Вера Панова - Собрание сочинений (Том 3)

• Название: Собрание сочинений (Том 3)
• Автор: Вера Панова
• Издательство: Художественная литература. Ленинградское отделение
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1988

В том вошли произведения «малой прозы» В.Ф.Пановой — повести и рассказы 1949–1972 годов:

— Ясный берег (Повесть)

— Сережа: Несколько историй из жизни очень маленького мальчика (Повесть)

— Валя (Рассказ)

— Володя (Рассказ)

— Листок с подписью Ленина (Рассказ)

— Мальчик и девочка (Кинорассказ)

— Трое мальчишек у ворот (Рассказ)

— Рабочий поселок (Киноповесть)

— Сестры (Рассказ)

— Конспект романа.

— Про Митю и Настю. Попытка заглянуть в сердцевину бутона.

— Сергей Иванович и Таня (Быль)

_______________

Составление и подготовка текста А. Нинова и Н. Озеровой-Пановой.

Примечания А. Нинова.

---

Отворилась дверь, и вошел Коростелев. Он услышал последние слова Лукьяныча, нахмурился и, не останавливаясь, прошел в свой кабинет.

— Зайдете к нему? — спросил Лукьяныч.

— Дома поговорю. Расстроенный пришел…

— Ну, а я зайду! — сказал Лукьяныч воинственно.

Он приоткрыл дверь кабинета.

— Можно?

— Да? — спросил Коростелев. Он стоял в шинели и фуражке, собираясь уходить, и читал рапорты, которые в его отсутствие были положены ему на стол.

— Дмитрий Корнеевич, — сказал Лукьяныч, — я по поводу этой телки.

— Деньги за телку поступили на наш счет? — спросил Коростелев.

— Поступили, но это не имеет значения…

— Только это имеет для вас значение, — сказал Коростелев. — За политическую сторону отвечаю я. Если вам мои действия кажутся незаконными — обращайтесь в прокуратуру.

Энергично запахнув шинель, он вышел. Но едва захлопнулась за ним громкая, на тугой пружине, дверь конторы, едва сделал десяток шагов прочь, как его окликнули:

— Товарищ Коростелев!

Его догонял Бекишев.

Бекишев приехал в совхоз в начале года. Небольшого роста человек, с лицом умным и спокойным, с большим открытым лбом, прямые русые волосы гладко зачесаны назад, и улыбка тихая, серьезная.

Они долго разговаривали в коростелевском кабинете. Коростелев с маху стал было говорить Бекишеву «ты», но тот упорно держался на «вы» пришлось перейти на «вы» и Коростелеву. Несмотря на это, с Бекишевым было легко, просто.

Бекишев рассказал о себе: был на фронте политработником, до войны учился в университете, окончил два курса биологического факультета.

— Решил учебу не продолжать?

— Буду учиться на заочном.

— Трудновато придется.

— Партия велела идти работать.

— Как тебя по имени-отчеству? — спросил Коростелев.

— Бекишев зовите, не выйдет по имени-отчеству, — улыбнулся Бекишев. И объяснил, что ему трудно запоминать имена-отчества и потому он всех будет звать по фамилии и его просит звать по фамилии. Так было, сказал он, и в университете, и в армии.

— Ладно, давай так, — сказал Коростелев и поправился. — Давайте так, товарищ Бекишев.

— У меня просьба, — сказал Бекишев. — Дайте мне практически работать в совхозе.

— Найдешь время?

— Найду.

— Это ты правильно, — сказал Коростелев. — Заочный плюс практика через три года будешь специалист. На первой ферме вакантная должность зоотехника, раньше чем к осени все равно никого не дадут — приступайте.

— Хорошо, — сказал Бекишев.

И начал работать, обращаясь за советами к Иконникову и к рабочим. Ему было трудно, выражение серьезной озабоченности редко сходило с его лица. Только когда улыбался — исчезало это выражение, и лицо вдруг озарялось добрым молодым светом.

По рекомендации райкома его выбрали секретарем партбюро. Коростелев присматривался: работает человек без звона, а работа видна. Возобновилась партучеба, совсем было заглохшая. В общественной жизни оживление, даже Иконников — и тот включился, читает в красном уголке лекции.

К Бекишеву приехала жена. Она смуглая, красивая, смешливая, с проседью в пышных темных волосах. От паспортистки стало известно, что она на восемь лет старше Бекишева. По этому поводу возникли разговоры и споры. Одни находили, что нехорошо, когда жена старше мужа. Другие считали, что для любви паспортные данные безразличны. Некоторые девушки высказались в том смысле, что только молоденьких можно любить и только молоденькие должны выходить замуж, а пожилая женщина должна знать свое место. Пожилые возражали: еще что!.. Те же девушки, когда стало известно, что жена Бекишева была на фронте медсестрой, сочинили трогательную историю: эта женщина спасла Бекишеву жизнь, он на ней женился из благодарности. Так им этот брак казался понятнее, и они примирились с ним.

Было замечено, что Бекишев с женой живут дружно, всегда вместе бывают в кино, и когда идут вдвоем по улице, то она что-то ему рассказывает, смеясь и на ходу заправляя под меховую шапочку свои пышные волосы, а он слушает с улыбкой, и глаза у него блестят по-особенному. Она поступила в городскую поликлинику и через день ходила на дежурства, а в свободные дни стирала белье, мыла пол в своей квартире, шила и стряпала — работала не покладая рук. Это расположило к ней поселковых женщин, они стали проведывать ее и заводить с нею сердечные женские беседы. Но когда приходил Бекишев, то гости уходили, потому что он садился заниматься: на столе у него стопками лежали тетради и книги, и все знали, что он заочный студент.

«Он средних способностей человек, — думал о нем Коростелев, — звезд с неба не хватает, все ему трудом дается, как и мне. Вон как живет: в шесть утра уже на ферме, а уходит позже всех. И еще зачеты сдает. Работяга, и честный, и толковый, очень нам подходящ в нашем деле». Себя Коростелев тоже считал заурядным человеком, но это его не огорчало: он был уверен, что при большом желании, напрягши силы, человек самых средних способностей может добиться чего угодно.

— Вы домой? — спросил Бекишев.

— Да.

— Я вас немного провожу.

Он пошел рядом. Коростелев посмотрел на него искоса, сверху вниз, Бекишев был ростом ниже.

— Ну, вот что, — сказал Коростелев, — если у вас есть что сказать по данному поводу, то я вас слушаю.

Бекишев взглянул серьезно.

— Я не понимаю вашей иронии.

— Я без иронии. И заранее знаю, что вы скажете.

— Я не собирался говорить вообще. Я думал — вы мне скажете.

— Что скажу?

— За сегодняшний день не меньше двух десятков человек подошли ко мне и спросили — куда увезли телку.

— Контроль?

— Да, если хотите — да. Коллективный контроль.

— Где же тогда начинается единоначалие?

— Единоначалие в том, что коллектив выполняет ваши распоряжения, направленные к укреплению предприятия и к выполнению общенародной задачи.

— Я делаю то, что подсказывает мне моя партийная совесть.

— Не думаю, что ваша совесть сейчас вполне чиста.

Бекишев говорил очень спокойно, Коростелев — горячась и сдерживая гнев.

— Что же вы предлагаете? Конкретно. Затребовать телку обратно?

— Нет. Я думаю, это была бы вторая ошибка. Я бы выступил перед рабочими и честно сознался в ошибке, Чтобы они поняли, что ошибка произошла от… порыва, что ли, от желания помочь. Это признание повысило бы симпатии к вам и укрепило веру в вас.

— Если директор полностью несет ответственность за предприятие, может он управлять так, чтобы нигде, ни в чем не проявилась его личная воля?

— Этого я не знаю. Никогда не был директором. Думаю, что для коммуниста на первом месте долг, а уже на втором — его личная воля. Без этого ничего не было бы. И партии не было бы.

— Партия — это добровольное объединение многих воль во имя единой цели.

— И добровольное подчинение этих многих воль единому партийному долгу.

Бекишев говорил убежденно. Глаза его заблестели, лицо стало почти вдохновенным. «Ого! — подумал Коростелев. — В тебе, оказывается, вон какой огонь!»

— Большой у нас с вами разговор получился, — сказал Коростелев, — да повод для него больно мелкий. Не будем поднимать эту телку на принципиальную высоту.

Бекишев улыбнулся.

— Сама по себе телка как телка, конечно, не стоит того, чтобы поднимать ее на принципиальную высоту. Почему волнуются люди? Потому что речь идет о ценностях, доверенных нашему коллективу.

Коростелев остановился и взял Бекишева за плечи.

— Умный человек, — проще, проще. Речь идет именно о телке. О представительнице зоологического мира, понимаете? Четыре ноги и один хвост. Мы получили за нее ровно столько рублей, сколько она стоит. Вчера в совхозе родилось семнадцать телят, сегодня восемь. Всё. Вопрос исчерпан. Честное слово, я спешу. Я эту ночь глаз не сомкнул.

Он решительно попрощался с Бекишевым и направился домой.

Тося Алмазова не вышла-таки сегодня на работу. Если и завтра не выйдет — он отдаст ее под суд. Скоро все сядут ему на голову. Время показать, что такое директор. В ежовые рукавицы… А что касается телки, то о ней поговорят и забудут. Подумаешь — злоба дня…

В кухне ждала его мать. Она только что пришла и сидела на лавке в платке и ватнике, сложивши руки, как в гостях. Он молча повесил шинель на гвоздь. Сейчас и мать выскажется.

— Так и будем теперь хозяйствовать? — спросила она. — Что имеем, по людям раздадим, совхоз развалим? Может, и Бральянтовую присватал кому, желающие найдутся…

— Мама, спать хочу! — сказал Коростелев. — Самокритику выдавайте на собрании. — И заперся в своей комнате.

— Иннокентий Владимирович, — спросил он на другой день, — вы отправили документы в Белоруссию?

— Нет, — ответил Иконников, — не отправил.