Редьярд Киплинг - Наулака: История о Западе и Востоке

• Название: Наулака: История о Западе и Востоке
• Автор: Редьярд Киплинг
• Издательство: Прибой, Вокруг света
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-87260-008-7

Герои романа — девушка-врач и молодой предприниматель из маленького американского городка. Их пребывание в Индии — это цепь приключений, в которых есть место и поискам драгоценного ожерелья, и стрельбе, и погоне…

---

Когда Тарвин вернулся в гостиницу, он отправился принять ванну, где ему предстояла серьёзная битва с грязью и пылью, въевшейся в кожу. А в это время на веранде коммивояжёры рассуждали о нем. Он с наслаждением отмокал в громадной глиняной посудине, а темнокожий водонос обливал его с головой из бурдюка с водой.

Чей-то голос, раздавшийся на веранде и прозвучавший чуть громче других, долетел до Тарвина:

— Вероятно, он приехал сюда искать золото или нефть, но нам об этом не скажет.

Сидя в ванне, Тарвин хитро подмигнул сам себе.

VII

На постоялом дворе, если стоит он посреди пустыни, обыкновенно не бывает слишком много мебели или ковров. Стол, два стула, вешалка для одежды на двери и перечень услуг с расценками — вот и все, что встретишь в номере; постельные принадлежности путешественник привозит с собой. Тарвин с интересом прочёл перед сном прейскурант и обнаружил, что сие заведение лишь с натяжкой можно было именовать отелем и что он не застрахован от того, что, прожив здесь день и переночевав, не получит предупреждения и в течение последующих двадцати часов не будет изгнан из этого неуютного дома.

Прежде чем лечь спать, Тарвин попросил принести ему ручку и чернила и на бланке своей компании написал письмо миссис Матри.

Этой ночью он видел во сне, как махараджа обменивал Наулаку на земельные участки в Топазе, а сам Тарвин надевал ожерелье на шею миссис Матри, в то время как спикер штата Колорадо объявлял, что с момента прибытия «Трех К» Топаз официально провозглашается столицей Запада. Потом, поняв, что спикером-то является он сам, Тарвин засомневался в истинности этих слов и проснулся. Небо над Ратором уже начинало светлеть и звало на подвиг не во сне, а наяву.

На веранде он столкнулся с седобородым солдатом-туземцем, приехавшим на верблюде. Тот подал ему маленькую коричневую книжицу, весьма засаленную, с надписью: «Прочтите и напишите, что ознакомились».

Тарвин расценил это новое обстоятельство как весьма интересное, но внешне удивления не выразил. Он уже успел постичь одну из тайн Востока — никогда ничему не удивляться. Он взял книжку и прочёл на заложенной странице следующее объявление:

«Богослужение совершается по воскресеньям, в гостиной резиденции, в 7.30 утра. Иностранцев ждёт сердечный приём.

Л.Р.Эстес, Американская пресвитерианская миссия».

«Да, из-за ерунды здесь рано вставать не будут, — размышлял Тарвин. — Служба в 7.30. Когда же они обедают?»

— Ну, и что мне с этим делать? — спросил он вслух у солдата. Верблюд и всадник взглянули на него и что-то проворчали, уезжая. Их это не касалось.

Тарвин буркнул им вслед что-то нечленораздельное. Да, это не та страна, где можно заниматься делами, когда стоит невыносимая жара. Он с нетерпением ждал того момента, когда с ожерельем в кармане и вместе с Кейт он вновь обратит свой взор на запад.

И первое, что он должен был сделать для достижения своей цели, — нанести визит миссионеру. Он был американцем, и если кто и мог рассказать Тарвину что-нибудь о Наулаке, так это был именно он. Кроме того, Тарвин предчувствовал, что сможет узнать от него и про Кейт.

Дом миссионера, находившийся прямо у городской стены, был тоже из красного песчаника. Он очень напоминал здание станции Раджпутана: голый одноэтажный куб и кругом ни листика винограда, никакой другой зелени и никаких признаков жизни. Но внутри дома, как выяснилось в следующий момент, жили люди, сердечные и гостеприимные, оказавшие ему радушный приём. Миссис Эстес была из породы тех добрых и милых женщин, что наделены прирождённым даром вести хозяйство и способны даже пещеру превратить в уютный дом. У неё было круглое, очень приятное лицо, нежная, мягкая кожа и спокойные глаза счастливого человека. Лет сорока, с гладкими, зачёсанными назад ещё не поседевшими волосами, она, чувствовалось, могла дать отдохнуть душой любому, кто оказывался подле неё.

Не пробыв в доме и десяти минут, гость узнал, что они родом из Бангора, штат Мэн, успел проникнуться к ним родственными чувствами, поскольку его отец родился на ферме неподалёку от Портленда, и, в довершение всего, был немедленно приглашён к завтраку.

В кармане у Тарвина, конечно же, оказалась карта Колорадо, и когда разговор заходил то об одной части Соединённых Штатов, то о другой, постепенно продвигаясь на запад, он раскладывал карту прямо на обеденном столе, между вафлями и жареным мясом, и показывал, где расположен Топаз. Он объяснил мистеру Эстесу, как новая железная дорога, идущая к северу и к югу от города, вольёт в Топаз новую кровь, а потом с нежностью добавил, какой чудесный это городок, и рассказал, сколько новых зданий выросло в нем за последние двенадцать месяцев и как они начали отстраиваться буквально на следующий день после пожара. Пожар принёс городу 100 000 долларов страховки, сказал Ник. Он не замечал, что в его рассказе было много преувеличений. Расхваливая Топаз, он, может быть, и не ведал того, что бросал вызов огромной пустыне, начинавшейся прямо за окном миссионерского дома. Он не мог позволить Востоку поглотить его самого и его родной Топаз.

— Мы ждём приезда молодой девушки, по-моему, из вашего штата, — перебила его миссис Эстес, для которой все города Запада были на одно лицо. — Кажется, она из Топаза, ведь так, Люсьен? Я почти уверена в этом.

Она встала из-за стола и подошла к своей рабочей корзинке за письмом, которое подтверждало её слова.

— Да, из Топаза. Некая мисс Шерифф. Она едет к нам из Зенанской миссии. Может быть, вы знаете её?

Тарвин складывал карту и не поднимал от неё глаз. Он ответил кратко:

— Да, я её знаю. Когда она должна приехать?

— Теперь уже со дня на день.

— Мне жаль молодую девушку, которая едет сюда одна, без друзей, — сказал Тарвин, — хотя я уверен, что вы замените ей их, — добавил он торопливо, ища взгляда миссис Эстес.

— Мы постараемся сделать все, чтобы она не скучала по дому, — сказала миссис Эстес, и в голосе её прозвучала материнская нежность. — Ведь наши дети, Фред и Лора, живут на родине, в Бангоре, — добавила она, помолчав.

— Вы окажете ей громадную услугу, — сказал Тарвин с бОльшим пылом и благодарностью, нежели того требовали интересы Зенанской миссии.

— Могу я узнать, что привело вас сюда? — спросил миссионер, передавая жене чашку, чтобы она налила ещё чаю. Речь его звучала несколько официально, а слова, казалось, заглушались густой и необыкновенно длинной бородой цвета стали. Его суровое и вместе с тем великодушное лицо, манеры резкие, но приятные, и прямой взгляд — все это импонировало собеседнику. Это был человек со сложившейся твёрдой позицией, особенно в том, что касалось местного населения.

— Собственно говоря, — ответил Тарвин совершенно спокойно, — я провожу изыскания. — Он выглянул в окно, как будто ожидая, что сейчас из глубины пустыни появится Кейт.

— А! Золото ищете?

— Н-ну, пожалуй, хотя и не только золото.

Эстес пригласил его выйти на веранду и выкурить по сигаре; жена принесла шитьё и села вместе с ними. Пока курили, Тарвин расспросил его о Наулаке. Где это ожерелье? Что оно из себя представляет? — допытывался он не таясь, но вскоре понял, что миссионер, хоть и был американцем, знал о нем не больше ленивых коммивояжёров из гостиницы. Он знал, что Наулака существует, но не встречал ни одного человека, видевшего её собственными глазами, если не считать махараджу. Тарвин выудил эту информацию из миссионера, ведя разговор о предметах, интересовавших его намного меньше. Но зато он начинал понимать ценность идеи о добыче золота, к которой Эстес то и дело возвращался. Эстес был уверен, что Тарвин займётся золотыми приисками.

— Конечно, — согласился Ник.

— Но в реке Амет вы вряд ли найдёте много золота, насколько мне представляется. Туземцы уже сотни лет промывали его здесь время от времени. Здесь ничего не найти, кроме того, что смыто илом с кварцитовых скал в горах Гунгра. Но если я правильно понимаю, вы развернёте здесь работу в широких масштабах, верно? — спросил он, глядя на Тарвина с любопытством.

— Да, конечно, в широких.

Эстес прибавил, что, наверное, Тарвин продумал, как справиться с политическими осложнениями, которые могут возникнуть у него на пути. Ему придётся получить согласие полковника Нолана, а через него — и согласие британского правительства в случае, если он собирается предпринять здесь нечто серьёзное. Но, по сути дела, ему надо будет получить от полковника Нолана и разрешение на то, чтобы просто остаться в Раторе.

— Вы хотите сказать, что я должен внушить британскому правительству мысль о том, что моё пребывание в Раторе — дело стоящее, и тогда оно оставит меня в покое?

— Да, именно так.

— Ну что ж, я сделаю это.

Миссис Эстес, не поднимая головы, бросила взгляд на мужа. Она думала по-своему, по-женски.

VIII

Тарвин узнал много нового за следующую неделю и, надев на второй день своего приезда костюм из белого полотна, изменился не только внешне: наряду с тем, что Запад называет «приспособляемостью», в нем появилось желание постигнуть новую для него систему нравов, обычаев и традиций. Не все он считал приемлемым, но это нужно было для доброго дела, и он приложил усилия, чтобы его новые знания и навыки сослужили ему хорошую службу и помогли добиться столь нужной встречи с единственным в стране человеком, про которого было точно известно, что он видел предмет его, Тарвина, тайной мечты. Эстес охотно представил его махарадже. Однажды утром вдвоём с миссионером они сели на коней и отправились вверх по крутому склону горы, на которой стоял дворец, высеченный из камня. Проехав под высокой аркой, они оказались во дворе, мощённом мраморными плитами, и там увидели махараджу с каким-то оборванцем-лакеем, обсуждающих достоинства фокстерьера, лежащего у их ног.