дорогой, иди-ка на крышу, — обратился он к констеблю, — а то тут и так тесно, и пусть оружие будет у тебя наготове.

Мы все сгрудились у маленького окошка, которое Маккензи предусмотрительно заслонил своим телом. На какую-то минуту воцарилось полное молчание, нарушаемое лишь скрипом ботинок констебля, который время от времени поскальзывался на покрытой сажей кровле крыши. Затем раздался крик.

— Что там еще? — заорал Маккензи.

— Веревка! — услышали мы. — Висит тут, у водосточной трубы, на крюке!

— Уважаемые сэры, — замурлыкал Маккензи, — так вот каким образом можно подняться сюда снизу! Забросить крюк с помощью одной из этих телескопических штук; а мне подобное и в голову не приходило! Какой длины веревка, мой мальчик?

— Очень короткая. Я достал ее.

— Она доходит до окна? Спросите его об этом! — крикнул управляющий, приходя в сильное возбуждение. — Он может увидеть это, наклонившись вниз.

Маккензи задал этот вопрос.

— Да, она доходит до окна, — послышалось после продолжительной паузы.

— Спросите, какое окно в ряду! — управляющий, кажется, пришел в еще более сильное возбуждение.

— Он говорит, шестое. Мне хотелось бы увидеть эту квартиру, — сказал Маккензи тоном, не терпящим возражений.

— Да это квартира мистера Раффлса, — быстро подсчитал управляющий.

— Правда? Тогда все складывается просто великолепно: он оставил нам свой ключ.

Слова были сказаны сухим задумчивым тоном и прозвучали так, словно шотландец уже заподозрил, что в данном случае имеет место не случайное совпадение.

— А где сам мистер Раффлс? — спросил управляющий, когда мы гуськом спускались по лестнице.

— Он ушел ужинать, — ответил Маккензи.

— Вы уверены?

— И я видел, как он ушел, — подтвердил я. Мое сердце колотилось ужасно. Я бы не решился вновь открыть рот. К этому времени я пробрался в голову нашей процессии и, по сути, оказался вторым человеком, переступившим порог квартиры, который я бы назвал Рубиконом. Лишь только я переступил этот порог, как вскрикнул от боли, потому что Маккензи, сделав шаг назад, сильно наступил мне на большой палец ноги. В следующее мгновение я увидел, почему он так сделал, и, поняв, в чем дело, издал еще один, более громкий вопль.

На полу перед камином, вытянувшись во весь рост, лежал человек. На побелевшем его лбу видна была маленькая ранка, кровь из которой стекала прямо в глаза лежавшему. И этим человеком был А. Дж. Раффлс!

— Самоубийство, — спокойно сказал Маккензи. — Хотя нет… здесь кочерга — больше похоже на убийство… Да вроде и не убийство, — заявил он, опускаясь на колени и покачивая головой. Причем в его голосе послышались нотки отвращения. — Всего-навсего царапина, и я сильно сомневаюсь, чтобы она могла свалить нашу жертву с ног. Но, уважаемые, от него просто несет хлороформом!

Он поднялся с колен и уставился на меня своими колючими зелеными глазами. Мои собственные глаза были полны слез, но я и не думал их скрывать или стесняться.

— Мне послышалось, как вы сказали, что видели, как он уходил из дома, — сурово обратился ко мне Маккензи.

— Я видел его длинный плащ для верховой езды и, конечно, подумал, что это пошел он.

— И я мог бы поручиться, что это был тот самый джентльмен, который отдал мне ключ, — упавшим голосом произнес стоявший поодаль констебль, Маккензи с побелевшим лицом повернулся к нему.

— Некоторые из чертовых полицейских могут поручиться за что угодно! — процедил он. — Твой служебный номер, дрянь ты этакая? Пэ-тридцать четыре? Тебе кое-что придется выслушать, мистер Пэ-тридцать четыре! Если бы вот этот джентльмен был мертв, а не начал бы приходить в себя, пока мы тут разговариваем, ты знаешь, в чем бы тебя обвинили? В пособничестве в убийстве, свинья ты в мундире! Знаешь, растяпа, кого ты упустил? Кроусхея — ни много ни мало. Того самого парня, что вчера бежал из Дартмура. Клянусь Всевышним, создавшим тебя, что если я упущу этого типа, то во что бы то ни стало добьюсь твоего увольнения.

Искаженное злобой лицо, сжатый кулак — таков образ этого человека во гневе. Приоткрылась новая грань характера Маккензи, на которую стоило обратить внимание и которую желательно было обмозговать. В следующее мгновение он оставил нас, спустившись к входной двери.

— Очень трудно разбить себе голову, — заявил Раффлс некоторое время спустя, — куда как проще перерезать себе горло. А вот хлороформ — дело иное. Научившись применять его, ты совершенно точно можешь определить необходимую дозу. Так что, ты действительно подумал, что я умер? Бедный мой Кролик! Но я надеюсь, Маккензи видел твое лицо?

— Видел, — угрюмо буркнул я. Мне не хотелось больше ни о чем распространяться.

— Это хорошо. Мне было бы жаль лишить его этого зрелища. Ты, Кролик, однако, не должен считать меня бесчувственным скотом, потому что я действительно боюсь этого человека, а мы, как тебе известно, связаны с тобой одной веревкой: либо тонем, либо плывем, но — вместе.

— А теперь мы либо плывем, либо тонем еще и с Кроусхеем, — печально сказал я.