Луанн Райс - Талисман любви

• Название: Талисман любви
• Автор: Луанн Райс
• Издательство: ООО ТД «Издательство Мир книги»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-486-01432-1

Знаменитый хоккеист Мартин Картье был кумиром миллионов канадцев. Казалось, его жизнь похожа на фейерверк – слава, деньги, дорогие отели, роскошные женщины… Но по роковому стечению обстоятельств Мартин теряет единственную дочь. В его сердце поселяется ненависть и остается лишь хоккей. Он считает, что жизнь закончена и в ней уже не будет ни любви, ни семьи, ни… отца. Так он думал, пока не встретил Ее.

Неужели судьба дает ему еще один шанс? Неужели еще можно что-то исправить?

---

– Почему все должно изменяться? – спросила Кайли, а горло так нестерпимо жгло. – Почему хорошее должно меняться? Мне бы хотелось, чтобы все хорошее было навсегда…

– Я люблю тебя навсегда, Кайли, – сказала мама. – Навсегда и всегда, и всегда.

Белая длинная ночная рубашка мамы на кресле-качалке двинулась, и на мгновение Кайли подумала, что это Натали. Тут Кайли почувствовала сигнал в своем сердце, как будто послание пришло от дочери Мартина:

«Соедини их, соедини их».

– Кого соединить, мама? – спросила Кайли.

В тот первый день, когда Кайли почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы отправиться в школу, пришла другая открытка. На ней был изображен городской парк зимой, дети, катающиеся на коньках по замерзшему пруду. На обороте было напечатано «Эстония, Декстер-парк», и от руки:

«Он играет в этом году лучше, чем когда-либо. Это потому, что ты поддерживаешь его. Так же, как и я».

Открытка была без подписи, как и раньше. Интересно, купил ли Серж открытку в тюремном магазине, или ее принесли с воли. Человек этот сидел в тюрьме, и все же он оставался ее тестем. Она думала обо всем плохом, им содеянном, чтобы оказаться там, – ложь, которую он говорил, люди, которым он причинил боль или навредил.

Прошлой ночью Мэй писала в синем дневнике. Она сделала запись всего, что происходило за время лихорадочного состояния Кайли, то, как девочка умоляла «соединить их». С дневником в руке Мэй подняла трубку и позвонила в Торонто. Во время разговора она смотрела на открытку.

– Я очень рад, что снова услышал вас, – сказал Бен Уитпен.

– Это опять началось. Так давно ничего похожего не было, и я надеялась… Думала, все эти видения прекратились. Но недавно…

Доктор Уитпен молча выслушал весь ее рассказ. В завершении она упомянула, что получает открытки от Сержа.

– Кайли видела их?

– Не думаю.

– Слышала она, как вы говорите Мартину о своем желании встретиться с его отцом?

– Нет. Он приходит в ярость, и я осторожна, чтобы не спорить и не ссориться при ней.

– Вы говорите, Кайли слышала слова Натали, когда у нее была лихорадка?

– Получается, так. – Сердце Мэй колотилось в груди. – «Соединить их», – все время повторяла Кайли. «Мы должны соединить их, мамочка».

Доктор молчал, в трубку было слышно, как мягко щелкают клавиши его компьютера.

– Она сказала вам, кого хочет соединить?

– Нет, только повторяла одно и то же.

– Это были слова Кайли или ее попросила Натали?

– Кайли говорила мне, что это просьба Натали. Но ни кого больше не было в комнате!

– Для Кайли все совсем иначе.

– Я была там.

– Но Кайли видит, а вы – нет.

– Вы утверждаете, будто она видела Натали?

– Все не так просто, – ответил он после паузы.

– Звучит так, будто моя дочь безумная. Но это же совсем другое. Я думаю, у нее всего лишь богатое воображение. И очень благородное и великодушное сердце; она очень чуткая и полна сочувствия к тем, кому сделали больно.

– Вы говорите о Натали?

– Да.

– По правде сказать, я думаю, что здесь скрыто нечто большее… – Доктор Уитпен не докончил фразу и перевел разговор в другое направление. – Метафизическое объяснение помещает в центр получение вами открыток. Они явились вспышкой, или искрой, как вам понятнее, миссис Картье.

– В Кайли?

– Не в ней, нет. Вокруг нее.

Мэй глубоко вздохнула и закрыла глаза.

– Но я никому не говорила об этих открытках. И не думаю… нет, Кайли не видела их.

– Она чувствует накал эмоций в воздухе… в вас, вы званный их появлением. Возможно, она даже чувствует силу тоски самого Сержа.

– Но почему?

– Так же, как шок от увиденного. Тот повесившийся мужчина, Ричард Перри, стал катализатором, вызвавшим внешнее проявление дара Кайли. Открытки теперь являются катализатором чего-то, чему она предназначена стать свидетелем.

– О чем вы говорите? – не поняла Мэй.

– Что-то, касающееся Мартина и его отца, насколько я могу заключить из рассказанного вами, – пояснил доктор Уитпен, – «Соедини их вместе» – так звучала просьба, не так ли?

– Да, но…

– Я полагаю, это относится к Мартину и его отцу.

– Это невозможно.

– В мире метафизики, – заметил доктор Уитпен, – много такого, что воспринимается как невозможное.

– Но это выше понимания Кайли, – заспорила Мэй. – Проблемы взаимоотношений Мартина и Сержа слишком глубоки для ее понимания.

– Разве? – перебил ее доктор Уитпен. – Это не первый раз, когда юные призваны исправить нарушение течения событий или окружающего их мира. Возьмите Давида, и это первое, что приходит на ум. Или Гамлета.

– Какой-то бред, – возразила Мэй. – Это все персонажи из Библии, из литературы. Я говорю о моей маленькой девочке. У нее был жар, она была больна.

– Я знаю, вам трудно охватить и понять все это, миссис Картье. Но вы поступаете правильно. Продолжайте делать ваши записи.

– У меня нет другого выбора, – сникла Мэй. – Иначе я сама сойду с ума.

– Я надеюсь, вы привезете Кайли и мне снова будет позволено видеть девочку, когда вы будете готовы. Я считаю, наши встречи ей на пользу. Для детей, подобных Кайли, очень много значит чувствовать, что их понимают.

Мэй поблагодарила доктора и повесила трубку. В тот полдень, ничего не сообщив Тобин или Энид о своих планах, Мэй отправилась навестить могилы ее родителей. Они были похоронены на берегу реки Ибис в Блэк-Холле, на маленьком кладбище, окруженном каменной стеной и соснами. Весь снег растаял, и крокусы пробивались среди пожухлой прошлогодней травы.

Мэй шла по каменной дорожке. Она чувствовала возбуждение, словно собиралась навестить людей, которых едва знала. Многие годы она приходила сюда с бабушкой. Эмилия ухаживала за могилами своей дочери и зятя, убирала листья осенью, сажала цветы весной, рассказывая Мэй истории из жизни родителей девочки. Иногда к ним присоединялась и Тобин. Но, став старше, погрузившись во взрослую жизнь, она прекратила приходить сюда так часто. Это было ее первое посещение за несколько лет. Мертвые листья слетали с надгробий, все кругом заросло дикой травой. Мэй спрятала голову от мартовского ветра и прислонила ладонь к надгробному камню. Камень холодил ее пальцы.

На камне были высечены имена ее родителей и даты их рождения и смерти. «Сэмюэлъ и Абигейл Тейлор». Дотронувшись до глубоко вырезанных букв, Мэй захотелось разобраться в своем неотступном желании побывать здесь. Холмы и леса раскрывались вокруг нее, тихие и пустые. Река Ибис, узкий приток широкого Коннектикута, была еще обрамлена льдом. Коричневые листья и мертвая трава, один мерзлый комок, приклеились к могиле. Опустившись на колени, она начала убирать листья.

И в какой-то миг ее голова коснулась камня. Она подумала о матери, об отце, и глубокое чувство любви закипело в ее груди. Так много времени прошло с тех пор, как она видела своих родителей; она выросла, у нее родилась дочь, она вышла замуж.

Ветер подул, разметав листья.

Мэй опустила голову и заплакала. Она думала о годах, которые у них были отняты. Какая жестокая несправедливость. Все эти годы они лежали здесь, в земле, всего в нескольких милях от своего дома, а другие люди продолжали воспринимать дни, смену времен года и целые годы, отмеренные им судьбой как должное. Она вспомнила о Мартине и его отце, которые впустую тратят время во взаимном отрицании, борьбе друг с другом, какой бы ужасный проступок ни стоял между ними.

Закрыв глаза, Мэй попыталась вызвать в памяти лицо ее отца. Она помнила его красивым и улыбчивым, со светящимися светло-карими глазами и замечательной улыбкой. Его лицо светилось любовью. Потом она увидела обиду в его глазах, когда она повернулась к нему спиной.

Что там говорил доктор Уитпен?

Таким детям, как Кайли, необходимо знать, что их понимают. Мэй мысленно вернулась назад на двадцать четыре года и вспомнила, что испытывала, когда ее отец умер, не услышав ее.

– Я люблю тебя, папочка, – прошептала Мэй, погладив камень. – Это я и хотела тебе сказать.

Он не ответил ей. В отличие от Кайли, Мэй не умела видеть или слышать через завесу. Но странно: теперь ее не покидала уверенность, что отцу эта завеса не мешает слышать ее. Мэй показалось, что отец погладил ее по макушке, она ощутила его любовь и внезапно перестала сомневаться, что он был с ней. Если бы он мог, он сказал бы ей, что он любит ее; что он простил ее давным-давно. Неужели она слышит его голос в воздухе? Мартовский ветер упрямо дул сквозь деревья, заставляя ветки тереться друг о друга. Мэй постояла на коленях еще нескольких минут, и затем, словно бремя было снято с нее, поняв, как ей теперь поступить, она поехала домой.

Глава 14

В тот вечер, когда зима уступила весне, когда Мартин был дома, они втроем отправились на прогулку по Бикон-хиллу в Паблик-гарден. Лучи заходящего солнца заливали старые кирпичные здания Бостона розовым светом, и сцепившиеся между собой голые ветки в парке напоминали черные металлические конструкции на фоне неба. В то время как Кайли убежала вперед посмотреть уток, Мэй и Мартин медленно шли сзади.