Анджей Джевинский - Восьмой день творения

• Название: Восьмой день творения
• Автор: Анджей Джевинский
• Жанр: Научная Фантастика

---

– Эй, шеф! – крикнул широкоплечий субъект из-за столика возле стены. – Еще раз пива!

Повернув голову на голос, Збышек увидел типичную привокзальную компанию: крикливые типы, беспрестанно курящие, с глазками залитыми пивом. Даже удивительно, что для полноты образа никто не пытался просить подаяние.

– Сейчас, – барменша чего-то ждала возле телевизора.– Я должна убедиться, что не выиграла миллион.

Субъект отпустил непристойное замечание, и все, сидевшие за его столиком, заржали. Остановившаяся было в дверях пожилая парочка, нерешительно потоптавшись, убралась прочь. Алкоголь, туманивший Збышеку голову, подталкивал к действию, подсовывая смутные мысли о выпавшей ему миссии.

– Вот этим номерам сегодня повезло, – донеслось с экрана. Збышек сел в кресле поудобнее и громко сказал:

– Три.

– Три, – покорно повторил ведущий.

– Двадцать шесть.

– Двадцать шесть.

После третьего совпадения в кофейне наступила тишина. Збышек, увлекшийся самим процессом, без запинки назвал весь ряд. После этого он окинул зал взглядом.

– Поздравляем владельцев правильно заполненных купонов, – промолвил ведущий и объявил рекламный блок.

Передвинулось кресло. Барменша, до этого ошеломленно смотревшая на Збышека, аж вздрогнула. От столика возле стены поднялся плечистый тип. Ему, судя по всему, хотелось дать кому-то по физиономии.

– Хохмач, – прорычал пьяница, щеря зубы. – Цыганку из себя строишь?

За его спиной по-волчьи засветились глаза дружков. Тут сбоку кто-то кашлянул.

– Прошу не нервничать, – мужчина в возрасте старался улыбаться. – Этот человек пошутил, поскольку розыгрыш был днем, после обеда.

Под взглядом субъекта, стоявшего посредине зала, он умолк.

– Пей, дед, свой настой и не вмешивайся, – процедил хулиган и снова повернулся к Збышеку. – За дураков нас держишь?

Может, выдернуть из-под него ковер? Или нет… Лучше поднять его в воздух и швырнуть на стену, как тряпку. Збышек широко улыбнулся, как улыбаются только пьяные. Плечистый, похоже, посчитал это оскорблением и, слегка покачиваясь, двинулся к нему. Оршевский с усилием сконцентрировал на противнике взгляд. Он попытался задействовать свой чудесный талант, но тщетно. Единственным результатом стало то, что у него болезненно запульсировали виски. Еще одно бесполезное усилие, закончившееся осознанием невозможности выбраться из тяжелой ситуации.

– Вставай! – мужчина был уже в двух шагах от него.

Похоже, сидящего он бить не собирался, а может, попросту не желала наклоняться. Вот тут Збышек почувствовал страх. Резкий, как желудочная колика, он вынырнул из отупевшего сознания и вонзил когти в сердце. Слишком мало тренировался, подумал Збышек и, попав в плен абсурдной ассоциации, припомнил лицо школьного учителя. Алкоголь коварен, сказал он им как-то на уроке.

– Ну, вставай!

«Не будь этой выпивки, – пришла ему в голову мысль, – уж я бы наверняка впечатал грубияна в стену». Он даже хотел встать, извиниться и отправиться прочь, вот только, судя по злобному взгляду хулигана, на такой исход тот был не согласен. У Оршевского вдруг заболело в животе, потом боль охватила все тело. Болело и колыхалось. Коньяк, а также пиво в брюхе этого типа. «Если бы не это пойло, – с пьяным упорством подумал Збышек, – я мог бы себя защитить».

Страх, огромный и опаляющий, а потом крик. Вот только никто его не бил, лишь лампы слепили глаза… Он услышал смех, нервный, подхваченный и другими посетителями. Это позволило прийти в себя и снова оглядеть зал. Плечистый стоял там же, где был, и недоверчиво рассматривал собственные штаны. Вокруг ширинки расплывалось мокрое пятно, сбегающее по ноге вниз, до самого ботинка, вокруг которого росла лужа. Тяжелый пивной запах не оставлял ни малейших сомнений.

– Райс, – долетело из-за столика возле стены. – Ты облился.

Смеялись все, даже старичок, пивший чай. Плечистый хотел было закатить скандал, но осознав, в какую глупую ситуацию попал, выругался и выскочил в коридор. Может быть в туалет, сушить штаны. Телекинез, гипноз? Збышек этого не знал, да откровенно говоря, ему на это было плевать.

В кофейне еще обсуждали происшествие, а он по-тихому вышел в вокзальный холл, желая лишь поймать такси и доехать до дома.

– Эй, – услышал он за спиной приглушенный голос барменши. – А кто платить будет?

***

Телефон звонил очень долго. Збышек успел открыть дверь, положить сумку с покупками, раздвинуть портьеры и лишь потом поднял трубку. Звонил Трачук. Его жену отвезли в госпиталь. Она возвращалась домой, нервничая после стандартного обследования на рак груди, и упала на лестнице. Сильно расшиблась. Трачук теперь мчался в госпиталь и наверняка не успевал к вечернему поезду. Раньше они договорились, что заночуют в квартире отца. Теперь Трачуку придется все ночь провести за рулем. Около шести он появится во Вроцлаве, заберет Збышека, и они двинут в Сьешев. Да, он знает, что автомобили ломаются, однако в этом случае он доверяет видениям Яна. Кроме того, Трачук нервно хихикнул, если с женой что-то случится, это станет тоже концом света. Его, личного. Збышек пообещал, что будет с полудня в квартире, у телефона.

Он поехал к себе за чемоданом отца. Заодно пообедал. Без водки. Потом сидел и читал дневник. Несколько раз плакал. Плакал потому, что осознал, как много они с отцом потеряли, живя раздельно. И совсем не думал о пещере, о магических особенностях, присущих его родным.

Отсутствие каждодневных встреч делает связи между людьми поверхностными. Даже находясь где-то далеко, надо иметь кого-то, к кому следует вернуться. Под вечер он успокоился настолько, что стал просматривать дневник, отыскивая факты, связанные с пещерой. Их было немного. Семья Платцов старательно сохраняла сведенья о ней в глубокой тайне. Поэтому большая часть добытых отцом фактов касалась самой семьи. Збышек изучил генеалогическое древо, великолепно нарисованное на пожелтевшей картонке, подробный список имущества, корреспонденцию, даты официальных приемов, охоты и так далее. В особом конверте были карточки, посвященные всем членам семьи. Он проглядел их, и в длинных списках дат рождений, крестин, свадеб или кончин никаких открытий не сделал. Хотя..

Оршевский сунулся в самую середину пачки и вытащил ту единственную, отличающуюся от прочих картонку. На ней было написано «Джонатан Платц», а напротив даты рождения стоял большой знак вопроса. Его поставили ручкой и несколько раз обвели – словно машинально, задумавшись. Это мог сделать лишь отец Збышека, вот только он никогда раньше так не поступал с вещами, которые коллекционировал. Чем его так заинтересовал Джонатан Платц, почему он забыл об аккуратности? Кстати, установленным фактом являлось то, что он слыл большим оригиналом. Возраста его усыновления никто не знал. Никаких данных о настоящих родственниках не обнаружилось, но это еще можно было как-то понять. Збышек припомнил отрывок из дневника:

«Чем дольше я изучаю историю этой семьи и тайну, которую они скрывали, тем больше уверен: что-то в них действительно есть. У меня много гипотез, и часть из них способна поставить с ног на голову наши знания об окружающем мире. Жаль, что мы не можем об этом поговорить. Марек – великолепный человек, однако не любит фантазировать».

Збышек отложил карточки и посмотрел в окно, закрытое ночной пеленой. Несмотря ни на что, он все-таки боялся. Коктейль, который он пил маленькими глотками, помогал бороться со страхом, слегка ослаблял это ощущение. Еще ему было стыдно за вчерашнее приключение в кофейне, за то, что он позволил себе выйти из рамок, но сейчас он так и не смог обойтись без алкоголя. Правда, он следил за тем, чтобы сока в питье было побольше.

Оршевский снова взял великолепно выполненный рисунок генеалогического древа семьи Платцев. Судя по последним датам, нарисовал его кто-то в начале XX века, когда Платцы уже официально покинули свою усадьбу в Зауберблик. Интересно, знали ли они, что оставляют после себя? Может, они надеялись, что пещеру никто не найдет?

Нужно было соединить проницательность отца с умением Трачука, чтобы ее история на этом не закончилась.

Что-то блеснуло на поверхности картонки. Збышек наклонил ее, передвинул лампу и увидел, что когда-то здесь карандашом был нанесен знак вопроса, а потом его кто-то стер. Отец? Он повел пальцем от имени Джонатана вниз картонки, аж до Максимилиана, где линии раздваивались…

Збышек отодвинулся от лампы и осторожно нащупал кресло. У него было ощущение, что он сейчас потеряет сознание. Как сказал Рогочки? Место?! С ненавистью взглянув на остатки коктейля в бокале, он подошел к шкафу с магнитофоном. Кассета – копия той, с работы Трачука – была здесь, внутри.

«Марек, мы ошиблись, оба варианта никуда не годятся. Мы ни под каким видом не имеем права путешествовать во времени. Рафал раздвоился, как одно из мест…»