Бетина Крэн - Леди Удача

• Название: Леди Удача
• Автор: Бетина Крэн
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-035780-X, 5-9713-3463-8, 5-9762-0408-2

Чарити Стэндинг, прекраснейшая из девушек графства Девоншир, скрывает какую-то тайну. Ходят слухи, что любой мужчина, который рискнет ухаживать за ней, немедленно попадет в беду!

Но вот после дальних странствий в Девоншир возвращается отчаянный Рейн Остин, человек, не боящийся ничего на свете. Увидев Чарити, он сразу же понимает, что встретил девушку, о которой мечтал всю жизнь.

Она должна принадлежать ему!

И Рейн этого добьется — даже если за ее любовь придется сразиться с самим дьяволом!

---

Остин медленно всплывал, поднимаясь сквозь защитные слои сна, словно увлекаемый вверх некоей требовательной силой, к которой он относился без доверия и которой повиноваться не хотел. Чернильно-черный туман, который клубился вокруг него, постепенно бледнел, становился серым и наконец рассеялся. Кто-то что-то говорил… рядом с ним, над ним или внутри его? Он совершенно утратил чувство реальности, не понимал, где что, вообще не сознавал себя отдельно от окружающих предметов.

Глаза его открылись, взглянули на измятое постельное белье, затем сами собой закрылись. Но этого короткого взгляда ему оказалось достаточно для того, чтобы сориентироваться в своих ощущениях. Он понял, что лежит в постели, на животе. В следующее мгновение что-то прохладное и влажное коснулось его щеки, скользнуло вниз по шее, добралось до плеч, пошло вниз по позвоночнику. Он задрожал. Это прохладное ласковое ощущение лениво проследовало вниз по его руке, нежно защекотало между пальцами.

Даже в полубессознательном состоянии он сумел додумать мысль, что ощущение это было божественным. И он снова различил голоса — услышал женский голос. Женщина? Возле его постели? Он попытался снова открыть глаза и увидел длинную светлую прядь, локон, почти касавшийся его лица. Он сумел заставить себя подняться взглядом по локону до головки, с которой тот падал, до склоненного над ним лица.

Это было потрясающее лицо, с мраморно-белой кожей и золотисто-карими глазами, окруженное ореолом сияющих золотом светлых волос, отчетливо видных на черном фоне. Блондинка в черном. Свет и тьма. Глаза его сами собой закрылись, унося это видение в подступающее забытье. Сияя, видение поплыло в мареве лихорадочного жара, такое воздушное, прекрасное, утешительное — и почему-то смутно знакомое. Должно быть, это ангел, подал мысль измученный лихорадкой рассудок. Он чувствовал присутствие чего-то теплого рядом, ноздрей его касался нежный аромат розового масла и лаванды. Прекрасный земной ангел, которого он уже видел где-то… Он рванулся, пытаясь заставить себя думать ясно, приподнялся на руках. Где? Где она?!

Острая боль пронзила позвоночник и взорвалась в голове, заставила его рухнуть обратно на постель, задыхаясь и давясь стонами. Чьи-то руки приподняли его голову и приложили чашку к губам. Затем горькая жидкость заполнила ему рот, он просто вынужден был проглотить ее, чтобы не задохнуться. Затем он сделал второй глоток, третий… Руки опустили его голову, и что-то прохладное снова коснулось его лица. Но прежде чем он сумел приподняться снова, милосердная тьма опять поглотила его, окутав своим благодетельным туманом.

Когда Рейн Остин пришел в себя в следующий раз, то сознание его, увы, было совершенно ясным и чувствовал он себя очень неважно. Скрипнув зубами, он открыл глаза и обнаружил, что лежит в постели, вся нижняя часть тела ноет, а левая ягодица нестерпимо болит. Во рту ощущался мерзкий привкус, будто это вовсе не рот, а мешок из-под заплесневевшего овса. В голове сразу застучало и загудело, едва он приподнял ее и, прищурившись, попытался рассмотреть, что там, за полузадвинутым пологом кровати. Видел он все не слишком отчетливо. Он сморгнул, пытаясь заставить глаза видеть ясно, невзирая на боль.

Все, что он сумел разглядеть, показалось ему совершенно незнакомым. Стрельчатая старинная дверь, темные витые столбики кровати. Сам полог, казавшийся серым в полумраке комнаты, вызывал мысли о ветхости и запустении, хотя он не сумел бы объяснить почему. Превозмогая боль в нижней части тела, он приподнялся на локтях, твердо решив выяснить, что с ним и где он находится.

Опираясь на локти, он потер лицо ладонями и крепко зажмурил глаза — в конце концов ему удалось совладать с болью. Неуверенно перевалившись на правый бок, Остин выгнул спину, повел плечами и покрутил шеей. Все тело затекло, слушалось плохо, словно он пролежал в одном положении много дней. Головой он едва мог шевельнуть. Он еще чуть приподнялся, весь дрожа от напряжения, и, сообразив наконец, где находится источник неприятных ощущений, протянул плохо слушающуюся, неуклюжую руку и пощупал левую ягодицу. Бинты. Боже, так это задница у него так болит!

И когда он еще немного повернулся и вывернул затекшую шею в надежде разглядеть свою рану, что-то качнулось над ним и легко коснулось головы. Он отшатнулся, зажмурился, заморгал, пытаясь увидеть то, прикосновение чего ощутил.

Его еще мутные глаза расширились, когда он увидел над своей головой целый выводок каких-то темных, разлапистых, неясно обрисованных предметов, смутных теней, которые шевелились над ним, плясали, подпрыгивали.

О Боже, пауки!

Не сознавая, что лежит на самом краю постели, он отпрянул в ужасе, свалился с кровати и грохнулся на пол, как раз на свою раненую ягодицу.

Глава 5

Чарити находилась на верхней ступеньке лестницы, когда до слуха ее донесся глухой звук падения и последовавший за ним вопль. В руках ее был поднос с бульоном, предназначенным раненому на завтрак. Она вздрогнула, поспешно поставила поднос на кстати оказавшийся рядом столик и побежала к его комнате. Незнакомец лежал на полу на спине, беспомощно раскинув руки и ноги, стонал, ловил воздух ртом и изрыгал такие затейливые ругательства, какие Чарити уж никак не думала услышать из столь прекрасных уст.

— …как больно! А-а-а-а!.. и… как же больно! — Он лежал, зажмурив глаза, сжав кулаки и поджав пальцы ног. Боль горячечными вспышками распространялась по всему телу, пронзала ноги, скручивала мышцы живота, так что он едва мог дышать.

Чарити даже попятилась при виде страдания, которым было искажено лицо мужчины. Ее напугал знойный жар, исходивший от полунагого тела, извивавшегося и елозившего по полу.

— Проклятие! — Рев перешел в едва слышный стон. — У меня задница совсем лопнула. — Тут его лицо задергалось, так как новая волна боли захлестнула его и придавила. — О-о-о Боже мой!

Он упал с кровати и угодил как раз на раненое место! Чарити кинулась к мужчине и опустилась на колени возле него.

— Прошу вас, не надо метаться. Не двигайтесь, мне надо посмотреть, не разошлись ли швы, — приказала она, прихватывая его за пояс и бедро, чтобы перекатить на бок, но сразу же отдернула руки — таким сильным показалось ей его сопротивляющееся тело. — Вам не нужно было пытаться встать с постели. Вы еще слишком слабы, — пролепетала она и, едва договорив, подумала: ну что за глупость! Это он-то слаб? Он? Еще шире распахнув глаза, смотрела она на огромное, корчащееся от боли тело. Ухаживать за обмякшим телом бессловесного джентльмена без памяти — это одно; а управляться с этим очень живым, сильным, рассвирепевшим полуголым мужчиной — совсем другое.

— Проклятый зад, как же он болит! Нет, я издохну! — просипел он сквозь стиснутые зубы. Тут он вдруг понял своим измученным умом, что он уже не один, что рядом кто-то есть, быстро раскрыл глаза и, отыскав этого кого-то, рванулся к Чарити, которая собралась было пойти позвать кого-нибудь на помощь. Вцепившись мертвой хваткой в то, что подвернулось под руку, он прохрипел: — Пауки! Тут повсюду проклятые пауки.

— Сэр, умоляю вас, вы не в себе, — быстро заговорила Чарити, пытаясь вырвать ткань платья из пальцев раненого, но не решаясь отцепить их. Кстати, ей припомнилось его более чем странное поведение в их первую встречу — ведь тогда он тоже только что очнулся! И тут она сообразила, что, в сущности, не имеет ни малейшего понятия, что он за человек. Может, применение грубой силы для него — самое привычное дело!

Сердце у нее тревожно стукнуло, а незнакомец схватил ее за плечи и грубо притянул к себе.

— О-о! — Губы Чарити оказались вдруг буквально в дюйме от губ раненого; она чувствовала жар его неровного дыхания. Внезапно его серебристые, словно остекленевшие глаза преодолели некий внутренний барьер и сфокусировались на ней, словно он только сейчас понял, что рядом с ним кто-то есть. Чарити тоже замерла, сердце ее дало перебой, а в груди разлился приятный жар.

В это странное мгновение, когда они, затаив дыхание, прижимались друг к другу, в голове у нее была одна мысль: а глаза-то у него оказались вовсе и не темные, а светло-серые, очень выразительные, обрамленные угольно-черными пушистыми ресницами. А в следующее мгновение она поняла, что ее ладонь, зажатая между их телами, ощущает биение его сердца, которое так и бухало… как и ее собственное.

Он же, плохо соображая от боли, впитывал все впечатления подряд — и нежность ее медово-золотистых глаз, и шелковистую прохладу кожи под его пальцами. Глаза его расширились, и взгляд скользнул на ее нежно очерченный рот с глубокой выемкой на верхней губе, затем еще ниже, туда, где две мягкие округлости грозили выпасть из корсажа ему на грудь. Это его как громом поразило.

— Боже всемогущий! — Пронзительный вопль леди Маргарет разрушил тонкую нить взаимного узнавания, протянувшуюся между ними.