Константин Бояндин - Двести веков сомнений

• Название: Двести веков сомнений
• Автор: Константин Бояндин
• Жанр: Фэнтези

---

Вот от этой мысли мне действительно едва не стало грустно, и я пошёл в мастерскую. Чтоб этому Д. Тёмная приснилась! Нашёл время проверять мои способности. Пребывая в некоем забытьи, я уселся за стол, и принялся за дело.

О чём я думал, не помню. За ужином хозяйка похвалила мой костюм и, судя по всему, пришла к выводу, что свидание прошло успешно. Двух других жильцов не было — видимо, для них праздник уже начался.

Сегодня все мной остались довольны. Невероятно, не правда ли? Я вернулся в мастерскую и продолжил работу. Прямо там и заснул.

А как проснулся, неожиданно понял: что-то всё-таки получилось. Фигурка страшненького существа — не иначе, демон из легенд. Или уар , воинственное воплощение божества, его посланник в мире смертных. В виде человека, но с лицом не то волка, не то шакала; с мечом в одной руке и небольшим щитом в другой.

Если спросите, каким образом мне пришло это в голову и как я смог вырезать такое за одну ночь — не отвечу. Потому что сам не знаю.

2. Экзамен

Венллен, Веантаи 29, 435 Д., около полудня

— Сколько ещё ждать? — осмелился спросить Клеммен после того, как четыре часа просидел возле стола своего начальника, наблюдая за тем, как тот работает.

— А ты куда-то торопишься? — Д. поднял брови в насмешливом недоумении. — За работу взяться не терпится? Погоди, ещё не рад будешь, что её столько свалилось.

И продолжил вглядываться в глубины небольшого прозрачного кристалла. Удовлетворённо кивнул и убрал кристалл и бумаги в стол (судя по тому, что юноше доводилось видеть, в этот стол влезало не менее тонны всякой всячины).

— Скажите, Д., — вновь заговорил Клеммен десять минут спустя. Новая форма, которую ему выдали нынче утром, сидела как влитая. Несомненно, сшили на заказ. Когда только всё успевают?.. — А чем, собственно, вы… то есть мы… занимаемся?

Клеммен поднял глаза, наткнулся на внимательный взгляд серых глаз Д. Выражение лица его было непонятным. Задумчивым каким-то. Не отводя взгляда, начальник закрыл папку с бумагами.

— Очень интересно, — отозвался он, наконец. — Я все пять лет ждал, когда же ты об этом спросишь. Пожалуй, если бы не спросил, пришлось бы бить тревогу. Ну что же. Ответ очень простой: я не знаю.

Лицо юноши выразило такую гамму чувств, что Д. рассмеялся.

— Я знаю, чем занимаюсь я сам, — продолжил он. — Знаю, чем занимаются мои коллеги. Но ответить, чем занимаемся мы все, вместе взятые, не могу.

— Постойте, — Клеммен поднял руку. — Погодите. Я считал, что вы работаете на Наблюдателей, или…

— Вот как? — Д. сдвинул брови. — Отчего ты так подумал?

— Сам не знаю, — пожал юноша плечами. — Само в голову пришло. По всем признакам. Чему вы меня обучали. Что умеете сами. С кем и как работаете. Вывод прост.

— Поразительно, — Д. откинулся в кресле. — Почти в точку. Но мы не Наблюдатели, Клеммен, и им не подчиняемся. Хотя очень часто помогаем друг другу. — Д. задумчиво потянул себя за бороду. — Кстати, с нами вместе работает очень много разнообразного народу. В том числе из Наблюдателей.

— И всё-таки, — Клеммен, немало довольный собой, устроился на стуле поудобнее, — как бы вы назвали свою профессию?

— Видимо, следователь, — Д. пожал плечами. — Какая разница? Занимаемся мы, правда, тем, с чем обычные следователи дела не имеют. С тем, что обычным не по зубам.

— Я так и думал, — Клеммен кивнул, тут же заметив насмешливый огонёк в глазах начальника. — Честно говоря, мне не по себе. С чего начнутся экзамены?

— С испытания терпения, — невозмутимо проговорил Д., открывая новую папку. Юноша осёкся и со вздохом отвернулся. — Торопиться некуда. Сейчас начальство появится, тут тебе всё и объяснят.

Клеммен молча кивнул и продолжил изучать узоры, которыми были покрыты обе двери. Входная была, судя по всему, из дуба — старинного, тщательно обработанного, отполированного до зеркального блеска. Вторая, в которую Клеммен входил пока лишь раз, — каменная, инкрустирована золотой проволокой. Узор, имеет некий смысл — но не спрашивать же, какой именно, просто из прихоти. Дисциплина у организации Д. железная, задавать лишние вопросы отучаешься очень скоро…

Клеммен уселся, уперев подбородок в ладонь, прикрыл глаза. Отчего он так беспокоится, в самом деле? Или золотистые волосы всё ещё не желают оставлять его в покое?..

Вспоминал, что случилось накануне.

Венллен, Веантаи 28, 435 Д., вечер

Праздник прошёл бестолково.

Вещи приходилось собирать осторожно и незаметно, чтобы хозяйка не вздумала помогать. Общительная она у нас, и деятельная. Больше всего она любит сесть и обстоятельно, за чашечкой кофе, рассказать обо всех своих детях — если считать их вместе с потомками, выходит весьма внушительное количество. Не настроен был Клеммен собираться под присмотром — тем более, что об отъезде ещё не говорил, как и было приказано.

В общем-то, даже и не приказано. Нет нужды приказывать. Д. приказывал только первое время, пока ветер без помех дул в голове юноши в любом направлении. Потом достаточно стало намёка. Теперь и намёка как такового не нужно: ситуация говорила сама за себя. Легенда у Клеммена создана на совесть, и вживаться в неё было легко. Нет необходимости с изматывающей тщательностью следить и помнить, что, где и кому говоришь: Д. и его подчинённые поддерживали каждую легенду множеством дополнительных подробностей. Самое трудное, говорил Д. неоднократно, не доводить легенды до полного совершенства, до исчерпывающих деталей. У всякого человека должно быть немало незаполненных мест в душе и биографии, как у правильно огранённого камня обязаны быть нетронутые места — иначе совершенство такого камня мёртвое. Полное. А за полным и абсолютным совершенством следует только распад.

…Да, действительно, золотые волосы всё ещё преследовали его. Вчера они подтолкнули к деятельности и бодрости; сегодня, словно похмелье или наркотический голод, дразнили, находясь в недостижимом далеке. Какую там поговорку припоминает Д. в таких случаях? Sern uass anhorras . Сплошные шипящие. «Нить судьбы в руки не даётся». Это мой перевод. Полчаса сидел со словарём, Д. насмешил, но всё-таки перевёл. Клеммен едва не поддался минутному порыву швырнуть резцом в стену. Поговорки! Устроил мне этот дурацкий допрос. Всё ему по винтикам разобрать…

Труднее всего оказалось сохранять приподнятое настроение во время обеда. Или хотя бы видимость. Если уж быть до конца честным, то в самом начале была и не видимость, а вполне искренне приподнятое настроение, поскольку перед глазами Клеммена вновь проходила вчерашняя выставка.

Но тут выяснилось, что у хозяйки сегодня день рождения правнука, потомка среднего сына её младшей дочери, и всё пошло прахом.

Впрочем, хозяйка не догадалась, что её постоялец готов в двадцать минут собрать все оставшиеся вещи (которые лежали как ни в чём не бывало, без особого вроде бы порядка) и разом испариться. Собрать всё до соринки. Пункт седьмой: никогда не оставлять следов своего пребывания. Никаких личных вещей. Записок. Предметов. А главное — персональных артефактов. Д. произнёс эти два слова обыденным тоном, и, когда Клеммен не выдержал и спросил, что это такое, тут же объяснил. Клеммен и сам не понял, отчего вдруг так быстро покраснел. Вроде бы ничего непристойного в объяснениях нет. Каждый понимает в меру своей испорченности.

Короче говоря: на пол не плевать, обрезки ногтей не оставлять, любовью не заниматься. Устроить здесь последнее, правда, при характере хозяйки, было бы приключением не менее захватывающим, чем, скажем, стянуть золотое ожерелье из драконовой сокровищницы. Не попадёшься — век будешь помнить, ну, а уж если попадёшься, тем более…

Впрочем, пункт восьмой весьма строго отзывался обо всех возможных интимных связях. Он их попросту запрещал. Точнее, запрещал все, не благословлённые Д. или более высоким начальством. Но как-то у Клеммена не хватало воображения представить, как он подходит к иронически улыбающемуся Д. и просит этого благословения, будь оно неладно. То есть, разрешения. Пока не подписал этот контракт, ничего подобного и в голову не приходило.

Великие боги, что только в голову не лезет! Надо пройти проветриться. Да и к Храму подойти поближе, посмотреть. Красивые у них, ольтов, праздники, ничего не скажешь. И не пышные чрезмерно — взгляд не режут — и не очень приметные: можешь пройти мимо и не заметить. Но если заметишь, глаз не оторвёшь.

Стоически выслушав последние семейные новости своего гостеприимного приюта, юноша оделся — во вчерашний выходной костюм — и откланялся. Именно откланялся, буквально: хозяйке это было приятно, а подобным церемониям Клеммена хорошо обучили.

Д., конечно, купил меня на любопытство. По большому счёту. Разумеется, я ему совершенно по-человечески благодарен: оставаясь Ланенсом, я бы кончил свои дни в какой-нибудь вонючей канаве. Но отец мой не переставал повторять, что ничего даром не делается — да и сам Д. частенько повторяет эту же мудрость. Со временем мне стало любопытно: чем буду расплачиваться?