Татьяна Любецкая - Контрапункт

• Название: Контрапункт
• Автор: Татьяна Любецкая
• Издательство: Физкультура и спорт
• Жанр: Спорт
• Год: 1982

Книга рассказывает о замечательных спортсменах и выдающихся тренерах, братьях Борисе и Виталии Аркадьевых.

---

А когда в 1974 году он оставит ЦСКА и уйдет в институт физкультуры, то всех своих учеников передаст сошедшему к тому времени с фехтовальной дорожки Раките…

На Олимпиаде в Мельбурне советские фехтовальщики – команда саблистов – впервые поднялись на олимпийский пьедестал, им вручили бронзовые медали.

А затем настал черед триумфа (также «бронзового») для нашего «личника» – ученика Аркадьева Льва Кузнецова.

Это был фехтовальщик широкого репертуара, с хорошей техникой и великолепным чувством боя (характеристика Виталия Андреевича). Дрался самозабвенно, с настроением, однако этим своим настроением владел отнюдь не всегда. И в отличие от Тышлера, например, не любил решающих боев, его оптимальным условием для выигрыша являлось сознание того, что все уже в порядке и его бой ничего не решает. Вот тогда он мог дать неслыханный концерт (Виталий Андреевич пользовался не раз этим нехитрым рычажком) – выиграть красиво и убедительно. И опять же в отличие от Тышлера крайне скуп на слова, предпочитает все сказать саблей. На Олимпийских играх в 1956 году это ему вполне удалось. Его сабля была там самой красноречивой среди наших сабель.

Пройдя все предварительные ступени, Кузнецов стал у нас единственным финалистом. А затем, победив в решающем финальном поединке непревзойденного мастера фехтовальных реприз француза Жана Лефевра, добыл советской команде еще одну бронзовую олимпийскую медаль. Поистине наши саблисты были на той Олимпиаде в ударе.

Бой за личную бронзовую медаль оказался столь эффектен – полон стремительных завязок и финтов, а также хлестких экстравагантных реплик, которые в перерывах между фехтовальными фразами позволял себе француз, – что привлек, по рассказам очевидцев, наибольшее в сабельном финале внимание. И концовка была достойна этого фантастического вихревого поединка.

При счете 4:4 Кузнецов бросился в отчаянное наступление: Лефевр, теряя на ходу свои реплики и репризы, обратился в бегство, а Кузнецов, угрожая ударами со всех сторон, летел следом за ним, наконец у самой границы дорожки вытянулся во флешь и, падая, нанес решающий удар по падающему, в свою очередь, с помоста Лефевру. Оба повержены, оба лежат, оба безоружны – сабли вылетели из рук. Но есть маленькая разница: один, падая, нанес удар, другой – получил.

Сейчас Лев Кузнецов – один из ведущих тренеров сборной страны, и с его стороны «внуками» Виталия Андреевича можно считать известных советских фехтовальщиков, чемпионов мира и олимпийских игр Эдуарда Винокурова и Владимира Назлымова. Назлымов к тому же дважды выигрывал личный чемпионат мира.

Как уже говорилось, в Мельбурне наиболее ярко фехтовали наши саблисты, хотя самые смелые надежды в советской команде связывались тогда с выступлениями рапиристок. И это не удивительно. Всего за месяц до Игр они впервые в истории советского фехтования стали чемпионками мира (в команде) – тогда еще все у наших фехтовальщиков было впервые, – победив грозных и искусных в диалоге клинков француженок. И казалось, впереди советских фехтовальщиц ждут новые славные победы. И так оно, в общем, и случилось. Только восхождение к этим победам оказалось не столь стремительным, как ожидалось. Попросту говоря, выступление наших рапиристок в Мельбурне было как две капли воды схоже с дебютом в Хельсинки, то есть две – Шитикова и Растворова – «застряли» в четвертьфинальной ступени, и лишь одна – Ефимова – сумела дойти до полуфинала…

Эмма Ефимова – единственная из учеников Виталия Андреевича – всю свою фехтовальную жизнь от начала до конца брала уроки только у него и потому в аркадьевском «роду» занимает совершенно особое место.

Не признавая на дорожке никаких авторитетов (а вернее, чем именитей соперница, тем для Ефимовой лучше), она фехтовала дерзко, неистово, буйно, откровенно наслаждаясь поединком. И с первых же своих соревнований ощутила себя полновластной хозяйкой дорожки, хотя еще совсем недавно не только не умела хозяйничать где бы то ни было, но и просто заставить кого-либо слушать себя.

Ее тяжким грузом с детства была застенчивость. Необщительная, замкнутая, она была абсолютно лишена веры в себя и если пыталась вдруг высказать свое мнение, то всегда оказывалось, что оно совершенно никого не интересует. Так было и в школе, и в институте, пока не появилось в ее жизни фехтование, пока не появился Виталий Андреевич…

Поначалу Эмме было просто страшно выйти на дорожку. С одной стороны, она не могла себе представить, как это она вдруг попытается у кого-то выиграть, попытается стать кого-то сильнее. А с другой – не хотелось проигрывать, не хотелось еще раз убедиться в своей беспомощности. Доказательств и так сколько угодно!

Например, как-то однажды – это было вскоре после поступления в институт – Эмма купила приглянувшийся ей темно-синий берет (кажется, это тогда было модно). Но не успела войти в вестибюль института, как к ней подошла первая забияка курса и при всем честном народе с размаху натянула ей берет на нос.

В другой раз Эмма позволила себе накрутиться – полночи наворачивала на волосы папильотки. Но когда появилась в аудитории, скромно пробираясь со своими кудряшками куда-то в угол, девчонки мигом окружили ее и, тыча в туго навинченную челку, начали беситься: «Ха, Ефимова накрутилась!»

Поистине, она не могла позволить себе самых обычных вещей… Хотя на курсе ее, в общем, любили и ласково называли Ефимчиком.

Сейчас даже трудно представить, чтобы кто-нибудь решился хотя бы протянуть руку к берету знаменитой и обаятельной «грозы чемпионок» Эммы Ефимовой. В это так же трудно поверить, как в то, что, прогуливаясь по Африке, вы щелкнули по носу пантеру и после этого еще спокойно прогуливались дальше. В то время когда я узнала Эмму Ефимову, она внушала не только непререкаемое уважение и симпатию, но тем, кто был ее потенциальным противником на дорожке, также трепет и страх.

Как же произошла эта удивительная метаморфоза?

…Занятия по фехтованию в группе Виталия Андреевича начинались с того, что под его руководством студенты изучали технику и тактику. Они еще не участвовали в поединках, но в различных тренировочных упражнениях углублялись в замысловатые плетения технических и тактических ходов.

Виталий Андреевич задавал им бесконечные тактические задачки – если противник делает то-то, ты что предпримешь? – и решать их для Эммы было необыкновенно интересно. Премудрости тактики она постигала раньше других, и это стало началом ее самоутверждения – она поверила в себя. Теперь перед зачетом по фехтованию многие сокурсники искали ее помощи и общения.

Выяснилось также, что она не только преуспела в фехтовальной теории, но умеет интересно и остроумно рассказать, кажется, о чем угодно: о медицине, о политике, о моде и о музыке. Кстати, музыка, опера, оказывается, ее страсть, и в перерывах между занятиями девочки с уважением слушают теперь, как «застенчивый Ефимчик» распевает арии из своих любимых опер: «Евгения Онегина», «Риголетто», «Пиковой дамы»…

Одна из сокурсниц Ефимовой рассказывала, что Эмма преображалась прямо на глазах и уже через год в ней невозможно было узнать ту неловкую, вечно с опущенными глазами тихоню, какой она казалось, когда поступала в институт.

Но ярче всего превращение было видно в поединке. «Когда мы перешли к боям, я сразу же поняла, что фехтование – это „мое“, – вспоминает Эмма Корнеевна, – и тогда меня вдруг осенила мысль, что я не только могу быть как все, но даже сильней многих. А какое это было наслаждение – выигрывать! Словом, я влюбилась в фехтование и избрала его своей специализацией, хотя меня всерьез „соблазняли“ легкой атлетикой, теннисом, коньками…»

Виталий Андреевич рассказывает, что обратил внимание на Эмму на первом ее соревновании – чемпионате курса – в самом первом ее соревновательном бою.

Он сейчас уже не помнит, с кем она тогда сражалась, только помнит, что это было что-то ужасное – соперницы все время падали. Лишь только раздавалась команда «К бою!», а иногда и до того, обе бросались в атаку, сталкивались и падали. И так весь бой. Куда девалась тихая, робкая Эмма? Она вся дрожала от боевой ярости, и в конце концов ее соперница, неловко заслоняясь клинком, стала пятиться.

Тот бой был ее рождением как фехтовальщицы – Виталий Андреевич это сразу понял. Он так и сказал ей тогда: «Из тебя выйдет настоящий боец, ты метишь в чемпионы».

Еще не успев обзавестись достаточно разнообразным набором приемов, техникой и фехтовальным лоском, она так и рвалась разнести всех фехтовальных примадонн. Казалось, один их вид приводит ее в ярость.

«Виталий Андреевич с первых же занятий заронил во мне мысль о завоевании самых больших фехтовальных побед, и в конце концов это уже было моей мечтой, нет, навязчивой идеей – стать чемпионкой мира, – вспоминает Эмма Корнеевна. – И позднее, когда я приблизилась к сборной страны, он уже без конца твердил мне, что я должна, непременно должна стать сильнейшей в мире.