Дженнифер Блейк - Роковой шторм

• Название: Роковой шторм
• Автор: Дженнифер Блейк
• Жанр: Исторические любовные романы

Красавица Джулия Дюпре помимо воли стала женой сурового капитана Топа. Не сразу она смогла оценить благородное сердце человека, спасшего ей жизнь, да и сама судьба против их союза. Козни врагов, гибель корабля, турецкий плен — все стремится разлучить их. Но если ум и отвага помогли им выжить, то только любовь дала им силы выдержать все испытания и вновь обрести друг друга.

---

— Купец орудовал курбашом лично, — сказала Джохара, в раздумье потирая широкую поясницу, — а затем продал меня содержателю публичного дома. Думаю, мне крупно повезло, что он не задушил меня, потому что солдата нашли мертвым на следующее утро. В публичном доме меня держали для особых клиентов — пожилых угасающих мужчин. Мои таланты и успехи на этом поприще стали широко известны. Что касается алжирского дея, то он всегда больше наслаждался красотой женщины, чем использовал ее. Если ты не веришь мне, посмотри вокруг. Это бездетный гарем. Разумеется, дей не молодой чело век, но многие мужчины в его возрасте становятся отцами. Он же не преуспевал в этом даже тогда, когда я попала сюда, то есть почти двадцать лет назад. Дети Мохаммеда дея были зачаты еще до того, как он сел на трон. Шесть детей! Смехотворный результат, если сравнить с константинопольским султаном, от которого понесли более трех сот женщин гарема. Из шестерых детей дея лишь один достиг зрелости, и какой! Сын его смог произвести на свет только одного ребенка, этого Кемаля. Говорят, что жирный внук дея женщинами вовсе не интересуется, предпочитая им хорошеньких мальчиков. Но я рассказывала тебе, как я попала во дворец? Когда Мохаммед дей оказался на троне, был короткий период, когда он хотел восстановить свой род после эпидемия холеры. Работорговцы знали об этом и случайно натолкнулись на меня. Мне было тогда всего семнадцать. Меня снова сделали девственницей, что было просто смешно, потому что брали меня ради моего умения. Уж не думал ли кто-то, что я принесла его из прошлой жизни или всосала с молоком матери? Но неважно. На короткое время я получила благосклонность дея, а затем его оттолкнула искусственность происходящего — или я была слишком требовательна в любовных утехах? — Джохара томно вздохнула. — Я была предана забвению и воздержанию. Последнее, моя дорогая, — ты еще поймешь это — особенно невыносимо.

Хотя на первый взгляд Джохара просто рассказывала о своей жизни, в ее бессвязной истории был заложен какой-то смысл. Когда женщина стала разговорчивее, у Джулии возникло подозрение, что Джохара получила приказ передать новой фаворитке секреты своего ремесла. Подозрение перешло в уверенность, когда ее, Джулию и еще нескольких женщин проводили в маленькую комнату за пределами гарема. Из мебели там стоял только один диван. В ней не было окон, но была ширма, позволявшая беспрепятственно наблюдать то, что происходило в соседней комнате. Когда дверь за ними закрылась, комната погрузилась в полумрак; лишь из-за ширмы просачивалось немного света.

Сначала в соседней комнате появилась служанка, которая поставила на столик перед обычной кушеткой сладости и мятный чай. Девушка ушла, и в комнате стало тихо.

Затем вошел мужчина в форме солдата. Сняв одежду, он улегся на кушетку. Если он и знал о присутствии женщин в-соседней комнате, то, во всяком случае, не подал виду. Наложницы не издали ни звука, пожирая его горящими глазами. Открылась дверь, и в комнату вошла женщина. Когда они приблизилась к мужчине, Джохара перехватила испуганный взгляд Джулии и улыбнулась ей в полумраке.

Женщина стала раздеваться. Судя по богатой накидке и косметике, которая подчеркивала глаза и ярко-красный рот, она не была служанкой. «Мавританка, — подумала Джулия. — Скорее всего куртизанка одного из портовых домов терпимости». Женщина обнажила грудь, слегка нарумяненную для того, чтобы уподобить ее форму и цвет зрелым плодам граната. Ее длинные черные волосы отбрасывала назад жемчужная повязка, с которой одна жемчужина свешивалась на самую середину лба. Тело женщины было гладко выбрито — ни единого волоска, который мог бы испортить совершенство кожи. Улыбаясь солдату, словно кошка при виде сметаны, она взяла инициативу на себя. Несомненно, она была мастерицей своего дела, судя по тому, какое наслаждение получал солдат.

Джулия покраснела от смущения. Ей хотелось вскочить на ноги и броситься вон из комнаты, но за дверью стояла охрана. Ей не позволили бы вернуться в гарем без сопровождения.

Наклонившись к ней, Джохара шепнула:

— Смотри и учись, Гюльнара.

Джулия слабо улыбнулась ей. Она вспомнила монастырскую школу. Что подумали бы добрые монахини, увидев ее сейчас! Что бы сказали тетушки и двоюродные сестры? Поняли бы, что иного выхода у нее нет?

Ночью Джулии не спалось. Она беспрестанно вертелась на кушетке, а когда наконец забылась, ей приснился Ред. Она снова лежала в его объятиях, его теплые губы целовали ее. Он что-то шептал ей, они двигались вместе, слившись телами воедино. А потом она осталась одна, слыша лишь отзвук его удаляющихся шагов. Джулия проснулась в слезах. Глядя в полуночную тьму, она призналась себе, что по крайней мере в одном Джохара была права — воздержание совсем нелегко вынести.

Когда она впервые попала в гарем, она с удивлением узнала, что любая из женщин рискнула бы жизнью ради встречи с любовником. Прожив в гареме несколько месяцев, она перестала этому удивляться. Жизнь в заточении походила на медленную смерть. Все обитательницы сераля были толсты, тщеславны и мстительны, так как могли только есть, заботиться о своей внешности и плести интриги. Экскурсии наподобие проведенной только что лишь усиливали их ощущение ненужности и выброшенности из жизни. Конечно, они могли найти себе занятие. Некоторые вышивали, ткали гобелены, писали портреты друг друга или сцены, уцелевшие в их памяти из того времени, когда они еще не стали забавой мужчины, давно переросшего такие игрушки. Но это была лишь пустая трата времени, эмоций и разума. Неудивительно, что они призывали опасность, молили о ней. Волнение доказывало им, что они еще живы. Короткий миг счастья стоил больше, чем целая жизнь, прожитая впустую. Смертельный риск был лучше, чем выбор одной из женщин гарема, которая, поняв, что никогда не родит ребенка, повесилась в своей клетке на шелковом шарфе, привязав его к бронзовому светильнику.

Яркое утреннее солнце вернуло Джулии покой. Зима постепенно уступала место весне, жалюзи снова подняли, и можно было опять любоваться садом. Джохара, обеспокоенная бессонницей Джулии, встала раньше обычного. Они приказала принести завтрак в теплый уголок сада, где цветущие ветви персика упирались в каменную стену.

— Ты сегодня хмурая, — сказала женщина, усевшись. — Может, думаешь о своем любовнике?

Невозможно было утаить от турчанки, что она не девственница, но Джулия упорно отказывалась называть имя мужчины, говоря лишь, что он мертв. Она улыбнулась и покачала головой.

— Это было бы неудивительно. Вчерашний вечер пробудил во мне столько воспоминаний. — Джохара вздохнула, затем продолжила:

— Тогда, может быть, ты тоскуешь по родине и ждешь новых известий о людях, которых ты знала? Если так, ты будешь рада услышать, что один из мужчин, захваченных вместе с тобой, добился успеха.

Джулия взяла с тарелки пшеничную лепешку. Разломив ее на части, она рассыпала крошки для радужно оперенных голубок и величественных павлинов, которые подошли ближе, чтобы послушать их воспоминания. Было ли случайным совпадение, что Джохара одновременно упомянула о любовнике и мужчине, с которым Она вместе попала в плен?

— Кто же?

— Это франкистанский капитан вашего затонувшего корабля. Он стал офицером у Баязеда Рейса, и все его очень уважают. Прекрасно разбираясь в кораблях, он так мастерски переделал паруса и оснастку фелюги, что она полетела, словно ветер. Оценив его талант, Баязед Рейс разрешил ему командовать кораблем во время битвы. Они захватили много пленников, что любопытно, одних французов. Их доставили к дею в таком количестве, что французский консул выразил протест, заявив, что дей развязал необъявленную войну против его страны. Мохаммед дей был так доволен, что затребовал пленного капитана на свою личную службу. У Баязеда Рейса не было выбора. С того времени капитан занимается усовершенствованием кораблей дея. Он также предложил построить новый корабль. Дей согласился, и теперь капитан руководит строительством. Уже поговаривают, что корабль заколдован и будет скользить по воздуху, словно крылатая лошадь, воспетая Шехерезадой.

— В самом деле? — спросила Джулия. — Тогда это должен быть чудесный корабль.

— Правда. И капитаном на нем будет не простой человек, а Али паша, племянник самого дея. Говорят, что неверный раб, который строит заколдованный корабль, стал другом Али паши и их видят вместе повсюду. Они ездят верхом, охотятся, Али паша даже принимает и кормит его в своей приемной, словно важного гостя. Возможно, ему скоро предложат принять мусульманство, и он перестанет быть рабом.

— Это хорошо, — сказала Джулия. Ее осторожные слова на чужом языке не выдали той бури чувств, которая бушевала в ней. Она не позволяла себе много думать о том, что сталось с Редом и О'Тулом. Однажды, когда она шла по коридору дворца с госпожой Фатимой к библиотеке дея, она увидела из окна множество рабов, тянувших огромную глыбу мрамора к пристани. Рабы казались уродливой карикатурой на людей — с длинными волосами и бородами, изможденными телами и напряженными мускулами. Ржавая железная цепь сковывала их друг с другом у пояса и соединялась с цепями на щиколотках. Спины были сплошным лабиринтом шрамов, перекрытых свежими красными полосами от курбаша в руке надсмотрщика, стоявшего рядом. Каменоломня, названная «Гробницей сухих костей», стала последним приютом многих христиан, проданных в рабство. Ее боялись больше, чем галер, ибо, как можно было догадаться по ее названию, немногие вернулись оттуда.