Владимир Романенко - Жди, за тобой придут

• Название: Жди, за тобой придут
• Автор: Владимир Романенко
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-94105-019-2

Сюжет этой книги, написанной на стыке сразу нескольких жанров, разворачивается в наши дни, в России и Западной Европе. Здесь есть всё — любовь и эротика, пиво и футбол, драма и веселый разгул, авантюра и паранормальные явления, юмор и тонкий психологизм, элементы фантастики и восточная мудрость. Но, помимо эстетического удовольствия и массы приятных эмоций, читатель может извлечь отсюда кое-что ещё:

…Если Иоанн Богослов не был сказочником, если конец света не миф, и если древние пророчества инков и майя верны, то очень скоро на Земле начнутся глобальные перемены, в результате которых большая часть населения планеты может исчезнуть. Пока миллиарды слепых уверенно шагают к краю пропасти, люди знания ведут неустанную работу по выявлению способных видеть и обеспечению условий для дальнейшей эволюции человечества. У них есть специальные критерии, известные узкому кругу посвящённых, и по этим критериям они с детства отбирают тех, кто позднее будет готов присоединиться к их числу. Кандидат в избранные должен уметь любить, потому что без любви невозможно кого-либо спасти; он должен по-особому чувствовать окружающий мир и адекватно реагировать на потустороннее; его должна отличать свобода от догм и стойкий иммунитет к идеологическому зомбированию. Книга рассказывает о том, как, абсолютно ничего не подозревая, самый обычный, на первый взгляд, парень оказывается в числе кандидатов, и на его долю выпадает масса тяжёлых испытаний, жестоких потерь и невозможных для простого смертного открытий. Его жизнь превращается в Путь…

---

Когда стали организовываться первые студенческие попойки, университетским «ангелочкам» часто в шутку кричали «горько» за столом, хотя целоваться на людях они и так не стеснялись. Многих удивляло, насколько легко обоим давалась учёба, а они свой открытый на абитуре «метод дополнительной активации памяти и повышения восприимчивости» обнародовать отнюдь не спешили.

— Когда поженимся, авторское свидетельство оформим, — иногда смеялся Костя. — Пусть люди пользуются, у кого есть возможность. А у кого нет, пускай эту возможность изыскивают. Глядишь, и пить поменьше станут, и, может быть, повеселеет-таки угрюмое и замученное сессиями студенчество.

— Нет, мой хороший. Никому мы нашей маленькой тайны выдавать не станем. Потом ведь ещё четыре года учиться придётся — нас так с каждой новой пятёркой начнут «поздравлять»…

Костя хихикал и соглашался с разумной логикой своей любимой.

Первую и вторую сессии они оба сдали на отлично. В середине августа приехали Оксанины родители, и две семьи вскладчину закатили шикарную свадьбу. Народу собралось море — много геленджикских, но в десять раз больше москвичей.

Весь бывший первый (теперь уже второй) курс мехмата и филфака так или иначе отметился на празднике. К средине торжества подошла даже парочка преподавателей, слывших отпетыми холостяками, но находившихся ещё во вполне дееспособном возрасте, чтобы интересоваться красивыми студентками.

А в сентябре молодожёнам выделили отдельную комнату в общежитии, плюс Костины предки отдали в их распоряжение вторую спальню в своей квартире. Таким образом, жилищный вопрос был решен для новой советской семьи полностью и даже сверх среднестатистического лимита.

Став женатым человеком и обретя некоторую степенность, Костя всё больше и больше стал задумываться о роли любви и представительниц слабого пола в своей жизни.

Он никогда не считал себя бабником или донжуаном, и всё-таки, если посмотреть правде в глаза, женская компания была ему необходима с детства. И не просто необходима! При её наличии, Костю не могли выбить из колеи никакие передряги. А вот в те недолгие периоды, когда ему случалось оставаться одному и довольствоваться только лишь мужским общением, термометр душевной погоды неуклонно опускался чуть ли не до «точки замерзания».

В Костином внутреннем существе как будто функционировал некий невидимый резервуар, который симпатичные ему девушки через духовные и физические контакты наполняли эликсиром жизни. Когда симпатии умирали, так и не переродившись во что-то более весомое, Костя тут же принимался искать новый источник целительного духа.

Так было всегда, и он искренне верил, что именно так всё и должно было быть. Женский пол заставлял его видеть краски весеннего леса, наслаждаться пением птиц и ласковым шёпотом листвы, распознавать бесчисленные ароматы города и природы, в каждую секунду ощущать то волшебное биение жизни, которое наполняло зияющую пустоту между предметами и пронизывало, от «а» до «я», целое мироздание.

И если Костино сердце вдруг открывалось навстречу новому чувству, то весь мир становился удивительно приветливым к нему, проблемы отступали куда-то на задний план, а путь от точки возникновения желания до точки его исполнения неправдоподобно сокращался. Костя знал, какое именно действие ему требовалось совершить, с кем переговорить, куда пойти, что взять или от чего отказаться, для того чтобы любая идея молниеносно начала воплощаться в реальность.

Любовь была его ангелом-хранителем, личным Сверхновым Заветом и единственным способом разумного существования. В школьные годы Костя был ещё очень далёк от восприятия любви как основы всего сущего, да и в отрыве от представительниц слабого пола она тогда едва ли имела для него хоть какой-нибудь вещественный смысл.

Любовь братская, сыновняя, отеческая или материнская являлась для юного наперсника Афродиты качественно иным понятием, нежели та любовь, которую способны испытывать друг к другу мужчина и женщина.

С родственниками, как он полагал, всегда существует неразрывная связь, и эту связь человек с рождения воспринимает как нечто данное, как альфу и омегу своего становления, как крайнюю и самую надёжную жизненную опору. Но назвать эту другую любовь высшей вдохновляющей силой, основой и питающим соком всего земного бытия у Кости просто не поворачивался язык. А вот любовь к девушке являлась для него таковой по определению.

Как-то на втором курсе у них с Оксаной даже случился любопытный разговор по этому поводу.

На дворе стояла ранняя весна, и сквозь слегка приоткрытую форточку доносился оживлённый уличный шум. Послеполуденное солнышко радостно поблёскивало в прогалы между облаками, и лучи его, отражаясь от зеркала на дверце общажного платяного шкафа, падали в изголовье кровати, отчего размякшим после недавнего соития любовникам приходилось щуриться и смотреть либо вертикально вверх, либо в сторону друг друга.

В какой-то момент Костя нежно прикоснулся к щеке своей возлюбленной тыльной стороной правой ладони, медленно и очень осторожно заправил указательным пальцем выбившуюся прядь её волос за ухо, придвинул лицо так, чтобы губы его коснулись Оксаниного подбородка, и застыл в этом положении.

Оксана тут же ответила на Костины ласки и всем телом прижалась к нему под одеялом.

Она обняла Костю свободной рукой и вдруг почувствовала, что с ним что-то происходит. Всё его тело как будто бил лёгкий озноб.

— Что с тобой, милый? — спросила она, испугавшись. И, когда Костя нашёл, наконец, силы поднять к ней своё лицо, его глаза оказались полными слёз.

— Ты даже не представляешь себе, как я тебя люблю, девочка моя!.. — едва сумел выговорить он.

— Костенька, ну что ты?! Я же здесь, совсем рядом. И я никому, никогда и ни за что на свете тебя не отдам, любимый мой!

— Ты не просто рядом со мной, солнышко! Ты внутри меня. Вот здесь… — тихо произнёс Костя и положил Оксанину ладонь себе на грудь.

— А ещё вот здесь, здесь и здесь, — добавил он, спустя мгновение, подразумевая на этот раз свою голову, тело и всё окружающее пространство. — В целом мироздании нет ни единого кубического сантиметра, ни единой точки, в которой бы не было Тебя. Весь мир для меня — одна только Ты! Именно это я сейчас и понял. Вернее, даже не понял — почувствовал. И мне стало вдруг ясно, как и почему мы пришли сюда, почему люди вообще попадают в эту жизнь…

— Расскажи, мой хороший! Мне кажется, я тоже смогу это почувствовать…

— Ты всегда можешь чувствовать то, что чувствую я. Ведь мы — одно целое! Человек рождается для того, чтобы познать любовь, чтобы жить в любви и наслаждаться своей жизнью. Мужчина и женщина, суть, две половинки счастья. В их соединении человек становиться законченным, совершенным. На самом деле ни тебя, ни меня нет. Есть одна большая Любовь. Есть только Мы… Ты ведь умеешь «чувствовать» мои мысли?

— Умею. Особенно те, которые похожи на мои, — засмеялась Оксана.

— Вот именно. И, чем дальше, тем этой похожести становится всё больше и больше, верно?

— Да, ты прав. Когда нас с тобой познакомили, я такой ещё «комсомолкой» была. Парней вообще на дух не воспринимала; ну, если только в качестве временной развлекаловки. Самостоятельной мечтала быть, материальную жизнь устраивать. Какое там чтение мыслей? Какая любовь? А судьба, видишь, по-другому распорядилась. И откуда ты только взялся на мою голову, «пришелец из загадочных миров»?

— Ну, я надеюсь, ты не жалеешь, что связалась с «пришельцем»?

— Если бы жалела, не связалась бы… Мне и самой иногда кажется, что я попала в какую-то удивительную сказку, что события, в которых я участвую, происходят, вроде как, и не со мной… Просыпаюсь — рядом ты; засыпаю — снова в твоих объятия. Днём, когда после пары тебя увижу, как будто в транс впадаю… Но, даже если ты не рядом, на душе у меня всё равно спокойно и легко, потому что в мыслях мы с тобой никогда не расстаёмся. Иной раз, ты не поверишь, настолько хорошо делается, что я едва не кричу от счастья… Спасибо тебе за это чудо, любовь моя!

— Спасибо ТЕБЕ, мой самый родной и самый дорогой человек на свете!

— Знаешь, Кость, я последнее время стала немного присматриваться к людям. К тем, которые ходят парами, обнимаются, целуются, живут друг с другом и так далее. И мне всё больше и больше начинает казаться, что мы с тобой какие-то особенные. Другие постоянно носятся со своими проблемами, ноют, ссорятся из-за пустяков, потом мирятся, потом снова ссорятся. Многие на сторону тайком поглядывают. А ещё у большинства, если есть хороший секс, то нету общения, и, если есть общение, то с сексом напряг. Понимаешь?

— Я не силён в религии, но вот Адам и Ева, скажем, по раю вообще вдвоём долгое время шастали. И горя при этом не знали.