Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

• Название: Приватная жизнь профессора механики
• Автор: Нурбей Гулиа
• Жанр: Современная проза

---

Чтож делать, пришлось муфты 'замонолитить' дубовыми клиньями и перевязать толстой проволокой. Теперь маховик был уже намертво связан с колёсами, и отсоединить его от них было нельзя.

И вот, как-то разогнал Юра Маслов вовсю маховик на холостом ходу, думал отключить потом его от колёс, повернуть трактор и начать копанье в другую сторону. А впереди, метрах в двадцати - Московская кольцевая дорога, только что построенная, без ограждений, но уже с приличным транспортным потоком. А тракториста, то есть Юру Маслова, мы забыли предупредить, что муфты заблокированы. Выключает он муфты, а выключить не может. И толкает скрепер с разогнаным маховиком этот трактор вперёд прямо на Кольцевую дорогу. Пытается Юра тормозить или сворачивать - скрепер своей огромной тягой просто начинает поднимать зад трактора, грозя опрокинуть его через голову. Хорошо, что скорость была малая - с шаг человека. Юра выключает двигатель, спрыгивает с трактора и кричит нам:

- Что, вашу мать, делать?

Ребята - ко мне, тоже криком: - Что, профессор, твою мать, надо делать?

- А хрен его знает, что делать, ума не приложу! - заглушая свист маховика, ору я.

Скрепер, тем временем, преодолел подъём на кольцевую, и медленно так вытолкнул бульдозер до середины дороги. На дороге - переполох, образовалась пробка, водители с удивлением наблюдали, как прицепной скрепер, который никогда не имел своего двигателя, выталкивает впереди себя бульдозер с неработающим двигателем и без тракториста, на Московскую кольцевую дорогу.

Наконец, наш скреперный 'поезд' остановился и медленно пополз назад. Хоть бульдозер и стоял уже на кольцевой, но сам тяжеленный скрепер был ещё на подъёме к дороге. И он, разгоняя маховик обратно, пополз назад, увлекая за собой задним ходом и бульдозер, Вот где бы киноаппарат, но его под руками не было!

После этого случая мы сильно выпили, и я каким-то непостижимым образом оказался самым трезвым. Я уложил ребят в будке автолаборатории, запер её снаружи, чтобы они не повыпадали по дороге, сел за руль машины и поехал по буеракам домой. Я знал, что я 'хороший' водитель, но что до такой степени, не представлял себе. Бедные ребята стучали мне в кабину, но я не обращал внимания. Заезжая в ворота завода, я задел за них и ободрал весь правый бок будки.

Я ожидал крупного мордобоя, но ребята выползли из будки на карачках и спокойно послали меня в магазин, при этом даже вежливо вручили сумку. Ралдугин стал осматривать ободранный бок машины, остальные сели обратно в будку и стали ждать меня. Я скоро вернулся, неся полную сумку.

Ревность

Таня работала крановщицей в три смены: неделю - в дневную, неделю - в вечернюю, и неделю в ночную смену. Завод, где она работала, я хорошо знал - он был недалеко от нашей 'Пожарки', я даже как-то бывал на самом заводе по делам.

Таня часто рассказывала про свой цех, там изготовляли стеновые железобетонные панели для домов. Рассказывала о сотрудниках - злом и кляузном бригадире, начальнике цеха с непредсказуемым поведением, который, по словам Тани, пытался принудить её к сожительству. О добром пьянице-такелажнике с татарской фамилией, которую, я уже забыл, и другом такелажнике - Коле, который симпатизировал Тане. Она не могла скрыть, что нравился ей этот Коля, и постоянно рассказывала про него. Глаза её при этом глядели куда-то в бесконечность с нежностью и любовью.

Я спрашивал Таню, какую роль играю я сам в её жизни. Она отвечала, что я - её любимый человек, любовник, если быть точной. А Коле она просто симпатизирует, и никакой близости между ними не было.

Однажды, когда Таня ушла в ночную смену, меня одолела ревность - а вдруг она в перерыв или там, когда нет работы, находит в цеху укромное местечко (ночь ведь!) и трахается с этим Колей. Заснуть я не мог, выпил для храбрости, добавил ещё и - пошёл на Танин завод.

Через проходную прошёл легко - ночью никто посторонний не ходит на завод. Вокруг была тьма и только вдали горело огнями высокое, этажа в три, производственное здание, и оттуда же раздавались звуки вибрирующих прессформ, крана, идущего по рельсам, его сигналов, воздуха вырывающегося под давлением.

Я нетвёрдой походкой побрёл к зданию. По дороге мне встретился спешащий на выход человек, и я спросил у него, где цех стеновых панелей. Он указал мне на это же здание. Я нашёл дверь и вошёл в цех. Меня обдало сырым тёплым воздухом, запахом жидкого бетона, цементной пылью.

Мостовой кран был только один - стало быть, на нём Таня. Если не обманула, конечно, что ушла в ночную смену, а не гулять с этим Колей. Я вышел на середину цеха, где в формах вибрировались ещё жидкие панели. Но крановщицы видно не было, кран сновал туда-сюда, а кто им управлял - Таня, или кто другой - неизвестно.

Я заметил сидящего на какой-то тумбе маленького пожилого человечка, жующего что-то вроде плавленого сырка. Подойдя к нему, я спокойно спросил у него, кто сегодня на кране.

- Танька, - тихо улыбаясь, ответил он.

- А кто здесь такелажник Коля? - продолжал я свой 'допрос'.

Я понял, что это тот добрый татарин, о котором рассказывала Таня. Человек поднялся, и, обняв меня за плечи, отвёл в сторону.

- Я знаю, кто ты, Таня мне всё о себе рассказывает. Она любит тебя, но у тебя жена где-то на Юге. А Коля - это чепуха, дурость, это чтобы разозлить тебя. Я тебе покажу его, и ты всё поймёшь.

Татарин свистнул, помахал рукой и тихо позвал: 'Колян!' К нам подошёл маленький, худенький мужичок в серой рваной майке. Лицо его было совершенно невыразительным, из носа текла жидкость, запёкшаяся в цементной пыли.

- Вот это наш Колян, ты хотел его видеть! - всё улыбаясь, тихо сказал мне татарин.

Я на секунду представил в своём воображении этого мужичка с Таней в интимном действе. И вдруг мгновенно, совершенно непроизвольно, я схватил Коляна за горло и сжал его так, что у него выпучились глаза.

- Таньку не трожь, убью падлу! - не своим лексиконом заговорил я. Мужичок заголосил и стал вырываться от меня. Я схватил его за майку, которая тут же порвалась на куски. Колян шмыгнул между колонн и исчез. Татарин держал меня сзади. Я вырвался, схватил арматурину и стал ею размахивать.

- Всех убью на хер! Где Таня? Устроили здесь притон! - мне показалось, что ко мне возвращается белая горячка, хотя выпил я мало.

Вдруг, разъярённая как тигрица, Таня хватает меня за плечи и трясёт. Я не узнал её. В какой-то зелёной косынке, грязной робе, лицо в цементной пыли.

- Позорить меня припёрся? - плача кричала Таня, - нажрался и сюда стал ходить, как Володя! Какие же вы все одинаковые, гады! Ну, увидел Колю, доволен?

Она повернула меня к двери и толкнула в спину. - Уходи, добром прошу, утром поговорим! А сейчас уходи, не позорь меня!

Вдруг подскочил плотный, властного вида мужик и стал орать на меня.

- Это бригадир, - шепнул мне татарин, - уходи лучше, если не хочешь навредить Тане, уходи, пока не напорол беды!

Я разъярился, повертел в руках арматурину, осмотрел цех бешеным взглядом и сказал, казалось бы, совершенно глупые слова, причём каким-то чужим, 'синтетическим' голосом:

- Разрушить бы всё здесь, раскидать колонны, сорвать кран на хер!

Потом повернулся и тихо ушёл домой. Завалился в койку и заснул. А утром проснулся оттого, что кто-то тряс меня за плечи, приговаривая:

- Проснись, cоня-дрыхуня, хулиган, алкоголик!

Надо мной было смеющееся лицо Тани - вымытое, накрашенное, надушенное. Она простила меня, она не поссорилась со мной!

Я мгновенно ухватил её за талию мёртвой хваткой и подмял под себя.

- Дверь запри! - только и успела пролепетать Таня, прежде, чем её губы вошли в мои. Двери я, разумеется, не запер. Даже потом, валялись на койке, отдыхая, и то дверь не заперли.

- Ну, увидел Колю, успокоился? - только и спросила Таня. - А бригадир с меня месячную премию снял, чтобы хахалей больше на завод не приводила, - вздохнула Таня.

Это было в конце апреля. На майские праздники цех не работал. А третьего мая Таня пошла на работу в утреннюю смену и вскоре же вернулась. Оказывается, пока не было людей, в цеху произошёл взрыв. То ли взорвался паровой котёл, из которого пропаривали бетон, то ли какой-то крупный ресивер со сжатым воздухом, но цех был на ремонте и всех отпустили.

- Самое удивительное то, что мой кран сорвало с рельсов. Такое бывает только, если весь кран приподнимется, или хотя бы одна его сторона. Но что могло приподнять такую тяжесть? Неужто, от взрыва котла? - удивлялась Таня.

Я вспомнил свои глупые слова ночью в цеху и поразился. Это уже в третий раз - десткий сад сгорел, на целине урожай накрылся, а теперь - взрыв в цеху, и главное - кран сорвался, как я об этом и сказал! Совпадение или закономерность?

В июне, когда я все дни был на испытаниях, до меня дошли слухи, что вышел из тюрьмы бывший Танин любовник, 'гулявший' с ней ещё до Володи. Таня и про него мне рассказывала, какой он был сильный, волевой и красивый. Попал в тюрьму, выгородив друга. Таня очень страдала, потом вышла замуж за Володю. И теперь этот тип на воле, в нашем городке.