Майкл Роботэм - Подозреваемый

• Название: Подозреваемый
• Автор: Майкл Роботэм
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Триллер
• Год: 2005
• ISBN: 5-352-01665-X

Джозеф О'Лафлин – преуспевающий психиатр, лучший специалист по опасным фобиям. Он не может отказать, когда мрачный инспектор Руиз просит его осмотреть только что найденный полицией труп девушки. Основная версия – нападение маньяка, на теле жертвы обнаружено более двадцати ножевых ранений, но О'Лафлин понимает, что большую часть ран, включая смертельную, девушка нанесла себе сама. Он узнает в жертве свою бывшую пациентку и… становится главным подозреваемым по делу об убийстве – кто-то подбрасывает полиции улики, свидетельствующие о его виновности.

Действие разворачивается на улицах величественного Лондона и пасмурного Ливерпуля, где каждый мелькнувший в тумане незнакомец может оказаться убийцей или следующей жертвой. Инспектор полиции, коллега на работе, обаятельный пациент – под какой маской скрывается враг? Кто он – маньяк-безумец или хладнокровный преступник, манипулирующий сознанием своих жертв и заставляющий их совершать мучительные самоубийства?

Психиатр начинает смертельно опасное расследование.

Умный, изобретательный и по-настоящему страшный роман, не уступающий таким бестселлерам, как «Я убиваю» Джорджио Фалетти и «Психиатр» Майкла Фишера.

Книга уже переведена на 15 языков, компания BBC готовит экранизацию.

---

– Извините за опоздание. Кое-что случилось. – Он озирается, все еще не уверенный, стоит ли заходить.

– Кое-что случалось две недели?

Он смотрит мне в глаза, а затем отворачивается.

Я привык к тому, что Бобби замкнут и всегда готов к обороне, но на этот раз что-то изменилось. Он не умалчивает, а врет. Это все равно что захлопнуть ставни у кого-то перед носом, а затем утверждать, что их вообще не существует.

Я быстро оглядываю его: ботинки начищены и волосы причесаны. Сегодня утром он брился, но на подбородке уже проступила темная щетина. Щеки раскраснелись от мороза, и в то же время он вспотел. Интересно, как долго он простоял снаружи, набираясь храбрости, чтобы зайти.

– Где вы были, Бобби?

– Я испугался.

– Почему?

Он пожимает плечами:

– Мне надо было уехать.

– Куда вы ездили?

– Никуда.

Я не утруждаю себя указанием на это противоречие. В нем их полно. Его беспокойные руки хотят скрыться и находят убежище в карманах.

– Не желаете ли снять пальто?

– Нет, все нормально.

– Что ж, по крайней мере, присядьте. – Я киваю в сторону кабинета.

Он проходит в дверь и останавливается перед моим стеллажом с книгами, внимательно изучая корешки. Большинство книг посвящены вопросам психологии и поведения животных. В конце концов он останавливается и похлопывает по «Толкованию сновидений» Зигмунда Фрейда.

– Я думал, что взгляды Фрейда оказались в последнее время сильно дискредитированы, – говорит он с легким северным акцентом. – Он не мог отличить эпилепсию от истерии.

– Это был не лучший случай в его практике.

Я указываю на кресло, и Бобби складывается, опустившись в него, сдвинув колени набок в направлении двери.

Помимо моих заметок, в его карте мало других бумаг. У меня хранится его направление, результаты сканирования мозга и письмо от врача из северной части Лондона. В них упоминаются «тревожащие ночные кошмары» и чувство «неспособности себя контролировать».

Бобби двадцать два года, в его семье не было психических заболеваний, и он не употреблял наркотики. Его интеллект выше среднего, он находится в хорошей физической форме и уже давно живет со своей невестой Арки.

Я знаю основные факты его биографии: родился в Лондоне, получил среднее образование в государственной школе, окончил вечерние курсы, периодически подрабатывал водителем в доставке и кладовщиком. Они с Арки живут в многоквартирном доме в Хэкни. Она воспитывает маленького сына и работает в кондитерской ближайшего кинотеатра. Видимо, именно Арки уговорила его обратиться за помощью. Кошмары Бобби становились все тяжелее. По ночам он просыпался с криком, выскакивал из постели и натыкался на стены, пытаясь вырваться из своих снов.

В начале лета казалось, что мы делаем успехи. Затем Бобби исчез на три месяца, и я думал, что он пропал навсегда. Он объявился пять недель назад без предварительной записи и объяснений. Он казался счастливее. Сон улучшился. Кошмары стали менее мучительны.

Теперь же что-то стряслось. Он сидит неподвижно, но его бегающий взгляд подмечает все.

– Что случилось?

– Ничего.

– Проблемы дома?

Он мигает:

– Нет.

– Тогда в чем дело?

Я позволяю молчанию работать в мою пользу. Бобби ерзает в кресле, почесывая ладони, как будто у него на коже раздражение. Минуты бегут, и его смятение возрастает.

Я задаю ему прямой вопрос, чтобы начать разговор:

– Как поживает Арки?

– Она читает слишком много журналов.

– Почему вы так говорите?

– Она мечтает о современной сказке. Знаете всю эту муру, которую пишут в женских журналах, рассказывают, как получать множественный оргазм, управлять своей карьерой и быть прекрасной матерью. Это все глупости. Реальные женщины не похожи на моделей. Реальных мужчин нельзя вырезать из журнала. Я не знаю, кем я должен стать: мужчиной нового образца или старого. Скажите мне! Я должен напиваться с парнями или плакать над печальными фильмами? Говорить о спортивных машинах или о модных цветах этого сезона? Женщины думают, что им нужен мужчина, а на самом деле им нужно собственное отражение.

– Что вы чувствуете?

– Расстройство.

– Из-за кого?

– Выберите сами.

Он горбится, и воротник упирается в уши. Руки теперь лежат на коленях, складывая и разворачивая листок бумаги, уже потрепанный в местах сгибов.

– Что вы написали?

– Цифру.

– Какую цифру?

– Двадцать один.

– Можно взглянуть?

Он быстро моргает и медленно разворачивает листик, разглаживая его на ноге и проводя пальцами по поверхности. На нем сотни раз написана цифра «21» маленькими квадратными значками, расходящимися по кругу от центра, словно крылья мельницы.

– Вы знаете, что сухой квадратный лист бумаги нельзя сложить пополам больше семи раз? – спрашивает Бобби, желая переменить тему.

– Нет.

– Это так.

– Что у вас еще в карманах?

– Мои списки.

– Что за списки?

– Что надо сделать. Что хотелось бы изменить. Людей, которые мне нравятся.

– А как насчет тех, которые вам не нравятся?

– Их тоже.

Голос некоторых людей не соответствует их внешности, и Бобби один из таких. Он крупный, но кажется меньше из-за высокого голоса и сутулых плеч.

– Бобби, у вас какие-то неприятности?

Он вздрагивает так сильно, что пара ножек кресла отрывается от пола. Его голова качается взад-вперед.

– Вы на кого-нибудь рассердились?

С безнадежно-печальным видом он сжимает кулаки.

– Что вас рассердило?

Что-то шепча, он качает головой.

– Извините, я не расслышал.

Он опять что-то бормочет.

– Вам придется говорить погромче.

Без малейшего предупреждения он взрывается:

– Прекратите копаться у меня в мозгах!

Шум отдается эхом в замкнутом пространстве. В коридоре слышен звук распахивающихся дверей, на моем телефоне мигает лампочка внутренней связи.

– Все в порядке, Мина. Все хорошо.

Тоненькая вена дрожит на виске Бобби, как раз над правым глазом. Он шепчет тоном маленького мальчика:

– Я должен был наказать ее.

– Кого вы должны были наказать?

Он поворачивает кольцо на указательном пальце правой руки, а затем возвращает его на место, словно настраивает приемник, отыскивая нужную частоту.

– Мы все связаны, разделены только в шестой степени, может, меньше. Когда что-то происходит в Ливерпуле, или в Лондоне, или в Австралии, все связано…

Я не позволю ему сменить тему.

– Если вы попали в беду, Бобби, я могу вам помочь. Но вы должны сказать мне, что случилось.

– В чьей постели она сейчас? – шепчет он.

– Прошу прощения?

– Только в могиле она будет спать одна.

– Вы наказали Арки?

Уже яснее осознавая мое присутствие, он смеется надо мной:

– Вы видели «Шоу Трумана»?

– Да.

– Иногда я думаю, что я Труман. Я думаю, что весь мир смотрит на меня. Мою жизнь создали в соответствии с чужими ожиданиями. Все – только фасад. Стены из фанеры, а мебель из папье-маше. И иногда я думаю, что если бы смог побежать достаточно быстро, то добрался бы до ближайшего угла и увидел бы изнанку декорации. Но я не могу бежать так быстро. К тому времени, как я добегаю, они успевают построить новую улицу… и еще одну.

4

Если говорить о рынке жилья, то мы живем в чистилище. Я говорю так, потому что мы еще не вполне достигли озелененной нирваны Примроуз-хилл, но все же выбрались из расписанной граффити, захламленной металлом дыры, коей является южный конец Кэмден-тауна.

Плата высока, а водопроводная система запущена, но Джулиана влюбилась в это место. Должен признать, что я тоже. Летом, если ветер дует в нужном направлении и окна открыты, мы слышим рычание львов и гиен в Лондонском зоопарке. Это похоже на сафари, только без микроавтобусов.

По вечерам в среду Джулиана преподает взрослым испанский. Чарли ночует дома у лучшей подруги. Весь дом в моем распоряжении, что обычно меня устраивает. Я разогреваю суп в микроволновке и отламываю себе половину французского батона. Чарли написала стихотворение на белой доске рядом с рецептом бананового хлеба. Я чувствую легкий приступ одиночества. Я хочу, чтобы они обе были здесь. Мне не хватает шума и дружеских подколов.

Бродя по второму этажу, я перехожу из комнаты в комнату, проверяя «ведущиеся работы». На подоконнике выстроились в линию банки с краской, а пол закрыт старыми тряпками, похожими на полотна Джексона Поллока. Одна из спален превратилась в склад коробок, ковров и слегка поцарапанной кошками мебели. В углу, ожидая своей участи, стоят старая коляска Чарли и ее высокий стульчик. А ее детская одежда упакована в пластиковые контейнеры с аккуратными надписями.