Брайан Олдисс - Галактики как песчинки

• Название: Галактики как песчинки
• Автор: Брайан Олдисс
• Издательство: КИЦ “Сварог”
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-7768-0156-7

---

Ему показалось, что она на секунду оступилась в танце.

Женщина испытующе смотрела на него, и, не выдержав её взгляда, Милтон опустил глаза.

— Только с Земли, — ответила она и плавно ускользнула от него.

Солитяне полагают, что их культура насчитывает пятнадцать тысяч лет. Сейчас они вышли на уровень стабильности. Но иногда Милтону казалось, что в солитянах проскальзывает тень одиночества. В конце концов его полярные чувства растворились под впечатлениями вечера. Он слегка захмелел, хотя пил мало.

Дворец-мираж блистал людьми, звенел музыкой. Его архитектура плыла, подчиняясь искусственному волшебству.

— Давайте переберёмся к морю! — воскликнула Амада. — Такая ночь не мыслима без океана! Мы перенесёмся в Залив Союза, Как не хватает волн и ритма прилива!

Неожиданно стены дворца начали растворяться. Казалось, нет ничего невозможного для портматтеров, если даже их устройства запрограммированы отзываться на малейшие прихоти гостей. Прозрачные стены поплыли одна сквозь другую; комнаты закружились в карусели, подхватив пирующих так, что звезды и хлопья снега смешались в прекрасный, невероятный шторм, а рыбы — морские черти — парили среди ветвей голубовато-зелёных кактусов. Даже невидимые музыканты, словно почувствовав перемену, заиграли быстрее.

Затем прибыла Вангуст Илсонт — последняя гостья. В её волосах калачиком свернулся фуксиновый хамелеон, удивительно гармонировавший с ярко-пунцовым цветом её губ и сосков. Она поспешила к Амаде и Флойду Милтону.

Вангуст тоже посещала Землю и также вернулась с мужем-землянином.

— Вдвоём вам будет веселее, — быстро и дружелюбно проговорила Вангуст, тепло глядя в глаза Милтону и мягко пожимая его руку. — Если, конечно, вы не затоскуете по родине. Вы станете закадычными друзьями — вы и мой муж. Сможете охотиться и отдыхать вместе. Мы живём недалеко отсюда.

Она представила своего мужа-землянина как Чан Хва.

Стоя друг против друга, мужчины вдруг как-то сникли, смутились.

Лицо Чан Хва отразило гамму эмоций: сначала — злоба, затем — раскаяние за эту злобу, и наконец — замешательство. Мучительные поиски выхода. В конце концов с улыбкой, больше похожей на гримасу, он произнёс:

— Пожалуй, не место и не время для ссор…

И протянул руку.

Милтону не удалось так быстро прийти в себя. Намеренно не замечая поданной руки, он в раздражении повернулся к Амаде.

— Этот человек принадлежит к нации, с которой мы воюем.

Напряжённая тишина нависла над всеми, тишина непонимания.

Милтон говорил на языке солитян. Но он знал, что их язык не содержит точного эквивалента слов “нация” и “война”. Поэтому ему пришлось употребить слова “группа” и “напряжённость”.

— Какая напряжённость может возникнуть между вами? — спросила Амада, довольно спокойно, но с едва различимой ноткой угрозы в голосе. — Теперь вы оба — мужчины Солита. Земля далеко, и какие могут быть претензии друг к другу?

На Милтона её слова оказали обратное действие. Чувство вины дико всколыхнулось в нём. Он сжал кулаки, подсознательно понимая, что ведёт себя глупо.

— Между нами неприятность, — глухо проговорил он. — Один из нас должен уйти.

— Я этого не понимаю, — развела руками Вангуст, совершенно сбитая с толку поведением Милтона. — Вы оба — Земляне.

— Встречались ли вы когда-либо раньше? — высказал предположение кто-то.

— О каких группах вы говорите? — раздался голос.

— И что за неприятности?

— Прекратите! — умоляла их Амада.

Она повернулась к мужу. Сабиани, её тигр, вряд ли мог сравниться с ней по красоте, когда она начинала сердиться, — одновременно привлекательная и пугающая в гневе.

— Я хочу раз и навсегда выяснить причину этого безрассудства, — потребовала она, обращаясь к Милтону.

Чан Хва принялся объяснять.

“Хва говорит на языке Солита гораздо лучше меня”, — признал Флойд.

Оказалось, что понятие национальности находилось за рамками понимания большинства присутствующих. Они принадлежали к редко заселённому миру, где вездесущие портматтеры делили людей на группы с непостоянным родом занятий.

И тем не менее Амада и Вангуст, побывавшие на Земле, кое-что знали об ужасах войны и даже застали начало мирового конфликта, прежде чем отправились обратно на Солит. И поэтому они не на шутку обеспокоились, различив отголоски той ужасной борьбы — здесь, в своей среде.

Во время споров, которые разгорались все больше, они проговорились — случайно или намеренно, о том, что ранее им удавалось утаивать от Милтона: поскольку на Земле идёт война, ни один портматтер не будет туда отправлен.

Флойд был полностью отрезан от родного мира.

Чан Хва, вежливый и дружелюбный, пользовался теперь благосклонностью солитян.

Милтон, неспособный согласиться со всем только что сказанным, вдруг осознал, что он и не хочет ничего понимать. Его охватило смятение. Ошеломлённый цветом, светом и соблазнительными женщинами, он уже не мог сопротивляться. Отчуждённость и оцепенение взяли верх. Он резко повернулся и выбежал. Амада не тронулась с места, чтобы остановить его.

Сейчас, когда дворец переливался, искрился весельем и жизнью, Флойд осознал, как трудно, почти невозможно новообращённому отказаться от всего этого. Единственное, что в данной ситуации могло его устроить, ото уйти так далеко, как только можно. Мучительный дух противоречия разрывал его. Он раскаивался в том, что сделал здесь; он сожалел о том, что покинул Землю. Он горячо любил Амаду; но он любил и родину. Трудно сопоставить полные противоположности.

Истерзанный мыслями Флойд долго брёл, продираясь сквозь стайки изумлённых пирующих. Иногда комнаты выводили его в то же самое место, откуда он начал свой путь. А потом все изменилось.

В попытке смахнуть грусть с вечеринки Амада перенесла дворец.

Электронщик до женитьбы, Милтон кое-что знал о сложности, казалось бы, простой вещи — перемещении в пространстве. И тем не менее, даже находясь в нынешнем состоянии, любопытство взяло верх.

Огромный дворец неожиданно оказался полупогруженным в тёплые воды летнего моря. Тыльная сторона здания оставалась на пляже, а фронтальная, словно нос потерпевшего крушение корабля, скрывалась в пене волн.

Ночь. Мираж свечения бился о стены. Под толщей прозрачной воды оживились участники феерического морского балета. Тюлени, играющие радужными шарами, зубатки, угри, бычки, большие пурпурные рыбы-попугаи, стаи рыб-докторов, дельфины, акулы и манты — кружились на сцене этого огромного театра. Они порхали, ныряли и плескались, кружась в изящной сарабанде.

— Я должен попасть домой! — громко закричал Милтон и отвернулся от танцующих рыб.

Он бросился бежать через полузатонувшие комнаты дворца, пока не очутился там, куда стремился. Никого рядом.

Милтон протянул руку в кусты цветущей сирени, нащупал металлическую коробку; открывая, он рисковал замкнуть контур обнаружения. Флойд аккуратно нащупал первый терминал. В этом маленьком ящике находился скрамблер, который по команде компьютера, расположенного в главном зале дворца, сохранял временно-пространственную форму комнаты, где сейчас находился Флойд Милтон.

Милтон с силой вырвал кабель под первым терминалом. Отсоединённый кабель распался в руках человека. Комната перестала существовать.

Где-то вдалеке прозвучал зуммер системы обнаружения. Затем затих, оборвавшись на верхней ноте. Дворец исчез. Люди, музыка, цветы, прекрасные фасады и террасы — все испарилось. Аварийная система компьютера после того, как Милтон нарушил контур, восстановила все здание целиком на прежнем месте — на суше.

Милтон свалился с двенадцатифутовой высоты в сонное море. Когда он вынырнул, вокруг царила тишина. Исчез и бродячий морской зверинец. Лишь мёртвая чайка — жертва материализации дворца — умиротворённо покоилась на волнах рядом с Милтоном. Над головой полыхала причудливая Луна Солита, разливая вокруг красный и пугающий, как зрачок залитого кровью глаза, свет. Выплёвывая воду, Милтон поплыл к берегу.

— Домой! — громко напомнил себе он.

Это необходимо сделать. Расстояние до больших портматтеров, которые могли доставить его на Землю, невелико; он мог добраться пешком. Он проберётся на борт и заставит их вернуть его обратно. Неожиданно чувство долга усилилось до абсурдности. Чтобы вернуться, он пошёл бы и на убийство. Солитяне — чужие. Даже обожаемая им Амада не смогла понять его: отказалась открыть такую простую вещь, как расстояние до Земли; наверное, она не так сильно любила его. Амаду необходимо забыть. Может быть, после войны… если только оно будет, это “после”.

Ему необходимо оружие.

Небольшой пирс упирался в море. Милтон подплыл к нему и вскарабкался по лестнице. На пирсе, в красном мрачном свете Луны, стояла деревянная хижина. Плечом Милтон выбил дверь. Удача — на его стороне. В хижине находилось снаряжение для подводного плавания. Ласты, маска, акваланги — все на месте и в порядке. И ещё — большое гарпунное ружьё — поистине подарок судьбы, учитывая миролюбивый характер Солита, отметил Флойд. Проверив ружьё, он понял, что это пневматическое оружие, пускающее стрелы с острыми наконечниками, снабжённые зарядами, которые разрывались, едва коснувшись препятствия.