Шейла Ранн - Цена любви

• Название: Цена любви
• Автор: Шейла Ранн
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-697-00091-Х

Известная танцовщица Элизабет, прилетевшая на съемки в Барселону, избегает отвечать на вопросы репортеров о личной жизни. Красавицу-блондинку мучают демоны прошлого — она не может забыть о том, что сделал с ней когда-то ее сладострастный отец.

Элизабет сторонится многочисленых блестящих поклонников до тех пор, пока в городе своей юности не встречает человека, заставившего ее вновь поверить в любовь.

---

«Невероятно, — подумала я. — Мой единственный коммерческий фильм здесь только-только начали демонстрировать. Откуда бы им меня знать?»

— Это было очень давно. — Бригадир осветителей изучал мое лицо, желая убедиться, что он прав. — Здесь, в Барселоне.

Он смущенно посмотрел на своего товарища.

— Тогда мы тоже работали с американцами. В съемочной группе была девушка, американка, она здесь жила. Не сочтите нас навязчивыми. Очень славная девушка, много работала, все ее любили. Я замерла.

— Нет! Это была не я.

Вероятно, они ошиблись. Они имели в виду какую-то другую госпожу. Здесь работало много американцев.

— Извините за беспокойство, сеньора. — Бригадир смущенно потянул за собой товарища. — Вот видишь, — продолжил он на испанском. — Я же говорил тебе, что это не она. Та была другая, тоненькая, балерина.

Они вернулись к съемочной группе, но я слышала их голоса. Понимала их речь.

— Говорю тебе, это она. Посмотри на ее ресницы.

— В Америке немало женщин с такими ресницами. Зачем ей лгать?

— Ты забыл тот ужасный случай, что с ней приключился?

— Да? О чем ты?

Бригадир уселся на бампер грузовика и развернул пакет с сандвичем.

— Матадор… помнишь? Сумасшедший Цыган, влюбленный в нее? Ко всем ревновавший! Мужчины боялись к ней приближаться.

— О… да… он тоже был знаменитостью.

Подумав немного, бригадир продолжил:

— Теперь вспоминаю. Все девушки из группы только о нем и болтали, но она любила другого парня, танцора, тоже цыгана. Он обращался с ней, как негодяй; говорили, что бьет ее, преследует, а она к нему возвращается. Молодые люди — настоящие безумцы.

— Помнишь тот день? Они оба пришли на съемочную площадку. Танцор ей что-то сказал, возможно, попросил вернуться к нему. Девушка говорила с ним не более минуты, ей было некогда — она работала. Но матадор, обезумев, схватил танцора за шею, ударил о каменную стену. Все произошло так быстро! Танцор оказался гораздо слабее матадора. Мы пытались разнять их, но матадор был слишком проворен. Он разбил голову танцора о землю. Кровь хлынула изо рта, ушей, головы. Когда мы оттащили матадора, танцор напоминал тряпичную куклу.

— О да, я помню, как все кричали, а «скорая» долго не приезжала. Девушка билась в истерике, мы пытались ее успокоить, оттащить от тела. Она сама превратилась в тряпичную куклу. Все руки перепачкала в крови. Прибыла полиция. Мы клятвенно заверили, что балерина тут ни при чем, все любили ее. Она обладала какой-то особенной невинностью.

— И что случилось с танцором?

— Он умер по дороге в больницу. Все-таки головой удариться о мостовую… Матадора в конце концов отпустили. Кажется, у танцора нашли нож, он пытался пырнуть им противника. Никто из нас ножа не видел, но ведь все произошло так быстро.

— Кто знает? Матадор-то был знаменитый; эти люди известнее танцоров. У них более могущественные покровители.

— Говорили, что в крови танцора обнаружили следы наркотиков. Как знать? А что же девушка?

— Она больше не появилась на работе. Не пришла даже за зарплатой.

— А должна была бы прийти. Американцы хорошо платили. И любили ее, все знали, что она не виновата.

— Наверно, танцовщица уехала домой и вышла замуж за какого-нибудь американца.

Электрик снова посмотрел на меня.

— Ручаюсь, это она. Такие глаза не часто встретишь.

— Ну, видимо, ей удалось выйти замуж за весьма богатого американца, — сказал бригадир. — Одета очень даже ничего… У той девушки с деньгами было негусто…

Прораб американской съемочной группы наконец избавил меня от страданий, крикнув своим людям:

— Эй, ребята, приступаем. Сколько можно есть сандвич?

Электрик с бригадиром осветителей вернулись на съемочную площадку.

Я быстро зашагала прочь. Годы ушли на то, чтобы стереть из памяти картину смерти Луиса. Теперь она снова живо встала передо мной, словно растущее прямо на глазах чудовище. Я слышала свои вопли, странные, детские вопли из прошлого. Видела Луиса, изо рта его текла кровь. Мои руки потянулись к нему, чтобы остановить кровотечение, и вопли стали еще громче. Но никто ничего не слышал. Я кричала, лежа на земле; потом меня оттащили в сторону.

— Эй, как поживаете?

Ассистент режиссера догнал меня прежде, чем мне удалось выбраться из толпы.

— Помните меня? Я вам ассистировал два года назад, когда вы снимали в Большом Каньоне.

— Да, — чуть слышно ответила я, хватаясь за любую мысль, способную отогнать воспоминания о Бетти.

— Я и не знал, что вы здесь, — продолжил мужчина. — Вы сейчас над чем-то работаете?

— Собираюсь снимать фильм.

Элизабет прибавила шагу.

— Я видел ваш фильм «Фирензе».

Он следовал за мной, почтительно сохраняя дистанцию в несколько футов и стараясь поддерживать дружескую беседу.

— Потрясающе! Там есть все. Великолепные сцены насилия. Брюс Уиллис, вероятно, вам завидует.

Я остановилась. Бежать бесполезно. Вопли носились в воздухе. От запаха крови Луиса меня замутило, пробрала дрожь.

— Прекрасный стиль, — не унимался ассистент. — А кто для вас делал голубую неоновую подсветку?

— Паола Бонинни…

«Говори о чем угодно, — приказала себе я, — только не поддавайся панике».

— По-настоящему стильная работа! Удивительно, что мне никогда не доводилось о ней слышать. Знаете, я частенько работаю в Италии, хорошо бы с ней познакомиться.

— Я тоже не знала ее прежде. Просто повезло.

Пришлось вслушаться в слова ассистента… чтобы закрепиться в настоящем. Окровавленный Луис преследовал меня. Я цеплялась за фразы своего собеседника, радуясь этой соломинке.

— Знаете, — добавил, подмигнув, мужчина, — никто и не предполагал, что вы способны создать столь динамичный, насыщенный действием фильм. Попасть в самую точку. Создать зловещую атмосферу. Но ведь вы всегда снимали картины о любви?

— Они не имели успеха…

«Держи себя в руках, говори о настоящем… Элизабет».

— Очень рад, что эта лента принесла вам славу.

Он помолчал.

— Если понадобится моя помощь, звоните. Вот мой телефон. Я много здесь работал и все тут знаю. К тому же, — он улыбнулся, — всегда готов поработать в Испании.

— Спасибо.

Я кивнула и пошла дальше, ощущая каждый свой шаг, считая трещины в мостовой. Кажется, паника угасла лишь через несколько миль.

В первые годы после возвращения в Америку, пытаясь забыть вопли Бетти, я знала, что они снова будут приходить ко мне, пока у меня не достанет смелости закончить тот последний день в Барселоне. Я медленно шагала по дороге, разрешая себе увидеть увозившую Луиса машину «скорой помощи» и уходящую со съемочной площадки Бетти…

Тот февраль выдался сырым и холодным. В длинном коричневом пальто с капюшоном, под которым можно было спрятать лицо, она несколько часов бродила по городу, считая трещины мостовой, громко всхлипывая. Посещала памятные места, сидела, разглядывая знакомые детали любимых зданий. Найдя скамейку на Рамблас напротив «Театро дел Лисео», села и принялась мысленно исполнять все свои танцы с Луисом. Она повторяла каждый любовный дуэт, все репетиции, пока они полностью не восстановились в памяти.

Сгущались сумерки, и праздная толпа стала прибывать к освещенному зданию старого оперного театра. Бетти, встав со скамейки, пошла по Рамблас к темнеющему порту. Переходя от одного корабля к другому, она настойчиво искала работу официантки на любом судне, плывущем в Штаты. Закутавшись в пальто, девушка наконец покинула Барселону; в руках у нее была маленькая, туго набитая сумочка. Все балетные туалеты и обувь пришлось оставить.

Путешествие в Америку казалось бесконечным, но это не имело значения. Ни время, ни место роли не играли. Дома, в Штатах, с ней явно что-то произойдет. Или не произойдет. По ночам Бетти без сна лежала в трюме рядом с корабельной прислугой; вдыхала жар судовых машин, слышала, как мыши гоняются за жуками по корабельному полу. Днем ее тошнило от запаха пищи, которую она подавала пассажирам, развлекавшимся наверху на свежем воздухе. Она радовалась, что болезнь затуманила ее сознание. Девушка постоянно слышала собственные вопли, терпела их. Должны же они когда-нибудь исчезнуть.

Через несколько часов я достигла центра Барселоны. Вопли Бетти наконец стихли, но внутритем не менее все пылало. Завтра надо стать самой собой. В полупустом ресторане по моему заказу принесли фирменное испанское блюдо и бутылку красного вина. Это поможет мне проспать двенадцать часов. Я съела и выпила абсолютно все, не ощущая вкуса, просто набивая желудок безопасным наркотиком. Завтра нельзя позволить себе демонстрировать личные чувства — делать это в мире кинобизнеса смертельно опасно. А еще опаснее испытывать боль, делающую меня уязвимой.

ГЛАВА 6

Ровно в десять в дверь гостиничного номера постучали.

— Senora, cafe у las flores, — произнес пожилой человек из бюро обслуживания, вкатив тележку с белоснежной салфеткой, на которой стояли кофейник с бодрящим испанским кофе и три вазочки с вытянутыми черными бутонами.