Дункан Мак-Грегор - Седьмая невеста

• Название: Седьмая невеста
• Автор: Дункан Мак-Грегор
• Жанр: Героическая фантастика

В сборник вошли романы: «Врата вечности» А. Олдмена, «Седьмая невеста» Д. Мак-Грегора и «Обитель спящих» Т. С. Стюарта о знаменитом Конане-варваре.

---

И все же он не прочь был заглянуть в эту самую Книгу – что там боги напридумывали для него, Конана-варвара. Они ли направили его вместе с киммерийскими мужчинами на штурм аквилонской крепости Венариума – а в ту пору ему едва исполнилось пятнадцать – или он сам, перечеркнув записанное, встал в ряды взрослых воинов? Они ли подкинули ему сосуд с заточенным там сумеречным демоном Шеймисом, или он сам, опять же перечеркнув записанное, вышел к берегу моря и выловил несчастного пленника? А гладиаторские казармы в Халоге?

А встреча с шемитом Иавой Гембехом в горах Кофа и дальнейшее путешествие к Желтому острову? Да мало ли приключений пришлось ему пережить к настоящему времени, и как узнать, предначертано ли се богами, или же совершено Конаном наперекор их воле? Когда-нибудь, может быть, он и доберется до Книги Жизни, и если понадобится, свернет шею орлу, который ее охраняет, а пока… Пока впереди еще долгий путь по земным просторам… Но сначала нужно все-таки дойти до императорского дворца. При этой мысли Конан нахмурился.

Сопровождаемый редкими и бледными светилами, поблескивающими в матово-черном небе, он шагал по улицам, по переулкам, подавляя в себе острое желание свернуть в казарму: любое дело требует своего завершения, и посему он должен идти во дворец. Интересно, а записано ли в Книге Жизни, что именно он, Конан-варвар, будет разоблачать таинственного убийцу, ввергшего в ужас чуть не половину населения Аграпура? Тяжело вздохнув, он повернул на широкую улицу, и, как незадолго до него Кумбар, подмигнул фонарям императорского сада. Не успеет взойти солнце, как эта гнусная история закончится… Еще раз тяжело вздохнув, Конан решительно вошел в ворота и направился ко дворцу.

* * *

Вернее, он просто забыл о ней; она осталась в прошлой его жизни, к коей ныне он уже не имел никакого отношения.

Кумбара обнаружил на рассвете гуляющий по саду Бандурин. С тихой песней бродил он по тропинкам, дразня павлинов и надкусывая плоды, и думы его были туманны и блаженны. Любовь, приведшая его на край пропасти и столкнувшая затем в пучину безумия, прошла бесследно.

Натолкнувшись внезапно на большое тело сайгада, возлежащее под персиковым деревом, скопец присел на корточки рядом с ним и принялся усиленно размышлять. Первая мысль его была достаточно здравой для того, чтобы снова попасть в темницу, а потом и в руки палача: если разрубить эту тушу на куски, а куски закопать в землю, вырастут ли из них новые люди? Мечтательно улыбаясь, Бандурин ясно представил себе воздвигшиеся средь плодовых дерев огромные ноги и руки, кои он с превеликим удовольствием приходил бы поливать и окучивать, а после – собирать с них урожай.

Тут его фантазия дала сбой, ибо какой урожай могли принести ноги или руки, даже для безумного скопца представлялось загадкой. Следующая мысль понравилась ему больше: взвалить тело на тележку, отвезти на рынок и там продать за хорошие деньги. Сайгад – человек известный и в Аграпуре и в окрестностях, а потому за его останки наверняка можно выручить не менее пяти золотых. Оставалось только найти тележку. Воспрявший духом Бандурин вскочил и прытко поскакал по саду в поисках необходимо го средства транспортировки тела. Увы, и этим мечтам не суждено было сбыться: ни в каморке садовника, ни в кустах, ни в яме у ограды ничего подходящего он не нашел. Зато в результате пробежки хаотичные мысли в его голове несколько прояснились, и он пришел к единственно правильному решению: тушу сайгада продать, но не на рынке, а здесь же, во дворце.

Тогда и тележки не нужно – просто прикрыть драгоценную находку какой-нибудь тряпкой и поспешить во дворец, поискать покупателя, готового предложить приличную цену. Так он и сделал. Задрапировав массивное тело Кумбара собственными халатом и накидкой, полуобнаженный скопец ринулся обратно во дворец, моля Эрлика по слать ему честного и богатого купца.

Но вероломный Эрлик и на сей раз жестоко посмеялся над несчастным Бандурином – только нога его коснулась мраморной ступени, как здоровенная волосатая рука стражника крепко ухватила бедолагу за шиворот и так внесла внутрь. Странная картина предстала глазам скопца: огромная зала была полна челяди, что выстроилась в стройные ряды и сурово взирала на болтающегося в воздухе Бандурина. Он сфокусировал взгляд свой на их сдвинутых бровях и искривленных губах, возмущенно пискнул, явно не согласный с таковыми выражениями лиц, и вдруг, слов но почуяв что-то опасное для себя, пронзительно завизжал, забарахтался, пытаясь вывернуться из цепких железных пальцев стражника.

– Убийца!

Он не разглядел, кто крикнул это ужасное, гадкое, мерзкое слово первым. А потом и разглядывать было нечего: орали все.

– Жирный ублюдок!

– Пес вонючий!

– Нергалово отродье! Козлиный кал!

– Смерть ему!

– Смерть!..

– Смерть!..

Последнее слово, раз прозвучав, уже не смолкало. Напуганный до колик в животе скопец, не в силах понять, за что вдруг на него ополчились все эти люди, отчаянно извивался, рычал и плакал, но все без толку. Стражник не отпускал его ворота, челядь бесновалась, и казалось, что этому кош мару не будет конца. Но конец все же наступил. Равно душное время, словно споткнувшись, остановилось, и потянулось длинное, длинное мгновение – мгновение звенящей тишины, сквозь которую даже были слышны крики птиц в саду и шелест листьев; закрылись рты; Бандурин, тоже умолкший, перестал дергаться и замер. Но даже самое длинное мгновение должно обязательно кончиться. Стражник протянул другую руку и ею ухватил Бандурина за шаровары, потом, ухнув, качнул его и – с размаху вбил головой прямо в стену, разукрашенную чудной мозаикой. Раздался треск. Челядь выдохнула изумленно-восхищенное «Ах!», монолитные ряды ее дрогнули, но не распались. Сотня глаз в полном молчании смотрела, как мозаика окрасилась кровью, как стекали на роскошный ковер розовые струйки, тут же впитываясь и цветом своим оживляя бледный серо-зеленый цвет ковра. А потом все разошлись.

* * *

Ближе к полудню, когда солнце уже вовсю светило в окна, Кумбар велел слуге принести ему вина погорячее и, кряхтя, начал выпутываться из покрывала. Борьба продолжалась долго: коварное покрывало крепко опутало ноги старого солдата, так что ему пришлось напрячь все силы и порвать врага.

Освободившись, он с воплями и стенаниями забрался в кресло, схватил чашу, доверху наполненную расторопным слугой, и жадно выпил ее. Настроение было ужасным, и неудивительно. Баксуд-Малана мертва, Конан пропал – ник то его нынче не видел, затылок саднил и ныл, и уже сейчас на нем красовалась огромная, как булыжник, шишка, а в довершение всех неприятностей дурень стражник, направлявшийся на смену караула, заметил безумного евнуха у его тела и размозжил бедняге башку, приняв его за искомого убийцу.

Впрочем, по поводу евнуха сайгад не слишком переживал: видно, такую судьбу уготовил ему Эрлик с пророком своим Таримом. Но куда подевался варвар? И кто, в конце концов, подкараулил его самого, наперсника Илдиза Туранского, личность неприкосновенную, ночью в саду и не по стеснялся камнем пробить голову?

Кумбар поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, сопровождая занятие сие стонами и печальными вздохами, и снова обратился к чаше с вином. Крепкий, обжигающий грудь напиток пробудил дремлющий до сих пор аппетит старого солдата.

Кликнув слугу, он приказал немедля принести жареного каплуна с бобами и масукой – кисло-сладкой травой и связку любимых им крабовых палочек; тенью метнулся тот за портьеру, шаркнув туфлями по волнистому ворсу ковра – Кумбар сморщился: он терпеть не мог бессловесность я исполнительность дворцовой челяди… Но куда же одевался Конан? Может быть, и он пал жертвой предательского нападения в саду? Нет, покачал раненой головой старый солдат – кого-кого, а варвара преступнику убить не удастся… А вдруг?..

Губы сайгада внезапно пересохли. Он сунул руку под халат и начал с остервенением чесать живот, покрытый жестким волосом – верный признак того, что Кумбару не по себе. Воображение услужливо рисовало ему картину за картиной, и одна была страшнее другой. То видел он демонов, терзающих мертвое тело юного варвара, то Черного Всадника, воткнувшего копье в его шею, то стаю грифов, нарезающих круги в зловеще багровом небе, а внизу, раз метав гриву черных волос по траве, опять же лежит Конан, а в груди его торчит рукоять кинжала убийцы…

Впечатлительный Кумбар совсем разволновался. Он вытянул толстую руку и растопырил пальцы, проверяя, дрожат ли они. Они дрожали. Тогда сайгад вновь припал губами к спасительному напитку, шумно отхлебнул глоток, чувствуя, как живая горячая струя водопадом низвергается в его желудок, смывая все гнусности последнего времени туда, откуда им потом нетрудно будет выйти вместе с прочим ненужным человеку хламом; второй глоток позволил старому солдату криво улыбнуться; после третьего он понял, что на самом-то деле все складывается не так уж плохо – Баксуд-Малана и евнух переселились на Серые Равнины, а кто сказал, что там хуже, чем в подлунном мире? Никто оттуда пока еще не возвращался; Конан найдется; убийца… А что убийца? Должен же и он когда-то успокоиться и остановиться…