Фредерик Дар - Провал операции "Z"

• Название: Провал операции "Z"
• Автор: Фредерик Дар
• Жанр: Боевик

---

Перегибаюсь через перила, и в свете луны моим глазам предстает белесая масса, распластавшаяся на самом дне ущелья.

Прислушиваясь к голосу только своего мужества, я также перелезаю через балюстраду и ищу какой-нибудь уступ, дабы не свалиться вслед за Экземой. Добрых пять минут я спускаюсь к ней по острым скалам. Она еще дышит, но не нужно получать высшего медицинского образования, чтобы понять: ей осталось жить считанные минуты!

Склонившись над ней, ловлю ее взгляд, полный ненависти к моей персоне.

– Экзема, вы меня слышите? Похоже, она силится что-то произнести. Я прижимаю ухо к ее губам.

– Что вы сказали?

– Грязный легавый!

Только по-настоящему красивая женщина, отдавая Богу душу, может позволить себе сильное ругательство.

Мне жаль ее. Она большой игрок, поставила на карту все – и проиграла.

– Почему вы хотели меня убить сегодня утром?

– Не вас – Антигону...

– А вечером, значит, Гомера?

– Да...

– Вы хотели отхватить себе весь пирог, так? А затем вы расправились бы с Окакисом?

– Да...

Вынимаю платок и отираю лицо. Он пахнет кровью и соленой водой.

– Ладно, пойду за помощью, – говорю я нерешительно.

– Нет!

Ее голос звучит все слабее, но тем не менее она находит в себе силы показать свою неодолимую волю. И, собравшись с духом, добавляет:

– Уже ни к чему!

Ее глаза закатываются.

– Экзема! – почти кричу я. – Это вы отрезали остров от всего мира?

Она не отвечает. Я беру ее за руку и сжимаю в своих ладонях. Ведь умирающий имеет право на поддержку, не так ли? Тяжело глотать такую пилюлю!

– Вы отрезали остров от всего мира? Не знаю, может, я ошибаюсь, но мне кажется, она сказала «нет».

– А с ящиками, аквалангистами вы не имели дела?

– Нет..

Второе «нет» сформулировано очень четко.

– Послушайте, Экзема, необходимо, чтобы вы мне сказали...

Но какой смысл насиловать вопросами мертвую?

Экзема умерла! Какая никакая, а душа ее отлетает.

Я закрываю ей глаза, поскольку вижу в этом свой последний долг.

Похоже, Берю был прав. Как с самого начала не задалось, так и продолжается, а если учесть, что мы только сегодня приехали... Вот судьба человеческая, а? Какой накал! Все-таки я из тех писателей, кто умеет концентрировать ваше внимание!

Глава 16

Если есть человек, способный принимать быстрые решения, то это я. Понимаю, что без толку поднимать на ноги службу безопасности и лучше умолчать о несчастном случае (если можно так назвать произошедшее на моих глазах). Пусть все идет своим чередом. Кстати сказать, когда я поднимаюсь на террасу, до меня доходит, что в самый раз избавиться от прилипшего ко мне шарфа. Одним словом, я просто выбрасываю его в пропасть. Затем отряхиваю свой смокинг.

– Наверное, хорошо бы поправить и узел на галстуке, мой дорогой, – слышится в темноте голос агента А.С.116 (эта девочка, несмотря на номер, вероятнее входит в первую десятку, между нами говоря!).

Вы хотите сказать, она мой ангел-хранитель? Скорее тюбик с клеем! Глядишь, я и в сортир буду ходить под пристальным наблюдением.

– Вы все видели, Глория?

– Все. Очень увлекательный спектакль. Но и неожиданный, следует признать!

– Она была отчаянным игроком, но...

– Конечно, – соглашается моя коллега и заодно невеста. – Я так думаю, между вами и Экземой произошел последний разговор?

– Боитесь, я начну утаивать от вас важную информацию, мисс Фараон?

– С мужчинами нельзя быть ни в чем уверенной, – шутит она. – Они не умеют врать, а единственная ложь, которую они еще как-то умеют применять, так это замалчивание. Так что она вам сказала?

Последнюю фразу Глория произносит резким, почти лающим голосом. (Раньше я бы написал что-нибудь типа «собачьего гавканья».)

– Призналась, что хотела прикончить детей Окакиса. Я подозреваю, наш судовладелец внес в завещание определенные пункты, гарантирующие переход наследства в полной неприкосновенности своим детям. А это не устраивало нашу Экзему, которая надеялась на безбедную жизнь и после смерти своего старого супруга.

– Почему она выбрала именно это время торжественного приема гостей, чтобы провернуть свое гнусное дело?

Я целую Глорию в щеку, чтобы не возбуждать в ней излишних эмоций.

– Да потому что представился идеальный случай. Присутствие именитых особ гарантировало поверхностное расследование. Вы же не посмели бы настаивать, чтобы эквадорская полиция начала обыскивать королей и принцев. Представьте себе хотя бы мамашу королеву Брабанса или сырного короля, проходящих процедуру допроса с пристрастием! Поэтому, скорее всего, подумали бы о нападении анархистов. Может, это слишком сложное умозаключение для женской логики, а?

Она улыбается, как всегда чистосердечно.

– А вы, большой хитрец с недюжинным мужским умом, решили, что така женщина, как Экзема, будет своими руками бросать начиненные взрывчаткой мячи на корт или втыкать нож в сердце своему родственнику, хоть и по мужу? А ведь у нее были подручные!

Вынужден признать ее аргументы весьма весомыми.

– Ладно, нарисуем еще один вопросительный знак на полях нашего отчета, – заключаю я. – А там посмотрим. Во всяком случае, она подтвердила одно мое предположение, и я готов поверить в ее правдивость: Экзема не имеет абсолютно никакого отношения к своевольному исчезновению с острова кораблей и самолетов Окакиса, а также ничего не знает о спрятанных на дне ящиках. Пойдем потанцуем?

Мы возвращаемся в зал. На этот раз музыканты играют блюз, более томный, чем закат солнца на плакатах туристических компаний. Вполне возможно, он называется «Не двигайся, не то я быстро кончу». Под такую музыку не танцуют, а тихо трутся друг о друга.

Берюрье все еще в трансе со своей возлюбленной Ла Кавале. Классная парочка. Увидев меня, он приближается походкой стопоходящих. Собственно, это его стиль танца.

– Ты видел, какие па я тут накручивал? – спрашивает он радостно. – Моя кошечка меня научила!

– Браво! Снимаю шляпу, Толстяк.

– Да ты бы снял не только шляпу, если бы видел меня только что, Сан-А! Кроме того, я приготовил вам всем сюрприз, но сначала ты должен посвятить меня в последние новости. Кстати, когда будешь все это рассказывать нашему другу Пинюшу, придется тебе клясться головой своей матери, иначе он не поверит!

И, высказавшись, он быстро убегает, будто черт запрыгнул обратно в табакерку. Его слова, однако, оставляют у меня в душе некоторое беспокойство.

– Короче говоря, эта королевская тусовка больше смахивает на конгресс легавых! – громко шепчет моя Глория.

– Общего много!

Малышка Антигона пляшет с профессором В. Кюветтом, который трясется в танце, как тарелка с лазаньей. Он снует маленькими шажками, высоко задирая ноги, будто переходит лужу на базарной площади. Через плечо профессора Антигона передает мне мимикой сигнал, означающий SOS. Я отвечаю немым обещанием. Ах бедняжка, она даже не подозревает, какая страшная участь ее ожидала, ведь коварная мачеха непременно хотела стереть ее с лица земли!

«Да, малышка, – думаю я про себя, – мы обязательно спляшем с тобой. И если ты не против прогулки под луной, я готов пропеть тебе песни Вертера – при условии некоторой компенсации».

Блюз заканчивается, и я снимаю руки с Глории.

– Если позволите, дорогая невеста, пойду потанцую с сироткой!

– Я знаю, она вам страшно нравится, – шепчет замена мисс Виктис. – И очень похоже, что это обоюдно. Примите искренние поздравления, дорогой Тони. Она действительно настоящая наследница! С ее деньгами, когда она их получит, вы сможете купить всю префектуру полиции, чтобы переделать ее в автостоянку.

Глория отклеивается от меня, но, понятное дело, это временно и она будет продолжать слежку за мной. Ух, милая Глория – настоящий партизан!

Я, однако, интеллигентной походкой, которая так нравится дамам, направляюсь прямо к Антигоне. Старый В. Кюветт задыхается, как списанный паровоз на подъеме (черт, куда подевались все мои метафоры?).

– Отдохните, господин профессор, – говорю я вкрадчиво, – иначе ваша коробочка с эмфиземой рискует вылиться в резервуар с астмой.

И я похищаю у него партнершу одним ловким движением. Профессор смотрит нам вслед, отдуваясь.

– Ну наконец! – вздыхает Антигона. Ах, как приятно слышать такой нежный вздох! Оркестр меняет пластинку – начинает наигрывать самбу. Такой танец мог бы произвести фурор в маленьком кафе на Монмартре – люди бы с ума сошли! Называется просто: «Танцуй самбу!» Начинается с ля-ля, ля-ля и кончается примерно тем же, что в принципе разрешено цензурой.

– Послушайте, моя милая Антигона, – стараюсь я пропеть в ритме танца, – расскажите мне о своей мачехе...

Она делает такую паузу, будто фильм оборвался. Удивление читается на ее лице так же четко, как название фильма на фронтоне «Колизея».

– Странный вопрос! – выдавливает из себя дорогое во всех отношениях дитя.