Эд Макбейн - Первое обвинение

• Название: Первое обвинение
• Автор: Эд Макбейн
• Жанр: Криминальный детектив

---

— И как насчет этого барахла? — снова повторил свой вопрос полицейский.

— Говорю же, — набычился Пит, — добро наше.

— А почему оно было в машине?

— Ну… мы… ну… — Мужчина надолго замолк. — Мы собирались на прогулку.

— И куда же?

— Куда? Ну… ну, в…

Он снова замолчал и насупился, а Стиви ухмыльнулся, подумав, что за клоун этот парень! Хотя это представление лучше, чем аттракционы на Кони-Айленде. Этот малый не может соврать, если не пораскинет мозгами часок-другой. А его тупая подружка ему под стать. Ради этого стоило сюда попасть!

— Ну… — сказал Пит, все еще путаясь в словах. — Ну… мы направлялись в… ну… в Денвер.

— Зачем?

— Просто поехали отдохнуть, знаете ли, — сказал он и попытался улыбнуться.

— И сколько у вас было денег, когда вас задержали?

— Сорок долларов.

— Вы ехали в Денвер с сорока долларами?

— Ну, у нас было пятьдесят. Да, у нас было скорее пятьдесят долларов.

— Продолжайте, Пит. Что вы собирались делать с тем барахлом в машине?

— Я же говорю. Мы отправлялись в путешествие.

— Ну и ну! Со швейной машинкой? И много вы шьете, Пит?

— Шьет Марсия.

— Это правда, Марсия?

— Да, — заговорила блондинка высоким пронзительным голосом, — я шью много.

— А шуба, Марсия? Она ваша?

— Конечно.

— На подкладке инициалы «Джи Ди». Ведь это не ваши инициалы, Марсия?

— Не мои.

— А чьи?

— Откуда мне знать! Мы купили манто в скупке.

— Где?

— На Миртл-авеню в Бруклине. Вы знаете, где это?

— Да, знаю. А как насчет чемодана? На нем те же инициалы. И эти инициалы не принадлежат ни вам, ни Питу. Как вы это объясните?

— Мы купили его там же.

— А пишущая машинка?

— Она принадлежит Питеру.

— Вы умеете печатать на машинке, Пит?

— Ну, балуюсь понемножку, знаете ли.

— Мы проверим все это добро по списку украденных вещей. Вам ведь известно, что вещи краденые, не так ли?

— Мы все купили в скупке, — упрямо забубнил Пит. — Если эти вещи и были украдены, мы ничего об этом не знаем.

— Вы тоже ехали с ним в Денвер, Марсия?

— Конечно.

— И когда вы решили туда поехать? Несколько минут назад?

— Мы решили это еще на прошлой неделе.

— Вы собирались попасть в Денвер через Гранд-Конкорс?

— А?.. — не понял Питер.

— Ваш автомобиль был припаркован в Гранд-Конкорсе. Что вы там делали с машиной, набитой крадеными вещами?

— Они не краденые, — возразил Пит.

— Мы ехали в Йонкерс, — вмешалась женщина.

— А я думал, в Денвер.

— Да, но нам нужно было сперва починить машину У нас была какая-то поломка в.. — Она замялась и обратилась к Питу:

— В чем там было дело, Пит? Что у нас сломалось?

Пит долгое время соображал, прежде чем ответить.

— Ну… да… ну… маховик, да! Точно. В Йонкерсе есть гараж, где их хорошо чинят. Эти самые маховики.

— Если вы собирались в Йонкерс, тогда почему остановились в Конкорее?

— Ну, у нас возникли разногласия.

— И какого же рода разногласия?

— Ну, не совсем чтобы разногласия. Просто что-то вроде спора.

— О чем?

— О еде.

— Что?!

— О том, что поесть. Я хотел съесть что-нибудь китайское, а Марсия хотела стакан молока с куском пирога. Поэтому мы никак не могли решить, идти нам в китайский ресторанчик или в кафетерий. Вот почему мы и остановились в Конкорее.

— Мы нашли бумажник в вашем плаще, Пит. Он ваш, верно?

— Нет.

— А чей же?

— Не знаю. — Он помолчал, а потом поспешно добавил:

— В нем не было денег.

— Нет. Но там были документы. На имя некоего мистера Симона Грейнджера. Откуда у вас бумажник, Пит?

— Подобрал на обочине. В нем не было денег.

— Может, и все остальное вы тоже подобрали на обочине?

— Нет, сэр. Купил. — Он помолчал. — Я собирался вернуть бумажник, но позабыл сунуть его в почтовый ящик.

— Были слишком заняты планированием поездки в Денвер?

— Да, так оно и было.

— Когда в последний раз вы честно заработали хоть один доллар, Пит?

Пит ухмыльнулся:

— О, это было около трех лет назад, я полагаю.

— Вот перечень их отсидок, — сказал полицейский. — Марсия, 1938 год уголовное наказание, 1939 год — за сокрытие улик, 1940 год — за хранение наркотиков. Вы все еще на игле, Марсия?

— Нет.

— 1942 год — нарушение общественного порядка, 1943 год — снова наркотики, 1947 год… Достаточно, Марсия? Марсия ничего не ответила.

— Пит, — продолжал главный коп, — 1940 год — попытка изнасилования, 1941 год — отказ от воинской повинности, 1942-й — нарушение общественного порядка, 1943 год — попытка ограбления, 1945 год — сутенерство, 1947 год — нападение с нанесением телесных повреждений, отбыл два года заключения в Оссининге.

— Я никогда не сидел, — сказал Пит.

— Судя по этому документу, сидел.

— Никогда я не сидел, — настаивал тот.

— В 1950 году, — продолжал начальник полиции, — нанесение телесных повреждений несовершеннолетнему. — Он замолчал. — Что можете рассказать нам по этому поводу, Пит?

— Я… ну… — Пит сглотнул. — Мне нечего сказать.

— Неужели вам стыдно? Пит ничего не ответил.

— Уведите их отсюда, — распорядился начальник.

— Видел, как долго он их тут мариновал? — зашептал Скиннер. — Он знает, кто они такие, и хочет, чтобы каждый легавый в городе узнавал их с первого взгляда…

— Пошли, — сказал полицейский, беря Скиннера под руку. Стиви смотрел, как Скиннер карабкается по ступенькам на сцену, и размышлял. Парочка была та еще! А посмотришь на них, никогда и не подумаешь, что они такие мошенники. Ну надо же!

— Скиннер Джеймс. Манхэттен-два. Возраст — пятьдесят один год. Бросил мусорный бак в стеклянную витрину магазина «Одежда» на Третьей авеню. Арестовавший его офицер обнаружил его в магазине с кучей пальто. Обвинение не предъявлено. Все правильно, Джеймс?

— Я не помню, — сказал Скиннер.

— Неужели?

— Помню только, как проснулся утром в камере.

— Не помните, как запустили мусорный бак в витрину?

— Нет, сэр.

— Не помните, как брали те пальто?

— Нет, сэр.

— Но вы ведь делали это, как думаете? Дежурный полицейский нашел вас в магазине с кучей пальто в руках.

— Верю вам на слово, сэр.

— На мое слово можно положиться. Особенно если тебя обнаружили в магазине с полными руками товара.

— Не помню, сэр.

— Вы бывали там раньше, верно?

— Не помню, сэр.

— Чем вы зарабатываете на жизнь, Джеймс?

— Я безработный, сэр.

— И когда вы в последний раз работали?

— Не помню, сэр.

— Вы что-то много чего не помните, верно?

— У меня память плохая, сэр.

— Может быть, ваше личное дело напомнит вам кое-что, Джеймс? — спросил начальник.

— Может быть, сэр. Не могу сказать.

— Прямо не знаю, с чего начать, Джеймс. Вы не были идеальным гражданином.

— Неужели, сэр?

— Наш город не хуже других. Итак, в 1948 году — нападение и ограбление, 1949 год — появление в обществе в непристойном виде, 1951 год — кража со взломом, 1952 год — опять ограбление с нанесением телесных повреждений. Вы не такой уж и простой парень, а, Джеймс?

— Как скажете, сэр.

— Да уж скажу. Так что насчет того магазина?

— Я ничего не помню про магазин, сэр.

— Зачем вы туда полезли?

— Я не помню, как лез в магазин, сэр.

— Э-э-э. А это что еще? — вдруг сказал начальник.

— Сэр?..

— Стоит посмотреть чуть пораньше, а, Джеймс? Вот ваше дело. Запись 1938 года. Обвинение в убийстве первой степени, приговорен к смертной казни.

Все собравшиеся легавые принялись перешептываться. Стиви нетерпеливо подался вперед — ему хотелось получше рассмотреть бездельника, который давал ему советы.

— Так что случилось, Джеймс?

— Где случилось, сэр?

— Вас же приговорили к смертной казни, нет? Как получилось, что вы до сих пор с нами?

— Обратился с апелляцией.

— И вторичного слушания не было?

— Нет, сэр.

— Вам здорово повезло, верно?

— Верно, если вы меня спрашиваете.

— Вам удалось избежать электрического стула, и вы еще обижаетесь на судьбу? Ну, на этот раз закон не промахнется!

— Я плохо разбираюсь в законах, сэр.

— Не разбираетесь, говорите?

— Нет, сэр. Одно знаю, если хочешь поднять на ноги весь полицейский участок, нужно только купить бутылочку дешевого винца и распить ее, не вмешиваясь в чужие дела.

— На себя намекаете, Джеймс?

— Именно этим я и занимался, сэр.

— И вы не помните, как залезли в тот магазин?

— Я ничего не помню.

— Хорошо, следующий!

Скиннер медленно повернул голову и встретился глазами со Стиви. И снова во взгляде была та же безмолвная мольба. Потом он отвернулся и поплелся со сцены, вниз по ступеням в темноту.