Цзян И - Молчаливый странник в Лондоне

• Название: Молчаливый странник в Лондоне
• Автор: Цзян И
• Жанр: Современная проза

Цзян И – китайский писатель, художник и путешественник.

Долгое время пределами мира для него были границы родной усадьбы, но однажды судьба привела его в Лондон. На улицах и площадях, в парках и пабах – повсюду автор внимательно "подглядывал" за жизнью лондонцев. Из его слов и образов, поражающих остроумием и свежестью восприятия, складывается настолько неожиданная картина вроде бы всем известного города, что знакомство с Лондоном по экзотичности и силе впечатлений становится сродни путешествию в джунгли Амазонки.

Выйдя за ворота родного дома, автор расширил границы собственной вселенной и поделился своим открытием с нами. Любуясь нежными ростками двух столь не похожих друг на друга миров в собственном сердце, автор расширил и само представление о жанре книг, посвященных путешествиям. Перед нами не просто эссе или путевой дневник, а книга о диалоге культур, о том, что "нет Востока и Запада нет…". А есть лишь человек, который при желании может вместить в себя весь мир.

Вам еще только предстоит проделать вместе с автором этот удивительный по своей красоте путь. Завидуем.

---

Боюсь, некоторые английские жены выглянут из окна и крикнут: «Джордж, почему так поздно?»

Кое-что о джентельмене у камина, развозчике угля и таксисте, похожем на бульдога

Где бы я ни встречая типичных лондонских мужчин, я никогда не отказывал себе в удовольствии хорошенько понаблюдать за ними. Я обозначаю словом «типичный» истинных лондонцев в отличие от иностранцев, живущих здесь долгие годы и тоже называющих себя лондонцами. Когда я впервые прибыл в Дувр, таможенный чиновник спросил меня, везу ли предметы, названия которых написаны на доске, которую он держал в руке. Он, видимо, понял, что я недостаточно свободно владею английским, и перечислил эти предметы один за другим, словно знал все названия наизусть. Я каждый раз отвечал: «Нет», но на всякий случай заметил, что у меня есть часы, которые вынул из кармана жилета и показал ему. Затем я открыл чемодан, но чиновник даже не взглянул на его содержимое, лишь сделал на нем пометку мелом и разрешил мне пройти. Я был благодарен ему, а про себя подумал: «Может быть, это и есть метод доверия». И вспомнил известный китайский роман, где все делается в невообразимо джентльменском стиле. Зашел, например, покупатель в магазин в надежде купить что-нибудь и начинает превозносить товары за их красоту и высокое качество. А продавец, напротив, высказывается по поводу этих товаров в негативном духе. Однако покупатель не унимается, продолжает расхваливать товары, предлагая за некоторые весьма высокую цену. Но и продавец неумолим: просит снизить цену, не может же он продавать плохой товар по такой высокой цене. В этой истории манера поведения соответствует неким идеальным стандартам, что, конечно, крайне редко случается в реальной жизни. Но в тот момент в Дувре мне почудилось, что таможенник вел себя в духе жителя «страны джентльменов». Однажды мой друг приехал в Англию налегке на один день из Парижа, не захватив и маленького чемоданчика. В Дувре он уверял таможенного чиновника, что ровным счетом ничего не взял с собой. Между тем чиновник продолжал спрашивать, есть ли у него тот или иной предмет так, словно декламировал отрывок из литературного эссе. Тогда мой друг широко раскинул руки, а чиновник в ответ рассмеялся и сказал: «Спасибо!» Мой друг никак не мог понять логику столь странного поведения чиновника, а я прокомментировал его одним словом: «Англичанин». Английский государственный чиновник, исполненный сознания долга, не мог поступить иначе, ведь он спрашивал моего друга о товарах, облагаемых пошлинами.

Веселье в метро по случаю коронации Эдуарда III

Признаюсь, лондонский полицейский трогает меня больше, чем что-либо другое в жизни этого города. Возможно, у большинства лондонцев есть основания думать о нем лишь от случая к случаю, но у меня с этим персонажем особая связь. Дело в том, что ростом я выше, чем большинство китайцев, живущих в Лондоне, за что мои собратья-соотечественники наградили меня прозвищем «полицейский». Это вдохновило меня, и я стал подходить к восхитительным лондонским «Бобби», чтобы помериться ростом. Но как только я приближался к нему почти вплотную, то всегда мгновенно ретировался. Сравнение было явно не в мою пользу: «Бобби», как башня, возвышался надо мной. Нередко я бродил по Лондону вместе с драматургом С. Сюном. Он был довольно маленького роста и всегда просил присматривать за его шляпой, которая каждый раз падала, когда он смотрел снизу вверх на полицейского, чтобы спросить о чем-то. Так или иначе, но у меня сложилось ощущение, что все лондонские полицейские – близнецы или по крайней мере братья. Все они одного роста, у них одинаковая речь, да и походка одного не отличается от походки другого. Хотя лица, может быть, и разные, но у каждого – неподвижное выражение лица. И когда они смеются, то очень редко обнажают зубы. Я бы сказал, вы не встретите на улицах Лондона пешехода, который бы не мчался куда-то. А вот походка полицейского степенна, всем своим видом он демонстрирует чувство собственного достоинства. Но хотел бы я знать, где они изучали свою особую математику, потому что стоило мне спросить, далеко ли до такого-то места, они тут же отвечали: «Пять минут ходьбы» или «Десять минут ходьбы». Но фактически расстояние оказывалось в два-три раза длиннее по сравнению с их оценками. И если я шел согласно предложенной ими скорости, то всегда опаздывал. Как-то пожаловался на них своему знакомому. Он предположил, что, возможно, полицейские не хотят меня расстраивать!

Радостная ночь на Трафальгарской площади в день Серебряного юбилея царствования короля Георга V

Полицейские по долгу службы присутствуют на разного рода митингах и демонстрациях. Там случается всякое. Но лица их всегда остаются беспристрастными, даже когда люди открыто смеются над ними. Я мог убедиться в этом всякий раз, когда слушал выступления ораторов в Гайд-парке. В ночь «Серебряного юбилея» три года назад я приобрел совершенно особый опыт. То был национальный праздник и, наверное, самая радостная ночь в жизни каждого лондонца. Я не пытался охватить взором всю грандиозную процессию, но дотошно и молчаливо наблюдал штрихи происходившего в ту ночь на всем пространстве от Трафальгарской площади до Букингемского дворца. Проехать на автомобиле было невозможно, поэтому автомобилисты глушили моторы и присоединялись к танцующим на улицах. Я видел, как некая маленькая полная леди весьма докучала полицейскому, пытаясь заставить его танцевать с ней. Она была вне себя от радости, резвилась и выделывала ногами антраша, но «Бобби» сохранял невозмутимое выражение лица и отказывался танцевать. Неожиданно большая толпа окружила их, наградила одобрительными возгласами и аплодисментами и присоединилась к леди, образовав круг, в центре которого и оказался полицейский. Они весело пели и танцевали, но я с гораздо большим интересом и даже обожанием наблюдал за «Бобби» в центре круга. Я не могу описать выражение его лица, но должен сказать, что он не сразил меня как личность в этой ужасно затруднительной ситуации. И тогда я попытался решить эту тему в жанре карикатуры.

Лондонские такси знамениты своим особым консервативным шиком. В этом они отличаются от парижских и нью-йоркских. И дело тут не только в старинной модели автомобиля, но и в самих водителях тоже. Они, как правило, в летах, сердиты и упрямы, прямо-таки типичный «английский бульдог», неподатливый и медлительный. Как-то я объяснил таксисту, что тороплюсь на поезд, но старый водитель уверил меня, что у нас уйма времени. По пути к вокзалу я позволил себе заметить, что мы сэкономим время, если поедем дорогой, которую я хорошо знаю, но он упрямо продолжал следовать своим маршрутом. Когда мы доехали наконец до вокзала, то оказалось, что поезд ушел четыре минуты назад. Шофер при этом заметил, что ничего невозможно было сделать. Я предпочел никак не прокомментировать этот эпизод, но был доволен, что представился случай познакомиться с еще одной стороной жизни Лондона.

Торговцы на Каледониан Маркет и продавцы газет на оживленных улицах всегда привлекали мое внимание не только потому, что их лица и жесты очень живописны и их хотелось запечатлеть, но и потому, что их язык «кокни» – знаменитое лондонское просторечие, свойственное уроженцам Ист-Энда, – полон шарма и яркой оригинальности. Вообще-то говоря, я не понимаю их язык, но каждый раз мне становится ясно, как много мне еще предстоит изучить. И я всегда радуюсь, когда мне удается узнать слово, прежде незнакомое. Я не буду здесь долго рассуждать о том, что я знаю о лондонском «кокни», но, мне кажется, жизнь Лондона была бы неизмеримо скучнее, не будь этого экспрессивного выразительного языка. Например, шутки в сатирическом журнале «Панч» редко вызывали бы смех читателей, если б не «кокни». Этот говор имеет замечательную тенденцию превращать многосложные слова в односложные и тем самым высвечивать фразу, которая бьет в точку. Например, замена «quite» (более или менее) или «rather» (до некоторой степени) на «not art» (не вполовину плохо) исключительно оживляет значение слова. Я часто бывал на Каледониан Маркет. Однажды я зашел туда, когда еще были закрыты ворота. Все продавцы уже собрались перед входом со своими тачками, набитыми товаром. Они шутили, подсмеивались друг над другом на своем эмоциональном языке, были в каком-то приподнятом настроении. Я никогда не уставал слушать их разговор. Он был такой музыкальный, так отличался от монотонного «королевского английского». Как только ворота открылись, все двинулись вовнутрь, соблюдая порядок, без всякой паники, хотя, конечно, каждому хотелось занять самое удобное место. Как только они устроились и разложили свой товар, то предстали самыми счастливыми созданиями в мире. У них была надежда на удачный день и никаких мыслей о грядущих горьких и трудных временах. О, как я желал, чтобы вся жизнь их была похожа на этот миг. Эта сцена напомнила мне мои счастливые мгновения на рынке Ковент-гарден. Я должен был встать очень рано, чтобы оказаться там до шести утра, иначе многого не увидишь. Мне показалось, что розничные торговцы зеленью и фруктами выглядели даже счастливее тех оптовых продавцов, у которых они купили товар. Ведь они были единственными, кто в столь ранний час приобрел «зеленый продукт». Большинство лондонцев еще видели сны.