Роберт Уилсон - Тайные убийцы

• Название: Тайные убийцы
• Автор: Роберт Уилсон
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Триллер
• Год: 2008
• ISBN: 978–5–389–00098–8

На городской свалке Севильи находят страшно обезображенный труп. Старший инспектор полиции Хавьер Фалькон начинает расследование, но на следующий день в районе унылых многоквартирных домов Сересо, в подвальном помещении, где ютилась мечеть, раздается взрыв, разрушивший секцию жилого здания и часть детского сада неподалеку. Трупы детей, взрослых, раненые, искалеченные — в такой обстановке старший инспектор переключается на поиски организаторов террористического акта. К расследованию подключаются испанская и британская разведки, ЦРУ. Но преступление раскрывает именно Хавьер Фалькон, предположивший, что взрыв — дело рук не исламских террористов, а кого-то из «своих»…

---

Консуэло узнала центральную фигуру — крепкого мужчину в черной рубахе, расстегнутой до пояса. Его речь, обращенная к столь неблагодарной аудитории, была скорее похожа на упражнение в ораторском искусстве: он строил фразы, как завзятый политик. У него были длинные темные волосы, брови, под острым углом сходящиеся к носу, и постное, жесткое, изрытое оспинами лицо. Она знала, почему собравшиеся вокруг него так жадно ловили его слова: дело было не в их смысле, а в том, что под этими сатанинскими бровями горели ярко-зеленые глаза, выделявшиеся на мрачном лице и тревожащие всех, на кого падал их взгляд. Именно они создавали стойкое впечатление, что перед вами — человек, который может в любую секунду выхватить нож. Он пил дешевое вино из фляжки, висевшей у него на боку, то и дело закупоривая горлышко указательным пальцем.

Однажды, месяц назад, когда Консуэло ждала у светофора, чтобы перейти дорогу, он подобрался к ней сзади и стал нашептывать ей мерзости, которые, казалось, резали ее мозг, как бандитский нож. Консуэло тогда громко возмутилась. Но, в отличие от обычных любителей подобных непристойностей, которые тут же улизнули бы в толпу прохожих, спешащих за покупками, больше не обращая на нее внимания, он придвинулся к ней еще ближе и заставил ее замолчать, воззрившись на нее своими зелеными глазами и подмигнув, словно знал о ней что-то, чего не знала о себе она сама.

— Знаю я, из какого вы теста, — заявил он, коснувшись уголка рта кончиком языка.

Его наглость парализовала ее голосовые связки. Да еще этот ужасный воздушный поцелуй, который, казалось, добрался до ее шеи, точно овод.

Погрузившись в эти воспоминания, Консуэло невольно замедлила шаг и остановилась. Один из собравшихся заметил ее и дернул головой в ее сторону. Оратор подошел к перилам, приподняв фляжку, покачивая ее и заткнув горлышко указательным пальцем.

— Как насчет выпить? — спросил он. — Стаканов у нас нету, но, если хотите, можете пососать у меня из пальца.

Окружающие его люди, в числе которых было несколько женщин, разразились басовитым, урчащим хохотом. Ошеломленная Консуэло двинулась дальше. Он спрыгнул с помоста. Стальные набойки на его каблуках молотили по булыжнику. Он заступил ей путь и начал танцевать чрезвычайно двусмысленную севильяну, активно вращая тазом. Остальные сопровождали его телодвижения, хлопая в ладоши, как танцору фламенко.

— Давайте-ка, донья Консуэло, — сказал он ей. — Посмотрим, как вы пляшете. У вас, похоже, недурные ножки.

Она поразилась, услышав, что он называет ее по имени. Ее пробрало ужасом, но вместе с тем она ощущала неуместное возбуждение. У нее задрожали мышцы бедер — где-то там, сзади. В голове сами собой стали возникать разрозненные мысли, одна за другой. Какого черта, зачем она ставит себя в такое положение? Наверное, у него очень грубые руки. По виду он очень крепкий. А может быть, и жестокий.

Явная извращенность этих мыслей заставила ее вернуться в реальность. Ей надо уйти от него. Она свернула в боковую улочку, ступая настолько быстро, насколько ей позволяли высокие каблуки и булыжник. Но он, не отставая, шел за ней, стальные набойки лениво щелкали по камням.

— Какого хрена, донья Консуэло, я всего-навсего пригласил вас потанцевать, — кричал он ей в спину, особенно издевательски произнося это обращение. — А теперь вы уводите меня куда-то по этой темной аллее. Ради всего святого, имейте хоть какое-то уважение к себе, дамочка. Не надо сразу показывать свои желания. Мы почти не знакомы, мы даже еще не танцевали вместе.

Консуэло продолжала идти, учащенно дыша. Ей нужно только добраться до конца улицы, повернуть налево, а там уже будут ворота старого города, машины, люди… такси, которое вернет ее обратно в ее настоящую жизнь, в дом в Санта-Кларе. Слева возник переулок, она видела огни большой улицы сквозь строения, стоявшие словно прислонившись друг к другу. Она ринулась туда. Вот черт, булыжник влажный, тут все в булыжнике. Было чересчур темно, и каблуки у нее скользили. Когда его рука наконец опустилась на ее плечо, ей захотелось закричать, но это было как в кошмарах, когда тебе нужно воплем разбудить всю округу, но у тебя вырывается лишь придушенный всхлип. Он толкнул ее к стене, облупившаяся побелка на которой топорщилась хрупкими чешуйками: они хрустнули, когда ее щека коснулась их. Сердце гулко стучало у нее в груди.

— Вы ведь на меня посматривали, донья Консуэло, — произнес он. Его лицо маячило у ее плеча, кислый винный дух проникал ей в ноздри. — Вы на меня заглядывались, а? Видать, потому, что с тех пор, как вы потеряли мужа, постель у вас по ночам малость холодновата.

Она судорожно глотнула воздух, когда его рука скользнула меж ее обнаженных ног. Да, это и правда было грубо. Бессознательный рефлекс заставил ее сжать ноги. Но его рука, словно пила, добралась до ее промежности. У нее в голове звучал голос, укорявший ее за глупость. Сердце, казалось, билось в горле, а мозг пытался докричаться до нее: скажи же что-нибудь.

— Если вам нужны деньги… — прошептала она чешуйкам побелки.

— А что, — отозвался он, убирая руку, — сколько у вас? Я дешево не продаюсь, имейте в виду. Особенно чтобы проделывать такие штуки, которые вам нравятся.

Он сдернул у нее с плеча сумочку, одним движением раскрыл ее и нашел бумажник.

— Сто двадцать евро, — разочарованно сообщил он.

— Возьмите, — сказала она.

Ее голос по-прежнему прятался где-то под щитовидной железой.

— Спасибо, спасибо вам большое, — ответил он, швыряя ее сумку к ногам. — Но для того, что вы хотите, этого маловато. Завтра приносите остальные.

Он прижался к ней. Она чувствовала ягодицами мерзкую твердость его плоти. Его лицо снова возникло у нее над плечом, и он поцеловал ее в угол рта, винно-табачное дыхание и маленький горький язык проникли меж ее губ.

Потом он оттолкнул ее. Боковым зрением она заметила, как у него на пальце блеснуло золотое кольцо. Он отошел, пнув ногой ее сумочку.

— Убирайся на хрен, потаскуха, — проговорил он. — Меня от тебя тошнит.

Стальные каблуки затихли вдали. Горло у нее по-прежнему пульсировало — так сильно, что дыхание напоминало скорее мелкие глотки, хотя ни по-настоящему дышать, ни глотать она сейчас не могла. Она обернулась в ту сторону, куда он ушел, и не сразу решилась сдвинуться с места. Безлюдная мостовая блестела под желтым светом фонарей. Она оттолкнулась от стены, подхватила сумочку и побежала, скользя и спотыкаясь, по этому переулку — к большой улице, где она поймала такси. Она забралась на заднее сиденье, и город поплыл мимо ее мертвенно-бледного лица. У нее так тряслись руки, что она не смогла зажечь сигарету, которую ей каким-то чудом удалось вставить в рот. Шофер помог ей прикурить.

Дома она нашла в столе деньги, чтобы расплатиться с таксистом. Потом побежала наверх посмотреть, как спят мальчики. Затем вошла в свою комнату, разделась и посмотрела на себя в зеркало. Он не оставил на ней никаких следов. Она бесконечно долго принимала душ, снова и снова намыливаясь, снова и снова окатывая себя водой.

Потом, надев ночную рубашку, она опять вернулась к столу и какое-то время сидела в темноте, чувствуя тошноту и головную боль и ожидая рассвета. Как только наступило самое раннее время, позволительное для звонка, она набрала номер Алисии Агуадо и попросила срочно принять ее.

3

Севилья 6 июня 2006 года, вторник, 02.00

Эстебан Кальдерон был не на службе. Изысканно-светский и весьма преуспевающий судья сказал своей жене Инес, что будет работать допоздна, а потом отправится на ужин с группой молодых государственных судей, прибывших из Мадрида на стажировку. Он действительно работал допоздна и действительно пошел на ужин, но сумел пораньше уйти и теперь наслаждался прогулкой по своему любимому маршруту — мимо боковой стены церкви Сан-Маркое, к «обетованному пентхаусу», что напротив церкви Санта-Исабель. Ему всегда приятно было выкурить сигарету на краю небольшой, ярко освещенной площади, поглядывая из темноты на фонтан и массивный портал храма. Это оказывало на него успокаивающее действие после целого дня возни с прокурорами и полицейскими, а кроме того, так он мог держаться подальше от баров за углом, в которых любили сидеть его коллеги. Если бы они его там заметили, кто-нибудь обязательно сообщил бы об этом Инес, и тогда не миновать неприятных вопросов. Кроме того, ему нужно было время, чтобы усмирить напряженный плотский трепет, который охватывал его каждое утро, когда он, проснувшись, представлял себе длинные медно-рыжие волосы и смуглую кожу своей подружки — кубинки Марисы Морено, жившей в пентхаусе, которого почти не было видно с того места, где он сейчас сидел.

Сигарета зашипела в луже, куда он кинул ее, докурив лишь до половины. Он снял пиджак. Порыв ветра оросил его спину каплями воды с апельсиновых деревьев, и от этого внезапного холодного душа у него перехватило дыхание. Он шел, прижимаясь к стене церкви, пока не очутился во мраке узкой улочки. Его палец замер у верхней кнопки домофона. В голове у него пронесся целый рой смутных мыслей и чувств: обман, неверность, страх, похоть, головокружение, смерть. Он царапнул воздух над кнопкой: эти непривычные мысли вызвали у него ощущение, будто он стоит на пороге каких-то великих перемен. Что делать? Либо перейти черту, либо отступить. Он проглотил густую, горькую слюну, скопившуюся во рту после быстрого курения. Дождевые капли, хлестнувшие в спину, казалось, проникли до самого основания позвоночника. Неуютное чувство исчезло. Его охватило бесстрашие, он снова ощутил себя живым, и член зашевелился у него в брюках. Он нажал на кнопку,