Кэтти Уильямс - С Новым годом, с новым счастьем!

• Название: С Новым годом, с новым счастьем!
• Автор: Кэтти Уильямс
• Издательство: Радуга
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-05-004458-8

Шесть лет назад Кэтрин Льюис отказалась выйти замуж за Доминика Дюваля – мужчину, которого она любила больше жизни. У нее была на это серьезная причина, которую, однако, она не решилась ему открыть и потому сослалась на банальное «У меня есть другой»…

И вот судьба свела их снова. Остались ли живы их чувства? Сумеют ли они исправить ошибки, совершенные ранее, и не наделать новых?

---

– Здесь побережье совсем не похоже на те, к которым ты привык, – сообщила ему Кэтрин, пристраивая подбородок на коленях. Она понимала, что этот бесцельный разговор никуда не приведет ее, что ей все равно придется сказать то, что ей сказать необходимо, но теперь, когда час правды пришел, ею овладело отчаянное желание потянуть время, пробыть вместе с ним как можно дольше, пока еще есть такая возможность.

– Море, скорее всего, будет серо-свинцовым, песок – крупным, и пляж будет заполнен тысячами людей.

– Хорошо, что ты работаешь не в туристической компании, – произнес он, и она против воли усмехнулась.

– Я никогда не была в Шотландии… – Ты наполнил смыслом мою жизнь, думала она. Ты превратил ее в нечто стоящее. Неужели я взяла слишком много? – Но мне кажется, что там пляжи другие. Дикие, пустынные.

Честно сказать, она вообще нигде не была. Отец бросил семью, когда ей исполнилось пять, и с того дня ее мать считала каждое пенни, вечно напоминая дочери, что денег у них едва хватает на новую пару обуви, а о всяких там поездках на каникулы нечего и мечтать.

– Звучит заманчиво. – Он сел и, дотянувшись до нее, опустил ладонь на ее щеку. – Поехали в Шотландию.

– Не глупи, – покраснев, сказала она. От прохлады его пальцев ее пронизала волна возбуждения…

– Неужели тебе не дадут отпуск? – мягко спросил он. – Уверен, что я смог бы уговорить твое начальство. Нет – так я просто куплю всю компанию, и отпуск тебе обеспечен.

– Нет! – Она старалась не распространяться по поводу своих занятий в Лондоне. Эмма – подруга, с которой она делила квартиру, – сочинила эту небылицу для Доминика, и Кэтрин постоянно запутывалась во лжи, причем скрывать ее становилось все труднее.

Так много полуправд, так много теней среди света, но, если ты воспарил в небеса впервые в жизни, тебе так тяжело примириться с необходимостью стремительного, горького падения.

– Сейчас погода прекрасная, – слабым голосом проговорила она. – Но ты же знаешь, как у нас бывает. Не успеем мы доехать хоть куда-нибудь, солнце передумает светить и польет дождь.

– Я отвезу тебя в свой дом на Карибском побережье. Когда там льет дождь, люди вздыхают с облегчением, потому что могут отдохнуть от жары.

– Доминик Дюваль, у вас слишком много денег…

Дай мне еще раз увидеть твою улыбку, подумала она, ту самую, что предназначена мне одной. Ты – единственный человек, который что-то делал для меня. Разве ты можешь винить меня за то, что я чувствую себя особенной, если такого у меня не было никогда в жизни?

Он смотрел на нее, дразня ее взглядом.

– Что это, уж не собираешься ли ты прочесть мне нотацию? – Его голос был полон нежности, и она резко отвернулась. – Ну, объясни мне, чем плохо, что у меня слишком много денег? До сих пор мне этого никто не говорил. – Он провел пальцем по ее руке, и она вздрогнула. – А уж тем более – женщина.

– Тебе неизвестно, что такое нужда, – сказала Кэтрин, не обращая внимания на реакцию своего тела. – Живешь как будто внутри разноцветного мыльного пузыря.

– Тебя послушать – так я безответственный тип, – смеясь, ответил он, – а мои компании, не забывай, несут ответственность за средства к существованию тысяч людей.

– Полагаю, что так, – ответила она, а он поднялся и стал рядом.

– И я, хочешь верь, хочешь нет, в самом деле забочусь о них.

– Ты не обязан оправдываться передо мной за свой образ жизни.

– Нет, обязан. – Он устремил на нее такой пронзительный взгляд, что у нее туман поплыл в голове. – Больше ни перед кем, но перед тобой – да.

Она натянуто рассмеялась, отвернувшись от него.

– Сегодня слишком жарко для подобных споров.

– Но это обсудить необходимо. Та жизнь, что я веду, – она может показаться тебе невыносимой…

– То есть… что ты хочешь этим сказать?

Он не ответил. Рука его нырнула в карман пиджака, он выудил оттуда маленькую коробочку и протянул ей. Кэтрин уставилась на нее, онемев от ужаса.

– Ну же, давай. Возьми ее, – грубовато приказал он.

Она все еще сидела, обняв руками колени, и ее пальцы с силой вжались в кожу. Как она может взять эту коробочку? Она, конечно, знала, что их отношения становятся глубже – это стало одной из причин, почему она решила, что пришло время их прекратить, – но такого все равно не предвидела. Она знала, что находится в этой коробочке. Бомба, готовая разорваться, – вот что там такое.

Она протянула руку и увидела, что пальцы у нее дрожат. Может, там просто цепочка, мелькнула у нее надежда, или брошка, или что-нибудь еще такое же безобидное.

Доминик не сводил с нее глаз, и она понимала, что он ошибочно принимает ее нервозность за радостное волнение.

– Мне тридцать четыре, – хрипло произнес он, – и никогда я даже близко не подходил к подобному. Вот только сейчас.

Она все еще не открыла подарок. Сидела по-турецки, уставившись на коробочку в своей руке. Теплый бриз коснулся ее волос и легонько отбросил прядь на щеку. Прости меня, думала она, прости хоть когда-нибудь. Она убрала волосы с лица.

Раньше – сейчас казалось, что это было тысячу лет назад, в другой жизни, – она всегда носила волосы гладко зачесанными назад и закрученными на затылке в тугой пучок. Когда она сбежала в Лондон, сбежала со всех ног, подальше от крошечного городка в одном из центральных графств Англии, где жила и работала в школе после смерти матери, подальше от своего крошечного домика, где у нее было все – и ничего, подальше от катастрофы, в пух и прах разбившей ее безмятежное существование, то первое, что она сделала, – это распустила волосы. Она искала чего-то особенного, искала приключения, а приключения избегают женщин, которые носят волосы, затянутые на затылке в пучок.

– Я знал много женщин, Кэтрин, – мрачно продолжал он, – и все они были как корабли, что проходят мимо в ночи.

– Этого не может быть. – Слова давались ей со страшным трудом. Будто горло битым стеклом засыпано.

– Женщины всегда видели во мне завидную добычу. Богатые дамы, женщины, охотящиеся за мужем с внушительным банковским счетом, – все они считали, что, соглашаясь на любые мои требования, смогут в конце концов заставить меня надеть им на палец золотое колечко. Я с удовольствием проводил время в их обществе, но не испытывал искушения осесть у семейного очага. – Он замолк. – Открой коробку.

Она открыла. Там, на ложе из черного бархата, покоилось кольцо. Золотой обруч, украшенный двумя бриллиантами. Она уставилась на него, чувствуя, как поднимается тошнота, ненавидя себя за то, что ей предстоит сделать, ненавидя судьбу за этот проблеск счастья, которого ей никогда не испытать.

– Ты отличаешься от них всех, Кэтрин Льюис. Ты настоящая.

Нет! – рвалось у нее из груди. Нет, не настоящая.

– Я не могу этого принять, Доминик.

Я люблю тебя, думала она, и любовь сделала меня сильной и слабой одновременно. Поймешь ли ты это когда-нибудь? Нет, конечно, не поймешь. Я и сама с трудом понимаю. Это новый мир для меня, мир, с которым я незнакома.

– Ты считаешь, что тебе нужно время? Правильно? А у меня такое ощущение, что я знаю тебя целую вечность. – Он нахмурился.

– Дело не в этом. – Ее серые глаза были круглыми и несчастными. – Я просто не могу – и все.

– Я такого ответа не принимаю, – сказал он, и не подумав забрать у нее кольцо, не поведя и бровью в его сторону. – Ты наверняка понимала, что я влюбился в тебя.

В прекрасном, совершенном мире… подумала она. Но не смогла закончить мысль, потому что жила она не в таком мире. В совершенном мире не было бы слез и сожалений, не нужно было бы произносить слова настолько горькие, что каждый звук раздирал душу на части.

– Мы не созданы друг для друга, – прошептала она.

– Ты говоришь ерунду, – отрезал он, и она поняла, что в нем зажигается злость – темная, глухая злоба, испугавшая ее.

– Твой мир далек от моего, – сказала она, пытаясь говорить правду, но все-таки не открывать ее всю до конца. Она могла бы добавить, что последние полгода вся ее жизнь была сплошной ложью, но это вызвало бы поток вопросов, ни на один из которых она не могла дать ответ. Правда как она есть была слишком ужасной, чтобы облекать ее в слова. Правда как она есть придала ей безумную смелость изображать из себя женщину, какой она никогда не была, но сейчас эта же правда заставляла ее быть чудовищем.

– Ну конечно, – просветлев, отозвался он, – мой настоящий дом во Франции, но мы, естественно, не станем жить там все время. Мы можем проводить полгода там и полгода в Лондоне. – Он лукаво усмехнулся. – Джордж будет нам только благодарен. Он постоянно твердит, что чувствует себя бездельником, присматривая за квартирой, которой пользуются лишь два-три раза в год. Так что эта проблема вполне разрешима.

Кэтрин ничего не ответила. Коробка с кольцом жгла ей пальцы.

– Страна тут ни при чем, – наконец сказала она. – Я просто не могу этого принять. Я не могу выйти за тебя, Доминик.